Поучительно, решил я, и сменил тему на более отвечающую нашим планам:

- А они ходят на ту сторону вообще?

- Конечно. Там все-таки тоже же люди живут. Но откровенно не любят долины за перевалом. Во-первых, там уж очень влажно всегда. Еще бы, там меньше недели пути и океан. Во-вторых, на той стороне уж очень часты сходы селей. Это страшно поверьте. Кисель из воды, камней, почвы, деревьев, несется снося все на своем пути. На месте схода селя, просто сглаженная пустыня остается… да какое там пустыня - болото… На мой взгляд, легче и проще потоп перенести, чем сход этой грязи… от потопа можно спастись даже попав в самую гущу, а от несущейся смерти нет…

Я хотел напомнить ему, что мы едем расследовать гибель тысяч человек во время потопа как раз, но не стал. Просто принял к сведению сказанное им.

После простого ужина мы пошли в свои комнаты. Пока я поднимался по скрипучей лестнице, я думал о том, что же я такого наложил в саквояж и чемодан, что они такие тяжелые и почему раньше они мне казались легче. Усталость? Тогда я сам себе сочувствую. Это только начало пути.

В номере мне показалось несказанно душно даже после общей трапезной. Попытался открыть окно и выяснил, что оно наглухо заколочено. Пришлось звать на помощь Арнаса. Он без лишних разговоров, подмигнул и аккуратно вынул стекло из рамы. Спустя минут двадцать в комнате стало свежее и я, забравшись в мягкую постель, постарался расслабиться и уснуть. Но толи дрова в печке слишком громко трещали, то ли просто ощущение незнакомого места, так что мне пришлось-таки помучаться, прежде чем я уснул.

Ночью я проснулся оттого, что зуб на зуб не попадал. Ночной горный воздух это вам не равнина… Кое-как в темноте, лишь при свете звезд и тлеющих углей в камине, я поставил стекло на место и пулей влетел обратно под одеяло. Укрывшись с головой, я снова уснул.

Несмотря на ночное пробуждение, я встал утром необычайно посвежевшим и полным сил. Спать не хотелось совершенно. А такое, признаюсь, со мной последнее время редко происходило. Обычно утром мне стоит больших трудов ввести себя в рабочее состояние. Однако к моему удивлению Арнас встал еще раньше и уже завтракал, не дожидаясь меня среди прочих гостей внизу. Одевшись в костюм для верховой езды, я спустился к нему и тоже попросил себе накрыть. Мне подали местный молодой сыр, хлеб и огромную кружку так популярного нынче в долинах напитка под название Квас созревавший на хлебе и воде по нескольку дней. Говорят, что рецепт этого бодрящего и вкусного напитка боги подарили людям за их преданность доказанную в терпении перемен. Не знаю, правда, или нет, но мне так редко пробовавшему его казалось, что за такое можно многое потерпеть. Выдержанный квас оказывал легкое пьянящее действие и, по слухам, что им даже можно напиться не хуже чем пивом особенно, если в приготовлении были использованы специальные вещества, усиливающие брожение. Хлеба что мне подали, я почти не пробовал так и пил квас, заедая соленым сыром. Вроде бы ничего особенного, но ломоть сыра насытил меня. Я, удивляясь сам себе, стал подгонять Арнаса, отправляться в путь.

Но прежде чем расстаться с таверной мы были приятно удивлены расторопностью хозяина и его слуг. Наши керы потребованные вчера Арнасом у хозяина были уже готовы. Помимо требуемых припасов хозяин позаботился и о пропитании лошадям. На лошади Арнаса пристроились два огромных тюка сена, зато моей достался почти весь запас провизии. Видя такое несправедливое распределение веса, я добавил на кобылу попутчика свой чемодан. Саквояж я не позволил приторочить к седлу. Пусть будет в руках. Там же и документы, и оружие, и если лошадь понесет, а я свалюсь, то мне не хочется остаться без моего саквояжа.

Но кобылы попались на редкость вышколенные. Мы без труда преодолели первый подъем и к полудню, показалась главная преграда, которую мы хотели по самым плохим выкладкам преодолеть не позже полуночи. Лошадки, казалось не чувствовали усталости и только к ужину, когда мы были уже близки к вершине моя кобыла стала себя плохо вести - упираться и выказывать другие дурные черты характера. Я спешился и повел ее под узды, тем более что подъем был уже достаточно крут. Моему примеру последовал и Арнас.

- А как тут спускаются груженые телеги? - спросил я, откровенно тяжело дыша спустя минут десять такого неудобного и непривычного мне подъема.

Нисколько не уставший на вид, Арнас ответил:

- На веревках.

- В смысле?

- В прямом. Видите эти столбики у дороги? Вон к примеру. На них наматывают веревки и по чуть-чуть стравливают по мере продвижения лошадей и повозок. Потом перекидывают на следующие столбики и так далее.

- А зимой?

- Что зимой? Да то же самое. Но вообще-то местный управляющий нанимает людей для очистки самых тяжелых участков от снега. Да тут его, кстати, много и не выпадает. Это вот по другому перевалу идти, так там, да. Там зимой чисть не чисть, все равно не пройти. Но он значительно выше того уровня, на котором мы сейчас. Тем перевалом пользовались в старину контрабандисты да еще бандиты. Сейчас он окончательно заброшен.

Я остановился, переводя дыхание.

- А этот перевал охраняется? - спросил я.

- А зачем? Бандитов давно всех отстреляли.

- Ну, мало ли… - пожал я плечами.

Остановившись, ожидая меня Арнас, сказал.

- Вообще то там за хребтом стоит башня сторожевая. Она запущена, конечно, но там всегда можно переночевать. Я и думал, что мы там остановимся, прежде, чем начнем спуск в долины.

Я только кивнул, мол, посмотрим.

К моему удивлению, когда мы таки перебрались через самую высокую точку нашего пути и подошли к упомянутой башне, мы нашли ее далеко не пустой. Не смотря на поздний вечер, возле нее играли дети, а из дверей слышался многоголосый шум. Когда мы вошли внутрь, а за нами и любопытные детишки, то разговоры смолкли, и на нас посмотрело одновременно человек тридцать. Именно столько уместилось на первом этаже башни между колоннами-подпорами. Почти сразу мы выяснили, что это беженцы из долин и что они здесь уже не первый день стоят этаким дикарским табором. Они никак не могли решиться, толи возвращаться в свои разрушенные и затопленные дома. Толи уйти глубже в земли Ордена. Для них перевал был своеобразной точкой невозврата. Какая разница, где с нуля все начинать на старом или на новом месте. Мы со многими переговорили, узнали из каких мест они и какое там положение вещей. Нанесли на карты местности полезные сведения. Сначала думали, придется делиться запасами еды, но выяснилось, что несчастные успели взять с собой многое из своих хозяйств. Они сами нас накормили, напоили и предложили остаться на ночлег с ними. И хотя еще можно было продолжать путь мы все же остались в надежде еще больше узнать об их злоключениях, и может помочь делом или советом этим застывшим на распутье людям.

За час общих разговоров мы уговорили их идти в орденские земли подальше от беды и горя и устраиваться ближе к столице, где всегда можно было найти как работу, так и землю для обработки. Ну, а когда я собрался укладываться спать меня, конечно, удивил Арнас, который отказался ложиться, как ему настойчиво рекомендовали. Он сказал, что будет на равных нести вахту на вершине башни. По моей просьбе ему нарезали начальный кусок ночи, чтобы он все-таки поспал и к утру мог продолжить путешествие. Сам я понятно даже не подумал о том, чтобы предложить свою помощь в вопросах охранения лагеря. День езды и подъема меня сильно притомил и я уснул на уменьшившихся мешках сена, которые на ночь сняли с кобылы Арнаса.

Утром пришлось просыпаться и скакать вокруг дежурного костерка, что ввиду почти полного отсутствия дров не разжигали сильно. Замерз я жутко, сознаюсь. И довольно неэстетично шмыгал носом, так как моих сил и воли не хватало отойти от огня и в чемодане искать носовые платки. Арнас присоединился к моим танцам чуть позже, когда я почти отогрелся. Нам принесли кипятка подогретого в очаге, на вершине башни, и мы с придуванием глотали его, чтобы отогреется внутри.