В искусственном гроте зимнего сада продолжалась между тем бурная сцена между Хирамом и Ольгой.

– Как! Вы смеете грозить мне насилием? Да вы с ума сошли!

– гневно крикнула молодая девушка, подавляя страх и тоску, вдруг охватившие ее.

Место, где она находилась, казалось совершенно уединенным, и надо было очень хорошо знать топографию зимнего сада, чтобы в этот момент совершенного безлюдья сразу найти выход в залу. Как она была неосторожна, что допустила завести себя сюда! Она повернулась, чтобы бежать, но внезапно застыла на месте, точно получив удар молотом по голове.

На последнее замечание Ольги Хирам глумливо захохотал и поднял обе руки. Из кольца с красным камнем, которое он носил на пальце, сверкнул яркий зеленоватый свет, и в ту минуту, когда он коснулся головы Ольги, та глухо вскрикнула и зашаталась, а потом выпрямилась, руки ее повисли, голова безжизненно завалилась назад, а сама она, как автомат, опустилась на стул.

Хирам подошел ближе и, не сводя пристального взгляда с ее лица, направил ей в глаза зеленый луч своего кольца.

– Приказываю тебе, – произнес он звонко, – полюбить меня и добровольно мне отдаться; индуса ты забудешь и возненавидишь.

Он нагнулся, схватил пышные волосы молодой девушки и прижал их к губам.

– А теперь сними свое платье, – приказывал он, выпрямляясь.

– Я хочу насладиться видом божественной красоты твоих форм, прежде чем обладать твоим телом.

Когда губы Хирама коснулись волос спавшей Ольги, та тихо застонала и зашевелилась. В ту же минуту лицо ее озарилось улыбкой счастия, и простирая с мольбою руки к чему-то невидимому, она чуть внятно прошептала:

– Учитель! Спаси, защити меня!

Между нею и Хирамом сверкнул свет и горячая струя воздуха с силой его отбросила. Широко раскрыв глаза, сатанист с ненавистью и страхом глядел на высокую фигуру человека в белом, который появился в воздухе и заслонил собою Ольгу.

Светлая дымка скрывала его черты; на груди сияла звезда, а над челом сверкало ослепительное пламя. Рука видения была поднята, а из ладони и пальцев снопами сыпались искры.

– Прочь, мерзкий раб плоти! – произнес повелительный голос. – Никогда не смей осквернять эту девушку своим тлетворным дыханием. Я ограждаю ее кругом, недоступным для тебя, – негодный осквернитель истины и света.

Увидав, что вокруг Ольги фосфорически загорелся круг, Хирам отшатнулся с пеною у рта, но затем он угрожающе поднял обе руки, начертил в воздухе магический знак и произнес сатанинскую формулу; нo в ту же минуту сверкающая молния пала на него и опрокинула его на землю.

– На колени перед твоим господином, повелевающим низшими тварями, как ты! – прогремел голос. – Ползи отсюда на четвереньках, как тебе и подобает, бесовская тварь!

Побежденный, словно пригвожденный к земле, Хирам жалобно завыл и пополз к выходу. Ему казалось, что удары кинжала поражали его в спину, а это было не что иное, как светлые лучи, исходившие из руки мага.

Затем Супрамати обратился к девушке, опустившейся на колени, и положил руку на ее склоненную голову.

– Спи спокойно, а через четверть часа проснись, – сказал он и вышел из грота.

Через несколько минут в доме поднялась суматоха. В большой зале, примыкавшей к зимнему саду, гости бегали, кричали и суетились. Причиною необычайного волнения было, конечно, появление Хирама, который полз к выходу с искаженным лицом и жалобно вопя. К нему бросились, чтобы помочь, но поставить его на ноги не было возможности; он казался пригвожденным к земле и при всяком прикосновении корчился от боли.

Среди любопытных, прибежавших на крик из соседних комнат, оказался и Нарайяна. Он-то вмиг угадал причину странного явления, но сразу нашелся, как положить этому конец.

– Господин де Ришвилль страдает болезнью позвоночника, которую я наблюдал часто в Индии, но я надеюсь помочь ему, – крикнул он. – Позвольте мне только на минуту остаться вдвоем с больным.

Хотя и с видимым сожалением, но все-таки любопытная толпа отхлынула в глубину комнаты. Тогда Нарайяна опустился на колени и сделал пассы; потом он достал из-за воротника металлический предмет в форме креста и приложил ко лбу Хирама, спине и солнечному сплетению.

– Теперь встаньте, уходите и не болтайте. А впредь не бравируйте высшими силами! – прошептал он на ухо сатанисту.

Затем он помог ему встать, но тот шатался и Нарайяна, поддерживая его, повел к двери. Теперь подошли и остальные, а друзья взялись свести Хирама до экипажа.

Тем временем Нарайяна объяснял любопытным, что у больного были нервные судороги позвоночника, и что эта болезнь облегчается иногда наложением предметов из известной смеси металлов.

Как и следовало ожидать, случай с Хирамом сделался темой всех разговоров; скоро узнал про него и Дахир, игравший в шахматы в другой комнате, и не усомнился, что это было наказание, наложенное Супрамати на сатаниста, пойманного, вероятно, на каком-нибудь гадком деле.

Нарайяна же, вполне убежденный в том же и желавший знать подробности, отправился искать Супрамати, которого нигде еще не видал; но так как Хирам выполз из зимнего сада, то он и направился прямо туда.

Однако он не нашел того, кого искал, несмотря на то, что для него Супрамати был видим и тогда, когда другие не видели его.

Вместо него он наткнулся в конце сада на Ольгу. Бледная, расстроенная, с полными слез глазами, она стояла около кустарника.

– А! Я не ошибся, – подумал Нарайяна. – Девочка замешана в истории. Мой друг Морган защищал ее и наказал жестоко ее оскорбителя.

Он подошел к молодой девушке с равнодушным видом.

– Я ищу своего двоюродного брата; не встретили ли вы его? Но что я вижу! Глаза полны слез, лицо бледно. Что с вами, милая барышня? Говорите откровенно и будьте уверены, что я вам друг и не употреблю во зло ваше доверие.

Он взял ее руку и дружески пожал.

Ольга испытующе взглянула на него, но, очевидно, ее семнадцатилетнее сердечко было переполнено и ждало, кому открыться. Она быстро сообщила, что сама не понимает, как удалось Хираму увлечь ее в уединенный грот, о существовании которого она даже не знала, а там он сделал ей ужаснейшую сцену и даже осмелился грозить.

– Затем, – продолжала она, – я почувствовала, будто меня ударили обухом по голове, я не знаю, что произошло дальше. Когда я опомнилась, Хирама не было, но грот наполнен был тем удивительно приятным ароматом, который я всегда ощущаю в присутствии принца Супрамати, как будто он исходит от него. Я непоколебимо уверена, что это именно он спас меня or гадкого Ришвилля и затем ушел. Он пренебрегает даже моей благодарностью, а между тем один Бог знает, как я… – она покраснела, как пион, и смешалась.

– Я его люблю, – окончил за нее Нарайяна, хитро улыбаясь.

– Нет, я хотела сказать, что уважаю и восхищаюсь им. Мало того, я чувствую, я знаю, что он – человек необыкновенный; впрочем, и вы, и принц Дахир, также не те, за кого выдаете себя; но из вас троих загадочных людей никто не действует на меня, как Супрамати. От него исходит ток, приводящий меня в дрожь, дыхание мое захватывает, но в то же время меня влечет к нему, как железо притягивается магнитом. В глазах его, спокойных и глубоких, как тихое море, таится что-то бесконечное; а между тем мне кажется, что я могла бы без устали, целую вечность любоваться ими. О! Как должны быть счастливы те, кого он удостаивает своей дружбы!

Она воодушевилась, щеки ее горели, глаза восторженно блестели и в них так ясно сказывалась любовь, что Нарайяна невольно улыбнулся.

– Клянусь моей бородой, милая амазонка, вы влюбились в моего кузена; ясно, что если бы в его загадочных глазах вы увидали немножко любви, это не было бы вам противно.

– О! Я отдала бы жизнь за его любовь! – наивно воскликнула Ольга. Но увидав, что ее собеседник от души засмеялся, она побледнела и опустила глаза.

– Дело плохо, мой юный друг, Супрамати, – увы, – это чудовище бесчувственное и упрямое. Какое несчастье, что вы не меня полюбили; я гораздо сговорчивее и… легче воспламеняюсь.