«Наверно, краска!» — он рванул сильнее, раздался треск.

Когда он оказался в комнате, от одежды остались воспоминания. То есть хлопчатобумажная нижняя рубашка и трусы уцелели, сорочка же и брюки, разорванные вдоль и поперек, остались на внутренней стороне закрытой двери. Спустя несколько мгновений он понял: не проникали сквозь стены те части гардероба, которые были изготовлены из синтетических материалов.

«Близится полдень. Самое время нанести визит вежливости князю Дракуле», — подумал Мефф. Несколько мгновений он размышлял, не полететь ли к цели на швабре, висящей в прихожей, но припомнив о необходимости конспирации, остановился на трамвае.

— Слушаю? Продать? Купить? — спросил Меффа мужчина из-за прилавка.

Небольшое помещение было забито разнообразнейшими товарами, адресованными, судя по их внешнему виду, явно посетителям из беднейших слоев.

Фаусон, вернее, синьор Дьябло заколебался. Неужто перед ним известный князь с Карпат, вершина вампиризма, страховидло немого кино и противников почетного донорства? Хозяин лавочки скорее напоминал обветшавшего Вечного Жида, нежели крупного вельможу из Трансильвании. Хотя, с другой стороны, лысый череп, уши летучей мыши, мелово-белая кожа и глаза, сидящие так глубоко, что они напоминали огоньки в конце туннеля… Сам не зная почему, Мефф выговорил два слова, взятые из письма дяди:

— Шестью шесть!

— Шестьдесят шесть! — тут же выпалил продавец, полностью пренебрегая таблицей умножения. Одновременно его ушки летучей мыши беспокойно пошевелились. — Чего надо-то? — с легкой хрипотцой спросил он. — Я уже на пенсии.

— Поговорим! — строго сказал наш дьявол, поражаясь собственной решительности.

— О чем? Все обязанности я выполняю как требуется, о профессиональных тайнах помалкиваю, налог в фонд Низа плачу, генеральную линию Низшего Круга выдерживаю, провокационного кровососания случайных граждан не произвожу…

— Надо поговорить, — повторил Мефф.

Князь вздохнул. Запер на ключ дверь, вывесил карточку: «Временно закрыто. Инфляция» и пригласил гостя в служебку, точнее говоря, в шкаф, который, к удивлению Фаусона, оказался лифтом. Однако они поехали не в пекло, а всего лишь в подвал, оборудованный и обставленный с большим вкусом в дакийском стиле периода императора Траяна.

— Беда бедой, но жить на приличном уровне следует, — пояснил хозяин. — Есть какие-нибудь новые сплетни снизу?

— Я пришел не сплетничать, князь. Перед нами поставлена задача.

Дракула ощерился. Точнее, ощерил один клык, сильно разъеденный кариесом. Второй он утратил, надо думать, уже давно.

— Я не гожусь ни для каких заданий. Я пенсионер, эмигрант, больной человек, давно не практикующий. Как вы собираетесь меня использовать?

— В соответствии с квалификацией, — неопределенно ответил Мефф.

— Но это невозможно, совершенно невозможно! — воскликнул вампир-пенсионер. — Я уже забыл, как это делается. В серьезном деле я был бы только помехой. Низ давно уж должен бы делать ставку на молодежь!

— Есть приказ.

— Я чту приказы. Я лояльный член общества, но могу представить медицинскую справку. Вот… — тут он показал на отсутствующий клык. — Инвалидность второй группы. Повторяю, сердцем я с вами, то есть с нами, но я, ей бо… тьфу ты, ей черту, не знаю, чем могу быть полезен.

— Однако приказ…

— Я уже далеко не призывного возраста. Я — заслуженны ч ветеран секции страха, трижды отмеченный черным копытом, один раз даже с большой лентой. И вообще, видно там скверно с кадрами, коли вы обращаетесь ко мне, — голос князя, хоть и подрагивающий старческими тонами, с минуты на минуту становился все увереннее, вероятно, он оценил юного посланника и решил, что справится с ним. Вдруг он застриг ухом.

— Простите, что-то там творится наверху, надо заглянуть в магазин. Такие времена, что в любой момент что-нибудь может случиться.

Воспользовавшись минутой одиночества, Мефф решил испробовать рецепт дядюшки. На полу лежал невероятно грязный и выпачканный, вероятно, кровью носовой платок с золотой монограммой «Д». Он вынул листок бумаги. Сажей он запасся еще утром. На то, чтобы написать одно слово, ему понадобилось несколько секунд, затем он начал вертеться на левой пятке. Когда кончил, в голове немножко кружилось, но под надписью «АЛУКАРД» появилась, словно отпечатанная на машинке, фраза: «Спроси его о четырех девушках». Ничего больше.

Вернулся старый вампир. Действительно, на него жалко было смотреть. Он прихрамывал на правую ногу и все конечности у него тряслись от старости.

— Какой-то тип рвался в магазин, словно не видел объявления, — сказал он.

— Вернемся к делу, — сухо прозвучал голос Мефистофеля XIII.

— Весьма сожалею, но ни о каком деле не может быть и речи. Удивляюсь, как Низ, информированный о моем теперешнем состоянии, вообще обращается ко мне, к тому же, как вижу, через функционера низшего ранга. Мне кажется…

— Ничего вам не кажется, Дракула, мы прекрасно знаем, что о вас думать, — Фаусон снова удивился собственным словам, которых вовсе не собирался произносить. — Лучше припомните-ка, что вы имеете мне сказать о тех четырех девушках?

— Что? — бледная маска князя покрылась холодным потом.

— Четыре девушки! — посланец пекла был неумолим.

— Ну, да, значит, так, ядрена вошь, знаете, — Дракула неожиданно сник и потерял гонор. — Я у вас под колпаком.

— Угу, — усмехнулся Мефф, видя, что попал точно, хотя не знал, чем и во что. — Под колпаком и на крючке!

— Привычка, знаете ли, привычка! — неожиданно заканючил вампир. — Я знаю, что в десятом параграфе семнадцатого пункта инструкции написано: «Вампир на заслуженном отдыхе, не осуществляющий пугания либо кровопития в служебных, тактических, стратегических, научных или учебных (ненужное опустить) целях, не имеет права сосать вены и аорты для личных нужд…»

— Именно!

— Но, помилуйте-с, привычка — вторая натура. Волка тянет в лес, вампира — к аорте, ведь человек не может так вот запросто перемениться, даже если он вампир. Неужто я должен был питаться только одной кашкой и раз в месяц брать талон на банку концентрата с кровью? Я, перед которым дрожала вся Молдова и Валахия, не говоря уж о Бессарабии!

— Четыре девушки, — грозно повторил Мефф, чтобы что-нибудь сказать.

— Да, да, но это было вовсе не так, как вы думаете… Никакого недозволенного насилия, они добровольно, по велению сердца, по-дружески… Вовсе не потому, что я их хозяин. Кроме того, они совершеннолетние. Уже! Они действительно это любят. Очень любят, Оля, Млада, Кати, Йованка!

Приподнялся пурпурный занавес, заслоняющий проход в соседние подземные помещения, и вошли две достаточно выцветшие девицы с изящными формами, поражающие бледностию лиц, и с шеями, довольно плотно прикрытыми платками.

— Где Оля и Йованка? — заволновался румынский аристократ.

— У Оли выходной, а Йованка пошла на лекцию, — сказала та, что повыше, с интересом поглядывая на Фаусона.

— У меня с мсье Делегатом несколько вопросов к вам, девочки, — сказал Дракула так тепло, что Мефф невольно расстегнул пиджак. — Скажите, что вы любите больше всего?

— Вас, князь, — ответили девушки и анемично улыбнулись. Бледно.

— А как с кровопусканием?

Та, что пониже, слегка зарумянилась, а вторая сказала:

— Мы в порядке уважения. Кроме того, врач прописал нам… У меня лично повышенное давление.

— Как видите, я выполняю самое большее роль медицинской пиявки, — сладенько произнес вампир, от возбуждения забыв о хромоте и дрожи в конечностях.

«Не дам тебе отлынивать», — подумал Мефф, чувствуя в этой сладости не естественный сахар, а синтетический сахарин.

— Словам девушек вы можете верить. Они из самых что ни на есть элитных семей в своих странах. Можно сказать, самые высокородные гастарбайтерки [11] в городе Фрейда и Штрауса. Впрочем, пользоваться услугами других я попросту не смог бы.

— Это почему же? — спросил посланник, одновременно раздумывая, не освободилась ли бы от своей бледности Кати, проведя с ним недельку на Майорке.