— Что же, и меня ради этого замочишь? — спросил Потапов, холодно усмехнувшись.

Дадамян бросил на него яростный взгляд и произнёс:

— Вот что, Серёжа, в том, что произошло, моей вины нету. То, что ты оказался там, это случайность, — после этих слов Дадамян сделал паузу, затем спокойно с каким-то зловещим оттенком добавил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я хотел, тебя уже давно бы устранили.

Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, наконец Дадамян произнёс:

— Но я этого не хочу и никогда не хотел, потому что считаю тебя своим другом, и давай не будем ссориться из-за этого прохвоста. А романовских я усмирю, ты не волнуйся. Сегодняшнее недоразумение в ночном клубе, я имею в виду вашу разборку с привлечением ментов, мы тоже замнём. Как видишь, я уже знаю о ней и уже задействовал свои связи, чтобы всех отпустили. Поэтому ещё раз говорю тебе, Серёжа, давай не будем ссориться. Я уверен, нам вместе ещё большие дела делать.

Потапов ничего не ответил, продолжая задумчиво смотреть на Альберта.

— Может быть, ты хочешь взять себе этот проект с немцами? — улыбаясь, спросил Дадамян. — В принципе, я возражать не буду, мне эти деньги нужны были для избирательной кампании, но у меня и так сейчас денег хватает. Видел сегодняшних гостей. Все они подписались отстегнуть крупную сумму в мой избирательный фонд, этого хватит, чтобы выиграть даже президентские выборы.

Потапов и на сей раз ответил не сразу. Он прошёлся по комнате, потом снова остановился перед Альбертом и задумчиво, даже с некоторой долей печали посмотрел на него и сказал:

— Нет, Альберт, не будет у нас больше никакого сотрудничества. Никаких совместных дел у нас больше не будет.

— Ты что же, объявляешь мне войну? — усмехнулся Альберт, однако глаза его смотрели очень внимательно, следя за каждым жестом Потапова.

— Нет, — медленно покачав головой, ответил Потапов, — не объявляю, воевать мне с тобой незачем, да и глупое это занятие.

— Хорошо, что ты это понял, — надменно произнёс Альберт, — тягаться со мной тебе не по силам.

— Но и сотрудничать с тобой противно, — произнёс Потапов. — Прощай, Альберт, мне искренне тебя жаль.

Потапов развернулся и вышел из комнаты. Дадамян ещё долго сидел, с задумчивым видом глядя на закрывшуюся за Потаповым дверь.

Слова Сергея больно задели его самолюбие, но в то же время в глубине души он чувствовал, что Сергей в чем-то прав.

Посидев в одиночестве минут десять, Альберт наконец тяжело поднялся и отправился к гостям.

Потапов шёл по коридору бани, направляясь к выходу, когда его окликнули сзади.

Сергей обернулся и увидел подходящего к нему Горского. На сей раз на нем были штаны и рубашка, видимо, бегать за Потаповым, будучи завёрнутым в простыню, он посчитал несолидным для своего статуса.

— Сергей Владимирович, я не ожидал, что вы так быстро уедете, мне бы хотелось с вами поговорить.

В этот момент в кармане Потапова зазвонил сотовый телефон. Потапов вынул трубку из кармана, но активизировать её не стал.

— Что вы хотели обсудить? — спросил он Горского.

— Я все по поводу той темы, которую мы затронули недавно у меня в кабинете. Кое-какие обстоятельства изменились, поэтому мне бы хотелось поговорить ещё раз о предстоящих выборах.

— Извините, — сказал Потапов, — но мне это малоинтересно.

— Напрасно вы так, — произнёс Горский, на его лице отразилось огорчение, — уверяю вас, что это и в ваших интересах.

— Я ещё раз вам заявляю, — с раздражением произнёс Потапов, — я не собираюсь поддерживать на выборах ни вас, ни Дадамяна, ни ваш совместный блок, если, конечно, таковой сегодня состоится. О чем, как я догадываюсь, вы ведёте сегодня переговоры.

Потапов повернулся, произнеся напоследок:

— Извините, я очень спешу, — и продолжил свой путь.

Телефон опять зазвонил, на сей раз в его руке, Потапов с неохотой нажал на кнопку связи и поднёс трубку к уху.

— Слушаю вас, — произнёс он.

— Сергей, это я, Глеб, — послышался в трубке голос Панкратова.

— Что-нибудь случилось? — сразу спросил Потапов.

— Может случиться, — ответил Глеб, — не выходи из бани.

— Почему? — удивился Потапов. — И откуда ты знаешь, что я здесь?

— Обе твои машины стоят перед входом, и перед входом же в машине засел мой подопечный, ты знаешь, о ком я говорю.

Потапов тем временем уже вышел в вестибюль.

— Так, — задумчиво произнёс он, — ты думаешь, это по мою душу?

— Не знаю, — ответил Глеб, — даже думать не хочу. В любом случае надо выйти не через этот вход. Дай команду своему шофёру, чтобы он подогнал машину к чёрному входу.

— Понял тебя, Глеб, — ответил Потапов и жестом подозвал к себе своего телохранителя.

— Разузнай, есть ли здесь чёрный вход, — приказал Сергей, — и скажи, чтобы джип подогнали к нему. Есть информация, что на центральном входе нас уже поджидают.

Телохранитель быстренько отправился выполнять приказание.

Глеб, следивший за входом в баню, увидел, как один из потаповских джипов, припаркованный у лестницы, вдруг тронулся, совершив небольшой манёвр на площадке, задним ходом заехал в проулок между баней и двухэтажным жилым домом и скрылся из виду.

Джип появился через несколько минут и на большой скорости, вписавшись в поворот, помчался по улице Лепестковой, следом за ним устремился другой джип, в котором сидела охрана.

Когда Глеб понял, что Сергей без проблем покинул баню, у него отлегло от сердца. Он спокойно распаковал чемоданчик с аппаратурой и, приладив к спинке соседнего кресла антенну, направил её на старенький «БМВ», после чего надел наушники. Через несколько секунд ему удалось услышать голоса людей, среди которых выделялся знакомый ему голос Монина.

— Вас не так давно менты отпустили? — спросил Монин у своих собеседников.

— Нас-то отпустили, — ответил один из них, — а вот потаповских людей до сих пор там держат, и думаю, что не скоро выпустят, Левченко нам это обещал.

— А странно, — произнёс Монин, — почему это Крёстный вышел не через центральный вход, а через чёрный.

— Наверное, потому, что страху на него нагнали, он боится даже своей те ни, поэтому и перестраховался, сука, — произнёс голос, незнакомый Монину.

— А когда выйдет «папа»? — снова спросил Монин.

— Кто его знает, — ответил ему один из его собеседников, — когда этому жирному борову надоест свою толстую жопу в парной греть.

Далее последовала пауза, потом Монин произнёс:

— А вот, кажись, и гости разъезжаются.

Глеб также со своей позиции наблюдал, как из бани один за другим в сопровождении охраны выходили гости Дадамяна.

Наконец вышли и Дадамян с Горским. Оба не спеша стали спускаться по лестнице.

— Ну вот и «папа» пожаловал, — задумчиво произнёс незнакомый Глебу голос, — ну что ж, Никита, пойдём с ним поговорим.

— А мне, Антон, что делать? — спросил Монин.

— Как всегда, бди за клиентом, раньше нашей команды ничего не предпринимай.

Дадамян и Горский попрощались и разошлись каждый к своей машине.

В тот момент, когда Дадамян усаживался на заднее сиденье «Мерседеса», из «БМВ» вылезли двое парней. Глеб понял, что это и есть братья Грибановы, поскольку услышал их имена — Никита и Антон.

Они подошли к «Мерседесу» Дадамяна, Антон постучал в окошко, дверь машины открылась, и он уселся на сиденье, где уже сидели Дадамян и его помощник Гарик. Никита сел на переднее сиденье рядом с шофёром.

— Здравствуй, «папа», — радостно улыбнувшись, поприветствовал Дадамяна Антон Грибанов.

Альберт скосил взгляд на сидящего рядом с ним Грибанова, его тонкий нос и губы дёрнулись в презрительной усмешке.

— Если бы я был твоим папой, давно уже повесился бы со стыда, — произнёс он.

— Извини, Альберт Григорьевич, — тут же поправился Антон, чуть-чуть испугавшись резкой реакции Дадамяна, — я это так сказал, в шутку, из уважения.