Становилось жарче, хотя в зените солнце окажется только через 150 часов. Палящее прохождение периастерона случалось в середине третьего дня, и время нарастающего зноя сопровождалось гулом недолговечных ледников, которые обрушивались в узкие трещины и расселины. На севере отдаленные вулканы обкуривали небо.

Улицы Саргада были частично выложены массивными железобетонными или каменными плитами и укреплены арками на случай землетрясений; изобилие фонарей позволяло людям продолжать свою деятельность даже долгой планетарной ночью. Солнцем планеты был красный карлик, настолько слабый в ультрафиолетовом диапазоне, что треллванцы могли смотреть на него без всякого вреда или рези в глазах, даже несмотря на то что его диск был в три раза больше, чем у солнца Земли. Единственная опасность местной звезды крылась в редких, но периодических вспышках, когда отдельные участки на испещренной красной поверхности раскалялись добела и опаляли поверхность Треллвана светом, теплом и потоками высокоэнергетических атомных частиц.

В такой период нужно было поскорее спрятаться под ближайшим навесом. По первоначальному проекту замышлялось укрыть Саргад массивным железобетонным куполом, который защищал бы жителей от радиации и ограждал от вездесущего песка и гримас климата. Но эти планы создавались в мирное столетие, когда технология обещала чудеса. Около Саргада имелись места, где под песками все еще возвышались прозрачные обломки частично начатого купола, в других местах секции купола обвалились на здания, сейчас уже заброшенные и рассыпающиеся в прах. В большинстве случаев люди полагались на солнцезащитные экраны, натянутые над узкими городскими проспектами и тротуарами.

Обыватели Саргада толпились у рыночных ларьков, выстроившихся вдоль улицы Коммерсантов, начиная от потрескавшихся руин Аджьянского шоссе и вплоть до забора, который огораживал земли Дворца в самом центре города. Грейсону показалось, что эти люди были спокойнее, чем обычно, и не так шумны. Атмосфера страха разлилась по улицам, отразилась в голосах и на лицах треллванцев. Торговцы и пешеходы спешили под уличные навесы, чтобы скрыться от красного зноя.

С тех пор как Грейсон очнулся и узнал о массовом бегстве остатков Коммандос Карлайла, прошло еще два пятнадцатичасовых периода. Хотя голова Грейсона была все еще в бинтах, пульсирующая боль и головокружение исчезли; к нему вернулись силы, и он решил покинуть дом Беренира.

– Куда ты пойдешь? – спросил Клейдон, когда Грейсон объявил ему о своем намерении.

– Я не вполне уверен. В городе у меня есть друг… дочь главного министра. Может, она сможет мне помочь.

Коммерсант Беренир нахмурился, поглаживая курчавую бородку.

– В последнее время как раз министры и подогревают ненависть к вам, иноземцам. Будет ли разумным навещать домочадцев одного из ведущих политиков планеты?

Грейсон пожал плечами.

– У меня нет большого выбора. Мне нельзя оставаться здесь. Беренир кивнул.

– Я не скажу, что буду жалеть, если ты уйдешь. Тебе опасно оставаться.

– Вам не нужно было приводить меня сюда.

– Ты неправильно меня понял, юный господин. – Он все еще величал Грейсона почтительным титулом, которым большинство аборигенов награждало представителей отдаленного Таркада и обитателей легендарной Внутренней Сферы. – Я не обвиняю тебя лично, но…

– Но нужно учитывать соседей.

– Э, да. Как угодно.

– Я благодарен вам за помощь.

– А я благодарен за то, что ваши люди сделали для Треллвана. – Он улыбнулся, когда лицо Грейсона приняло испуганное выражение. – Нет, я не имею в виду Хендрика. Но технология… наука, чтобы сражаться с предрассудками… образование. Мой сын Клейдон научился многому за годы работы в Замке.

– На кой черт все это мне сейчас, отец? Федеративное Содружество никогда не вернется.

– Тебя научили думать, сынок. На любую проблему можно смотреть с разных сторон, некоторые из них хорошие, другие плохие. Ты научился применять научный метод мышления, думать критически, рационально. Это и есть сокровище, которое эти… эти звездные люди принесли с собой. Они уже не смогут отнять его у тебя. – Он снова повернулся к Грейсону. – Это мы должны благодарить тебя, юный господин.

Грейсон промолчал. Что они будут делать с этим научным методом, когда придется отражать налеты бандитских боевых роботов? Технология и рациональное мышление погребены под предрассудками. Для тех воинов из Коммандос Карлайла, которые следили за событиями в Саргаде, Беренир давно был загадкой. Он являлся одним из тех Богатых городских коммерсантов, которые якшались с несчастными торговцами, заглядывавшими на космодром, торговали их товарами и договаривались об отгрузке треллванских минералов, древесины и специй. Во время бунтов и пропаганды, направленных против Федеративного Содружества, он продавал Коммандос Карлайла пищу, машинное масло и разные товары – от мыла до соли. Никто не мог сказать, чем это было вызвано, жадностью или меркантильностью, а может, просто космополитическим приятием иноземцев за таких же людей, как и все.

Если бы население узнало о местопребывании сына человека, который состряпал Треллванский пакт с Хендриком, то Грейсон вполне мог очутиться в положении козла отпущения. Треллванцы не отличались особенной мстительностью и кровожадностью, во они были людьми. Грейсон содрогнулся, вспомнив одну историю: о насильнике, заброшенном в пустыню как раз во время очередной вспышки на солнце.

Первой его мыслью было проникнуть с помощью Беренира на первое же иноземное грузовое судно, зашедшее на Треллваи. Коммерсант объяснил, что иноземные торговцы лишь изредка забирались так далеко на Периферию, и страшно подумать о том, что случится, если такое судно появится. Когда он потирал руки, огни лампы играли в перстнях на его пальцах.

– Я подозреваю, что торговле сейчас придется туго.

– Но какой-нибудь корабль придет?

– О да, в конце концов придет. Но он пробудет недолго. Торговые суда уже не кишат в небе, как когда-то…

– Но они придут?

– О, разумеется, они придут!