– Он смотрит, как прямо на глазах рушится его карьера, – сказал Ривера, и Грейсон кивнул. Этот человек стискивал кулаки, и создавалось впечатление, что его руки бьются в судороге.

Последовали палящая вспышка и взрыв, оглушивший людей, находящихся в командном пункте. «Феникс» опять сбили с ног, и с полдюжины мигающих красных лампочек на пульте настойчиво требовали к себе внимания. На экране Грейсон различил покореженный металл, обугленный и все еще движущийся. Прошли секунды, пока он с изумлением разглядел в обломках половину правой руки боевого робота с пальцами, по-прежнему сжатыми на рукояти тяжелого лазера. Она валялась в дымящихся руинах.

– Сержант? – Голос Карлайла был неразборчив, почти неслышим на фоне шума битвы.

– Сэр! С вами все нормально?

– Серьезное повреждение… проблемы со стабилизированием. По-моему, правой руке и главному орудию пришел конец. Я ранен."

Ривера изучал второй монитор.

– Держись, капитан! Хианг спешит к тебе на помощь. Он подскочит через несколько секунд.

«Феникс» снова был на ногах и, судя по показаниям датчиков, палил в дымчатую темноту с максимальной быстротой, на какую единственное оставшееся тяжелое орудие было рассчитано, вонзая невидимые лазерные пучки в мелькающие мишени, выявленные компьютерным сканированием. Инфракрасная мозаика накладывалась на обычное изображение, высвечивая в голубом свете бегущие фигуры, раскаленные добела гейзеры от моторов транспортных средств, вздымающуюся гору приземлившегося шаттла. Большая часть вражеского огня велась из этого грузовоза, вооруженного, очевидно, гораздо лучше, чем разрешено грузовым судам. Карлайл взорвал, по крайней мере, пять башен, но встречный огонь почти не ослабел. Повидимому, лучевые орудия были вмонтированы в бортовые отверстия металлического корпуса шаттла.

– Какое… положение… на базе? – Слова Карлайла походили на всхлипывание, будто ему не хватало воздуха. Датчик компьютера показывал, что температура в кабине неуклонно повышалась, подскакивая вверх при каждом маневре, каждом разряде орудия и каждом попадании.

– Я думаю, к нам проник диверсант, капитан. Кто-то вывел из строя несколько камер службы безопасности и открыл внешний шлюз в Бухте. Бой разгорелся не на шутку.

– Хаупман?

– Он с Гриффитом, сражается с налетчиками.

– Скажи ему… он главный. Выведи группу отсюда. Мы… больше… не можем… оставаться на Треллване.

– Отец! Держись! Хианг почти там!

– Я его вижу. Его силы рассыпаются по полю. Я… Последовало долгое молчание.

– Капитан! – заорал Ривера. – Сукин сын…– Слова прозвучали громко, почти почтительно. На мониторе появилось изображение нижней части грузовоза, зияющего зева открытого люка с черным тяжелым пандусом, спускающимся на исполосованную железобетонную площадку. В инфракрасном луче сцена приобрела сверкающее, сюрреалистическое звучание; резко окрашивались места, где обычно не видно никакого цвета.

Нечто угольно-черное на фоне желтого свечения корпуса грузовоза вперевалку сходило по скату. Камера сфокусировалась на объекте, обозначив серые металлические блестящие узлы силуэта. Прицельная сетка наложилась на мишень; четыре бусинки света, блуждая, сошлись в центре, где пульсировало яркое пятно. Датчики сканирующего лазера мерцали сбоку, указывая расстояние, высоту, массу и азимут. Грейсону не требовалась помощь компьютера, чтобы определить, что он видит. Это был боевой робот, модель, известная как «Мародер».

«Мародер» не имел гуманоидной внешности большинства боевых машин. Вместо этого 50 тонн брони и оружия были сформированы в крабовидное туловище, установленное на паре нестандартных ног, выгнутых назад и вниз, в результате чего в осанке боевого робота появилось что-то коварное и угрожающее.

Машина была старой, заплатанной, со следами частых починок и замен. Поверхность, выкрашенная в черный и серый цвета, местами была покрыта бурой ржавчиной и старыми боевыми шрамами. Пара рук свешивалась с туловища и располагалась как раз перед коленными суставами; в каждой руке были вмонтированы тяжелая протонная пушка и лазер, находившиеся в тех местах, где у живого существа обычно бывают кисти и предплечья. Массивный ствол 120-миллиметровой скорострельной пушки балансировал над туловищем, завершая собой вооружение боевой машины.

«Феникс-Сокол» был на 30 тонн легче и обычно гораздо маневреннее, но в любой потасовке «Мародер» сильно превосходил его, к тому же «Феникс» сейчас был сильно покалечен…

– Отец! Ты видишь его знаки отличия?

– Да, вижу. – Изображение выцепило блеск свежей краски на усеянной шрамами поверхности левой «ноги» вражеского боевого робота – стилизованный глаз животного, выкрашенный алым и черным, со зрачком-щелочкой и зловещей бровью.

Это была эмблема Хендрика – короля Оберона, военного повелителя бандитов, с которым предстояло подписать Треллванский пакт. За первым вражеским боевым роботом появилась сумрачная фигура второго боевого робота, менее крупного, а за ним и третьего. Грейсон не был уверен, но подумал, что одной из этих фигур был «Стингер», а другой – «Страус» – двадцатитонные боевые роботы, более пригодные для разведывательных целей и разборок с пехотой, чем для драк с тяжелыми машинами.

Но даже легкие машины могли сообща наброситься на одинокого «Феникс-Сокола», особенно когда «Феникс» едва мог стоять или стрелять. Замигала автопушка «Мародера», и серия взрывов прошлась по истерзанному корпусу «Феникса».

– Предали! – вымолвил Ривера и хлопнул ладонью по консоли. – Эти грязные, подлые…

– Я думаю… теперь ясно, кто… за всем этим стоит, – сказал Карлайл. – Но почему… они напали… сейчас?

«Феникс» открыл огонь из единственного лазера, затем стремительно развернулся, увертываясь от опасности. От шаттла через ночное небо взметнулись трассирующие арки – РБД, ищущие свою единственную мишень. Изображение задрожало и побелело, когда по крайней мере одна боеголовка попала в цель.

Половина монитора мерцала сейчас красным цветом. Внутренняя цепь «Феникса» была повреждена струей расплавленной стали. Карлайл с трудом удерживал машину в вертикальном положении. Мученический визг сервомоторов заложил уши.