– Бормочешь, нелюдь? Расплодилось вас… Не будь такой дорогостоящий, - мечтательно затуманил глаза Бригадир. - Не обещай Косям святости прикупить за твой счет… Эх! Потешил бы…

Бригадир врал - душой про Косек и думать забыл, просто использовал их, как всегда, пусть теперь по привычке, но к делу пытался подшить - на вывертка подвесить, "раскачать" его.

И снова выверток отозвался невнятно.

– А по-человечески все равно не можешь, - подытожил Бригадир. - Даже для леса ты ублюдок.

И тут лес зашумел, зачавкал, словно поперхнулся смыслом, не мог пережевать сказанное, и сам ли, или быть может, это выверток вздохнул так глубоко и на освещенное пространство, как на стол, выложил четко и внятно:

– Кто тут выкидыш-ублюдок - ещё подумать надо…

На какое-то время Бригадир застыл, затем едва ли не расплылся от счастья.

– Можем, значит, паскуда! - удовлетворенно сказал Бригадир. - И пятки прижигать не надо? За говорящих понятливых вдвое дают. Ты говори-говори… - подбодрил он, почти не веря. - Говори, миленький!

И выверток, словно войсковой капеллан, понес (на взгляд Бригадира) какую-то непонятную пургу про святость. Бригадир в смысл не вслушивался, а вот образы перед глазами вставали. И про последнюю войну было сказано - себя в ней увидел, и про молодого, еще без рубцов, когда стоял на перепутье куда податься - дома ли, как множество предков существовать, отбиваясь от невзгод, терпеливо сносить, что отпущено, или чужие хаты громить в краях далеких, душе и мысли напрочь чуждых. Совсем мальцом себя увидел, когда впервые силу почувствовал - отнял не свое, когда присвоил бесхозное, обобрал первый труп на дороге… Когда впервые убил и мучался, словно не отнял, а сам что-то потерял.

Бригадир давно свой мир видел как дальтоник - в одну краску, а тут вдруг так расцветило.

– Охренеть, - сбросил наваждение Бригадир, искренне изображая крайнюю степень изумления. - Нелюдь проповеди читает! Только ты, когда к заказчику приведу, об этом молчи. За такое словоблядство не накинут… По нормальному разговаривать умеешь? По-бригадирски?

– Давай-давай, отрыжка цивилизации, - сказал выверток. - Мели Емеля - твой банк. Городская пустозвонница!

– Во-во, это по-нашему! - обрадовался Бригадир и отрикошетил: - Блендомент лесной!

– Учи меня жизни - куркуль!

– Что толку учить? Мозги круглые - рикошетят.

– Сам-то давно на мозгомойке был?

– А хоть бы и промытые, но это ты связан, и я тебя веду, а не наоборот, помойка ты зеленая, - стал заводиться Бригадир, ввязываясь в бессмысленный спор. - Вывороченные твои мозги - отдельно путешествуют, так и не догнали, а все потому что - выверток! Вы вывертки, нам рассказывали, - все, как один, выблевыши второй биологической. Вас закордонники сварганили на наши головы.

– Я ж говорю, промытые. Заморочили вас, задрючили в уши - совсем извилины спрямили. Не так все было! - своим пискучим древесным голосом запротестовал выверток, и без всякой связи добавил: - Был бы умным - отпустил!

– Ишь ты, дурака нашёл! Нелюдь отпустить?! Век контракта не видать! Кто бы услыхал только - Бригадира нелюдь уговаривает нелюдь отпустить - себя!

– Сам нелюдь!

– Урод!

– Сам урод!

– Э, так не пойдет! - рассердился Бригадир. - Это не по правилам. Повторять нельзя.

– "От тюрьмы, от сумы и от мутации не зарекайся - сегодня жить, а завтра нежить…" - припомнил выверток старую человечью поговорку.

– Хоть признался. Опять скажешь, не нелюдь?

– Нелюдь, - согласился выверток, почесав плечом ухо. - Такой же, как и ты. Развязал бы руки, чешется.

– Ага, а ты намудруешь. Мудрак! Перетерпи уж, мутило военное.

– Довоенные мы, - повторил выверток. - Биологические войны уже потом начались. Мы много раньше появились. Это во второй биологической нас копировать пытались - оттуда вся путаница. Сами всяких уродов наплодили, не успеваешь отбиваться. Ты хоть знаешь, с чего войны начались?

– А на кой мне это знать, если знаю, чем закончились? Или мое знание что-то выправит? - вконец разозлился Бригадир. - Переиграют их заново? Урод ты неправильный!

– Я-то как раз самый правильный.

– Значит, правильный? Урод правильный? Мутант из нелюди получился?

– Рассказывать долго.

– Ну и не рассказывай!

Замолчали, насупились, каждый думал об одном.

Войны заглохли как-то сами собой. Последняя тлела-тлела, да и перестала теплиться. Возможно, наконец, заметили, что топчутся на одном месте - сами с собой воюют. И новое, на которое так надеялась каждая из сторон, себя не оправдывало. В столкновениях, известно, выигрывают не те биомодели, у которых зубы, а те, у которых мозги. Мозги с зубами плохо уживаются - тут либо зубы выпадают, либо мозги деревенеют. Но главная беда оказалось в том, что мозговитые воевать друг против друга не желают, и биолаборатории сплошь и рядом - тысячами! - плодят потенциальных дезертиров. Тылы через то вывернулись, словно сработали те самые тысячи вывертков. И еще не раз выворачивались, перемешиваясь с чужими, пока все не устоялось само собой.

Жизнь мирная. Стрижено ли, брито ли, от природы лысо - все одно голо. Хоть Смотрящий тебя обобрал, на городской оброк выстриг, хоть менты-подлюки на заметку взяли, и теперь им лень ходить куда-то еще - бреют наголо за "защиту" - все подчистую метут. Хоть сам ты, от природы и непутевости собственной, такой неудачник, что едва не светишься. Таких издали видать. Голыши, да голышки - и дети от них такие же будут. Пока не достанет кому-то характера - а доколе?! В семье не без урода… А вот уроды - другая категория, из них иногда люди вырастают.

Косек больше не было, с кем "про жизнь" говорить, как не с этим?

– Вот, к примеру, эта твоя "мудра" - каждый может научиться?

Выверток пробурчал невнятное, словно огрызнулся.

– А регулировать усилие можешь или всегда так получается? Зачем до скелета раздевать? Усердствовать так зачем? Неэкономично. Достаточно, чтобы только голова распалась или кожа сползла. Как ты там это делаешь?

Довольно удачно изобразил мудру - ту, что видел, и тыкнул ею в сторону вывертка - Бригадир обладал сильной, иногда злостной, памятью.

– Одного пальца не хватает, - сказал выверток.

– Сколько у тебя?

– На левой - шесть.

– А… - крякнул и поскучнел Бригадир.

Беседовать "про жизнь" расхотелось, теперь вроде бы и не с чего.

– Отпустил бы…

– Во! - не глядя ткнул в его сторону кукишем.

Мысль не отпускала.

– А на ногах сколько? Ногами не пробовал складывать?

Выверток промолчал. Про ноги он очень расстраивался, что раньше не додумался. Но больше всего на то расстраивался, что не помнил - сколько у него там пальцев.

– А у тебя?

– Все равно не хватает, - огорчался Бригадир.

Невезуха. Кругом невезуха. Какой-то непутевый контракт. И чего так сложилось?

Тут выверток возьми, да и спроси про мечты. Чем они у Бригадира от мечтаний Косек отличаются? Бригадир рассердился - нашел кого ровнять! У Косек мечты простые - нажраться вкусно и в такую волю, чтобы блевать от всей души, а у него мечты бригадирские, нерядовые - смотрящим стать, право заиметь всякую дверь пинком распахивать, в хрычевне - первый стол и уважение…

– Ну и в чем разница?

Разозлился. Подошел, хотел уже пинка дать, но отчего-то не дал. Расстроился, хотя виду старался не казать. Есть с чего расстраиваться. Всегда понимал, чему радоваться стоит, а сейчас не понимал. Усложнилась жизнь, усложнилась. Странное это ощущение, будто отняли что-то, обокрали, меньше стало на душе, не за что ей цепляться, налегке остался, а не легче. Взялся припоминать, что любо…

Любил, словно лешак какой-то, окунуться в мягкий куст древесной шерстяницы - блох выводить. Еще хорошо, когда вольным в лесу, не по заданию, имеешь возможность его слушать. Спешить никуда не надо. Почти как сейчас…

В сумраке выла то ли собака, то ли человек. Есть в ночных звуках что-то чарующее! Вурлак воет…

Крепился вурлак, крепился, а решил город разумом своим понять, враз с ума и съехал. Удивляться тут нечему. Иные потомственные городские, из тех, что в мозгоклюи выбиваются и даже с Смотрящие, как на должность станут, сразу же и "съезжают" в ту или другу сторону, а то и на обе разом. Это потому, как с высоты своего положения весь город охватить желают мысленным взором, а мысль собственная короткая, растягивают ее на все концы - рвется, сшиваю задом наперед. И смотришь на такого, сразу понимаешь неправильно его мысли сшились.