Рядом вывернулось дерево - рассыпалось на тонкие длинные занозы, разлетелись во все стороны. Часть вонзилось в Бригадира, и дальше бежал ежом. И еще одно дерево вывернулось наизнанку, прыгнул в сторону, едва спас глаза, прикрывшись локтем. То ли выверток действительно промахивался, то ли взялся шутковать, обкладывать.

Ломанулся сквозь густое и с размаху влетел в болото. Еще успел развернуться, рвануться назад, но ноги уже ухватило мертво, только хуже сделал. Обидно-то как! Берег-то совсем рядом, крепкий берег, едва не дотягивался. А выверток уже сидит напротив на четвереньках.

– Это уже было! - возмутился Бригадир.

– Было! Ну и что? - хохотнул выверток. - Зато как весело! Весело же?

Выпрямился и прошел по болотцу вокруг Бригадира. И Бригадир понял, что морок это, не может он, выверток, даже такой легкий, ходить по воде и не проваливаться. И рожа у него больше прикладом не примятая. С усилием выдернул себя…

Вынырнул, глотнул воздуха. Вынырнул Бригадир из сна. В сумраке выла то ли собака, то ли человек.

Костерок прогорел. Луна высеребрила полянку. Выверток ловко освободился от перекладины и теперь грыз бинты на руках…

Черт милостив - кредит дает, не спрашивает на что, а спрашивает - под что. А здесь-то - под что?

Бригадир вынул засапожник, бросил вывертку, положил на колени ружьецо и стал слушать лес…

…

Через полчаса, сидя у костерка, курили сухой гриб, передавая друг другу.

Бригадир, по задумчивой рассеянности, попытался пошурудить в костре чьим-то маслом, ухватив его среди разбросанных вокруг костей. Отбросил, наклонился ближе, сдул золу, обсмолил шляпку гриба в углях, вынул, раскурил, посасывая длинную ножку, передал вывертку и снова откинулся на спину.

– Отлить бы! - сказал Бригадир

– Даже и не думай! - посуровел выверток.

– Да не на тебя, не думай.

– А я и не думаю.

– Думаешь-думаешь!

– Да не думаю я!

– Вот я и говорю - нечем вам думать - мозги круглые…

– Ваши выжатые и новым дерьмом заполненные.

– Молчал бы, лесной мутила!

– Недоумок городской! Четвертый круг хочешь начать?

Падальщик в очередной раз надоедливо расхрякался, поторапливая человеков или нечеловеков, чтобы, наконец, убирались, не мешали намечавшемуся пиршеству. Бригадир все лежал, так, лежа на спине, нашел свой одиннадцатый, направил сложенную дурь на цель - полетели перья…

– Душно что-то, - сказал Бригадир, - словно и не осень.

– Жара идет. Не ко времени.

– Да, - согласился Бригадир, - не ко времени.

И подумал - могло ему такое сгрезиться, что вот так, разделенный всего лишь маленьким костерком, будет лежать на спине с вывертком, в предвкушении умной беседы "про жизнь".

Выверток подумал, что день сегодняшний, а ученик насквозь вчерашний. Попробуй такого сломи - выкорчуй, что в него вчерашним днем вбито.

А лысый падальщик намертво вцепился в ветвь, и ни о чем ином не думал, как лишь бы не упасть…

С неба ли, с восточной стороны, с грехов ли или с грехами - и с неба и с востока, но упала жара. Будто сунулась в удел огромная солнечная морда и принялась усмехаться всему, но более всего тем ужимкам, которыми пытались спрятаться от ее взгляда люди. Листва обвяла и смотрелась настолько противно, насколько смотрится свявший характером человек. Больше не пахло сырым болотом. Озера и ночью не несли прохлады, вода в них замутнела, во всех ее слоях плавали зеленые крупинки, выращивая в себе нечто новое, иную жизнь. Ничем не пахло кроме пыли, и, должно быть, ни один предсказатель выжег себе рецепторы до самой носовой перегородки, пытаясь уловить: не идет ли перемена…

Все плавали в поту, словно пленке, оболочке вокруг тела - прикасаться к обнаженному было противно. И даже Бригадир, с недавних пор большой ходок по женской части, думал сейчас об этом занятии с отвращением. Разморило. Жесткости не было никакой. "Всего ничего" пробыл на улице, а нахватался солнца до дурных зайчиков. И в мозгу словно выжарило, а остатки размазало по стенкам дорумяниться - никак не мог войти в соображение.

Хрычмастер - хозяин хрычевни заглянул себе за ворот - оттуда пахнуло так, что сам чуть не упал в обморок, а стоящий рядом служка побежал блевать сухой пылью.

Бригадир вспомнил, что еще недавно решил отмыться, и не просто так, а "набело" - убрать все свои родимчики и шрамы. Такую помывку делали лишь в центре, возле смотрильни Смотрящего, стоила она дорого, но зато держалась года четыре. Там же обмывали и состоятельных покойников, хотя им эти гарантии уже были побоку. Но теперь к той цирюльне и близко было не подойти.

Приоткрыл дверь - пахнуло жаром. Посетители запротестовали, но Бригадир даже внимания не обратил, стал всматриваться в марево, что слоями поднималось с земли.

– Херовато, - сказал мрачно.

– Каюк асфальту у смотрильни! Ты помнишь такую жару, а Бригадир?

Вопрос не требовал ответа, тема промусоливалась уже неделю.

– Ей-ей, гореть нынче верхним болотам по-черному. Если кто на тех болотников зуб имеет, да не поленится…

Самому Бригадиру лень было отвечать, за него ответили.

– Те, кто с зубом, уже свое отбегали. Раз не вернулись, значит, сквасились. Болотники тоже не дураки - засады на подступах - найдут кремень, спички или даже стекло - обсмолят как ту самую свинью. Кто как, а я нынче субпродукты брать не буду! И вам не советую; мой корешь пропал, а он такой был, что никак не охота его через себя пропускать, кому хочешь поперек шилом станет, а уж мне тем более - я ему задолжал…

– Висеть скелетам на стволах, сейчас, думаю, не один в замесе отпаривается.

– Злой лес нынче.

А первый все повторял:

– Не тот он продукт, чтобы занозой поперек не стать, хотя бы из вредности…

Бригадир помалкивал, косился на этого говоруна. Настроение было - хуже не удумаешь.

Сегодня было: ввалился один опаленный, рожа красная и шелушится, глаза дикие навыкате, еще слова не успел сказать, выставился на Бригадира, челюсть отвисла и стал рвать многозарядку с плеча. Кто рядом оказались, отняли и взялись расспрашивать, с каких это грибных глюков гость решил хорошего человек убивать, да еще в таком месте, где хрычуют и дурные брызги по тарелкам никому не нужны. Такой наш обычай: пришел, сделай заказ, осмотрись, остынь, поднапитайся, да подумай еще раз, стоит ли смерть приглашать в такой дурной день. Если же по-прежнему невтерпеж, сперва, как положено обвиновать, а потом стреляйся, но на равных, а лучше на ножичках, потому как, это не так быстро заканчивается - людям приятно.

Пришедший заявил, что не далее как пару часов назад, среди грибных дворов, после того, как сдали товар, Бригадир располовинил их семерку - трое стали мертвые, трое раненые, да так сильно, что, гляди, калеками останутся, и только сам он уцелел непонятно как. (Должно быть, усрался и стоял в сторонке - подумал Бригадир) Тут краснорожий стал уверять, что по всем характеристикам получалось, что он, Бригадир, нелюдь, поскольку несколько раз его насквозь протыкали без всякого видимого вреда.

Бригадир в хрычевне сидел с утра и не отлучался, то, что это он мог быть, сразу отмели, а вот нелюдью в городской черте заинтересовались. Первый раз про такое слышали, чтобы невакцинированная нелюдь могла городскую черту пересечь. И то, что тыркали в нее железом безрезультатно.