Такая точка зрения на искусство, да и на жизнь вообще, как на способ получения удовольствия, существовала всегда. Она и сегодня бытует у большей части населения, отражая интересы “элитарно” паразитирующего меньшинства. Большинство же, понимая, что добро должно побеждать зло и в реальной жизни, тем не менее сетует, что в “суровой действительности” чаще всего происходит всё иначе. И, не находя ответа на вопрос, почему всё происходит иначе, молчаливое большинство остается на позициях бездумной созерцательности происходящего и не очень верит в способность искусства изменить жизнь к лучшему. Но это не так, и вот почему.

Так, например, считается, что Сталин не оставил после себя наследника. Это верно, но только отчасти. Наследник, воплощенный в конкретной личности, после ухода Сталина в мир иной действительно не состоялся, но зато осталось духовное наследство поколений, творивших во времена Сталина. «Сталин виноват» и «во времена Сталина» — далеко не одно и то же. Идеи добра и справедливости, посеянные во времена Сталина в глубинах коллективного бессознательного, в семидесятых годах дали такие духовные всходы [7], которые произрастают сегодня добрым урожаем. К числу таких всходов следует отнести и киноповесть В.Ежова и Р.Ибрагимбекова “Белое солнце пустыни”. Эти всходы не сразу замечаются недалёким официозом от искусства, но сторожевые псы “мирового порядка”, в чьи обязанности входит пасти “мирные народы [8]”, звериным чутьем распознают заложенный в них динамит, способный взорвать сложившийся веками порядок вещей. И тогда они начинают действовать, используя коллективное бессознательное, через которое Провидение воплощает в русле Божьего Промысла наиболее приемлемый вариант развития, из всех возможных вариантов в вероятностной матрице будущего. Так разворачивается информационная война, в которой бессознательно принимают участие многие миллионы людей.

Информационное противостояние сюжетов киноповести В.Ежова и Р.Ибрагимбекова и одноимённого фильма Мотыля можно уподобить невидимому сражению, более тридцати лет идущему на полях холодной (информационной) войны. Главное поле боя — коллективное бессознательное многих миллионов кинозрителей и читателей этого шедевра культуры Русской цивилизации второй половины ХХ века. При этом содержание киноповести можно уподобить матрице развития с благоприятным вариантом выхода Русской цивилизации из кризиса, в который после смерти Сталина неизбежно должны были впасть народы СССР по причине своего бездумного отношения к своему будущему и духовному наследию, оставленному первым поколением большевиков-сталинцев. Но в сюжет фильма, отснятого по мотивам киноповести, были встроены фрагменты иного варианта развития, с помощью которого с использованием символики искусства кино была сделана попытка скорректировать в соответствии с алгоритмом библейского проекта обетованное Провидением будущее народов России.

Законы информационной войны одинаково действенны как для сил добра, так и для сил зла, но всё дело в том, что раскрытие символики матрицы, поддерживаемой силами добра, укрепляет её, а раскрытие символики матрицы, поддерживаемой силами зла, её разрушает. Происходит это потому, что после расшифровки иносказания вся информация, остававшаяся до этого на уровне коллективного бессознательного, становится достоянием сознания миллионов и превращается в мощное оружие воплощения будущего в матрице общего хода вещей. В этом главная причина негативного отношения официальных специалистов-литературоведов к раскрытию второго смыслового ряда наиболее популярных произведений искусства, поскольку все они должны бездумно поддерживать работоспособность самого древнего и эффективного эгрегора — библейского, несущего алгоритмику порабощения всего человечества.

Существуют ли какие-либо доказательства реальности этого процесса? Существуют и они очевидны для всякого, кто в ладу с житейской логикой. Хорошо известно, что холодно рассудочно творящих зло в мире немного, не более 1 — 2 %. Это те, о которых в “Письмах к самому себе” римский император Марк Аврелий писал: “Безумие думать, что злые не творят зла”. Горячо поддерживающих добро всегда больше; предположим, что их 3 — 4 %. Суммарно же и те, и другие составляют ту самую активную часть общества, о которой постоянно говорят все социологи — порядка 5 %. Остальные 95 % — «теплые», т.е. равнодушные. О них писал Бруно Ясенский: «Бойтесь равнодушных! С их молчаливого согласия совершается всё зло в мире». Об этом же в Апокалипсисе (гл. 3:14 — 16):

«И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепел, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».

Благодаря такой статистике может показаться, что зло чаще торжествует, чем добро, поскольку для победы зла равнодушные могут ничего не предпринимать, оставаясь при всех жизненных ситуациях на своих позициях, и тогда на стороне зла будут не 1 — 2 %, а все 96 — 97 %. Но чтобы добро восторжествовало над злом, равнодушные должны изменить свою позицию и стать социально активными, что требует прежде всего понимания происходящего. Другими словами, рост меры понимания общего хода вещей в обществе всегда способствует победе добра над злом, ибо ведет к разрушению стереотипов толпо-“элитаризма”.

Обычно люди не могут хорошо делать дело, существа которого не понимают. Мера понимания зависит, с одной стороны, от мировоззрения господствующего в обществе, а с другой — от средств подачи информации из внешнего мира. В конце ХХ века, в условиях техносферной культуры, у людей, особенно живущих в городах, разорваны естественные связи с реальным миром и человек основную часть информации общественной в целом значимости, необходимую для его жизнедеятельности, черпает из кино и телевидения.

Большинство кино— и телезрителей смотрят фильмы, пребывая в расслабленно-безвольном состоянии, даже не подозревая, что именно в это время в их подсознание (в обход сознания: воля всегда действует с уровня сознания) сгружается “подводная часть информационного айсберга” (видеоряд фактов, процессов, явлений, событий и их музыкальное сопровождение). Эта информация и составляет основу второго смыслового ряда любого произведения кино— и телеискусства, но она несёт в себе, как правило, и добро и зло. Когда 95 % равнодушных бездумно взирают на экран, где перед их безвольно расслабленным сознанием разворачиваются сюжеты, в которых добро побеждает зло, они полагают, что всё происходящее в виртуальном мире кино их никак не касается, поскольку современный кинозритель в эмоциональном отношении отличается от кинозрителя времен кинофильма “Чапаев”. Он считает, что знает многое из того, как делается настоящее кино. И скорее всего он не будет возражать, что процесс отображения реальной жизни в искусстве — объективная данность, но готов поспорить о качестве отображения. Если же ему прямо показать на взаимосвязь процессов отображения и управления (наслаждаясь зрелищем на экране телевизора, кинотеатра или на сцене театра, зритель является объектом управления субъектов управления — заказчиков сценического действа, программирующих бессознательные уровни его психики), то он либо беззаботно отмахнется от этой информации, как от пустого назидания, либо будет доказывать свою независимость. При этом в число 95 % “теплых”, входят и те, кто непосредственно делает кино: киноактеры (особенно наиболее популярные), киносценаристы, кинорежиссеры и кинокритики, ибо помимо их профессиональной принадлежности к цеху работников искусства, сами они прежде всего — зрители. И все они бездумно участвуют в неком мистически-магическом действии, через которое осуществляется управление социальными процессами средствами эгрегориальной и матричной магии.

Киноповесть “Белое солнце пустыни”, а также одноименный с ним фильм — наиболее яркий пример управления социальными процессами, развивающимися на территории СССР-России, во второй половине ХХ века после уничтожения Сталина. Фильм был создан в эпоху относительно благополучного бытия трудящегося большинства народов Советского Союза. Но в нём, на уровне второго смыслового ряда, отражены определенные цели и намерения на будущее не только этого большинства, но и того меньшинства, которое бездумно или осознанно паразитирует и творит зло. А поскольку региональная цивилизация СССР-Россия вторую половину ХХ столетия развивается в режиме концептуальной неопределенности управления, достигшей к концу века своего критического положения, то выявить эти цели и намерения, чтобы неопределенность разрешилась не распадом и деградацией российского общества, а его вхождением в новое качество жизни, ранее неизвестное глобальной цивилизации, — главная задача нашего времени.