Ответ же чуть рот открытым не оставил.

— Я сида. Из тех, которые для ирландцев "дини ши", для скоттов — "Благий Двор", а для вас — народ холмов. Ростом вот только не вышла.

И руками развела. Мол, не виновата я, что такая худая да короткая. Кейр же рассматривал её наново. И глазам своим не верил. Сиды — те, кого раньше считали богами. Не всех, а старших да сильнейших. Но они же в легендах прекрасны! А эта… а эта умильна. Как бывает птичка, белка, щенок. Или какое другое животное — красивое. Даже женственное. Которое не грех подвезти, чтобы лапки не стирало. И которое очень хочется погладить. Не как девушку, как зверёныша. И за уши потрепать.

— Ты больше похожа на тилвит тег.

— Детей не ворую, — уверила фэйри, — да и волосы у меня не золотые.

Зачем-то поправила ворот, при этом невзначай вытащила наружу серебряный крестик. А это решало почти всё. Серебра не боится. Крест приняла. А значит, кем бы ни была до того, ныне — в правах человека. Молоденькой девушки. Причём, верней всего — без роду-племени. Да она же боится! Оттого и ворот дёргает. А кого боится-то? Кейра, что ли? Кейр понял — всего. Кто знает, как меняется мир для подобного существа, когда оно принимает Бога? Зато стало ясно, как себя вести — правильнее всего. Как с малознакомой соседкой. Доброй соседкой — в прямом значении этих слов.

— Это верно, — Кейр показал, что всё понял верно, — Волосы у тебя, скорее, медные. Так может, тебя подвезти?

— А что попросишь за провоз?

То ли играет, то ли и правда боится, что парень начнёт жениховские подвиги считать, или сочтёт за безродную, у которой одна расплата за все мужские услуги.

— А как же, попрошу. Разговор — от скуки. Ну и от права трепать, что леди из народа холмов до Кер-Мирддина подвозил, не откажусь.

Кейр изо всех сил старался выглядеть безопасным. Обычным фермерским сынком, подвозящим худородную соседку. Получалось хорошо — потому, что таким он и был, разве очень богатым — и таким его видела сида. Увальнем с доброй хитринкой в глазах.

— Годится, — пытаясь подражать степенному говору, девица забросила на телегу мешок и взгромоздилась сама. Сзади. На место воина. И даже привстала, держась за бортики. То ли очень хотела дорогу впереди видеть, то ли назад оглядываться не желала, то ли просто привычка у неё такая. У Кейра в желудке похолодело от мысли, сколько лет должно быть той, для которой колесница — оружие. Впрочем, время в холмах течёт странно, — вот про сидов и побеседуем, ежели не возразишь. Что у вас, наверху, о нас знают?

Толком старых легенд Кейр и не помнил. А наврать — боязно, сиды ложь чуют, хоть и не всегда, но очень часто. А вот обижаются, если на обмане поймают, всегда страшно. Кейр вздохнул — и вывалил, что знал.

— А ничего. Только сказки мелют. Может, не все врут. Так не проверишь. У нас-то в роду вашего корня нет. И под холмы никто не хаживал. А вот что людей в былые времена для вас резали, это слыхал. Чтобы урожай был, да за исцеление короля, ну и всяко ещё. А ты-то чего наверх вылезла? Да ещё и с крестом.

Хорошая идея — пусть сида говорит. Тем более, что они-то вообще неправду говорить не могут. Только умалчивать, да ходить вокруг и около.

— Неохота быть мелкой нечистью, — заявила ушастая попутчица, — Да и крупной тоже, хотя крупная из меня при всём желании не получится. Ни размера, ни способностей. А крест многие сиды приняли. Король Артур, например. А ведь хороший был король?

— Саксов бил — значит, хороший. А он точно из ваших?

— А кто еще будет спать столетиями? Да еще под землей?

Резонно. Кейр долго не отвечал, обдумывая известие о любимом герое. Слухи, вообще-то ходили… Потом уронил:

— Выходить ему пора. Совсем нас забили саксы. Он же обещал вернуться, если будет с Британией беда. А беда уже давно. Можно и так сказать, что Британии-то уж и совсем нет. Вот это-то как получается?

— А так и получается. Он же ранен был. Много раз, и очень тяжело. Не залечил, выходит, ран. Ты сам говорил: в холмах время другое. Там — день, тут — столетие. А иногда и наоборот.

Дальше ехали молча. Внутри непривычной к серьёзному размышлению головушки Кейра ходили бугристые мысли, перекатывались желваками. Да и сида погрустнела. Кейр догадался: что-то знает. Не хочет говорить. Нескоро выйдет, наверное, король. Грешную мысль о том, что Артур помер — задавил в зародыше. Так быть не могло.

— Надо, значит продержаться, — сказал Кейр бодро, — пока не проснется. Сколько надо, столько и стоять. Верно говорю?

Сида неуверенно кивнула.

— Ну и ладно. Глядишь, и сдюжим. Короли у нас бравые. А пока я тебе, сестрица, наши байки про сидов перескажу. Ты посмеешься, вот мне оплата и выйдет…

Лучшего слушателя для замшелых побасенок Кейр не видывал. Сида то смеялась, то хмурилась, когда вместо богов, высоких сидов, а на худой конец, королей и рыцарей, в сказаниях начинали появляться фэйри, пусть и именуемые "добрыми соседями" да "волшебным народом". И шевелила ушами. Особенно — на женских именах. Подруг припоминала?

Когда после очередного поворота из-за деревьев выглянул город, брови у сиды подскочили на два пальца вверх. Чуть не до середины лба.

— Что это?

— Кер-Мирддин.

— Я не про то. Город, предместье… Рядом что? Большое, круглое, трёхэтажное…

До Кейра дошло. Сиду поразил старый римский амфитеатр. Да, некогда в римской крепости Маридунум стоял большой гарнизон. А огромное сооружение служило для тренировок и зрелищ. Собственно, с тех пор ничего не изменилось — Кер-Мирддин самый большой город на юге Камбрии, и гарнизон у него немаленький. Да и король с гвардией постоянно наезжает. Вот только воин теперь означает — всадник, а зрелище — колесничные гонки или турнир. А потому сооружение незаметно переименовалось в ипподром. И перестроилось немного — беговые дорожки внутрь не вошли, пришлось проложить отчасти снаружи. Но так, чтобы хоть с верхнего ряда, ворочаясь, можно было смотреть всю гонку. Хотя бы судьям.

Сида громко восторгалась обветшалым сооружением. С Колизеем сравнивала. Что такое Колизей, Кейр знал. Что он разрушен — нет. Впрочем, Рим варвары жгли несколько раз — почему бы местному ипподрому не пострадать?

А перед самым предместьем соскочила с колесницы. Поблагодарила за беседу, даже поклонилась чуть. И наказала, если что, искать сиду Немайн. От такого имени Кейр омертвел. Одно дело — сида, чародейка из холмов. Даже мелкая богиня чего-нибудь. Но — великая воительница, пугающая насмерть за раз сотни воинов, покровительница речных вод и плодовых деревьев? Сида заметила, поспешила уточнить.

— Не ТА САМАЯ.

А толку! Так он и поверил! Вот теперь всё сходилось. Цвет лица — как у озёрной девы, красные волосы… Кто ж это ещё может быть? Конечно, то, что она не ТА САМАЯ — правда. Сиды вообще не в состоянии говорить неправду. Но такие слова могут означать как другую сиду с тем же именем, так и эту же — здорово переменившуюся характером. Или — принявшую святое крещение. Про святую Бригиту тоже часто говорят — не та самая. А толку?

Сида между тем ушами недовольно дёрнула, вскинула мешок на плечо. И направилась по своим непостижимым делам. Кейр вздохнул — и занялся своими. В любом случае, у него теперь есть история! Да не такая, которую не грех разок рассказать у огонька, а которую внуки да правнуки выклянчивать будут, да по три раза на вечер. Зная наизусть. Всегда есть разница — говорит рассказчик "один мой знакомый видал сиду из старших", или — "везу это я саму Немайн в Кер-Мирддин".

Город встретил сиду настороженно. Тем более, что и вела она себя странно — сперва спрашивала кузницу, а потом туда не шла, всякий раз проходя мимо или сворачивая в другую сторону. И совсем не замечала скапливающегося позади хвоста из любопытствующих. Что ей нужна кузница, никого не удивляло — кузнецы всегда были близки делам потусторонним. Да и вообще, изо всех ремесленников — самые важные, и самые загадочные. Кое-кто поспешил за лучшим мастером. Чтоб знал.

Лучшим же был Лорн ап Данхэм. Нашёлся, по дневному времени, в кузне. Сперва не желал отрываться от работы.