Анит облегченно вздохнул. Нет слов, за Алкивиадом он готов хоть в огонь и в воду, однако кто бы знал, до чего же ему надоела вода!

Афины, дом близ Диомейских ворот

– В самом ли деле она так хороша, как ты говоришь, старуха? – невесть в который раз пробурчал человек, следовавший за Родоклеей, и она невесть в который раз подтвердила:

– Клянусь передком преласковой Афродиты, госпожа моя прекрасна. Ты будешь ошеломлен!

– Ну посмотрим, посмотрим! – недоверчиво пробубнил пелатис. [46]

Вчера, договариваясь о встрече и обсуждая стоимость свидания, он торговался за каждый халк, словно собирался платить за лепешку у пекаря, а не за женщину у сводни. Он был очень осторожен: его лицо было до половины прикрыто плащом, так что Родоклея видела только низкий лоб под темными кудрями, уложенными умелыми пальцами мастера причесок, а свои карие глаза он постоянно отводил. Нынче же он явился закутанным в плащ с головой, отчего показался Родоклее гораздо выше ростом, чем вчера. Он все время озирался по сторонам, а говорил так тихо, что сводня едва разбирала его слова. Сказать по правде, таких трусов ей еще не попадалось. Уж если решил мужчина погулять, он должен быть посмелей, а то ведь оплошает в самый сладкий миг! Родоклея не любила трусливых мужчин, а потому поглядывала на своего спутника с презрением. Впрочем, тяжелый мешок с деньгами весомо оттягивал его пояс, что было заметно даже под плащом, и это несколько примиряло Родоклею с тем, что пелатис так откровенно боялся, да еще называл ее старухой.

Если бы ей удалось заманить его в постель, она бы показала ему, на что способна! Однако она свое уже отпоказывала… Эрос любит молодых! А Родоклея любит деньги, поэтому только презрительно ухмыляется, зная, что скоро грубость этого труса будет вполне отомщена – и окуплена частью содержимого увесистого мешка с монетами.

Атамус платит ей щедро, ничего не скажешь. Еще бы не платил! Ведь именно Родоклея нашла для него такую жемчужину, как Кора! И где нашла? В самой что ни на есть грязи, в сточной, можно сказать, канаве!

Да и девчонке повезло. Она так боялась мужчин, боялась совокупления – однако мужская сила Атамуса иссякла после перенесенной им еще в юности бленорагии. Он ничуть не страдает оттого, что лишен плотских удовольствий: для него главное деньги, а с помощью Коры и Родоклеи он их, можно сказать, кучами гребет! Так что и Кора своей жизнью может быть вполне довольна: одета великолепно, ест досыта, живет в прекрасном доме, вертит мужчинами, как хочет, при этом ровно ничего не давая им взамен… Нет, право же, все сложилось для Атамуса, Коры и самой Родоклеи наилучшим образом!

Они шли и шли, петляя проулками, но вот, наконец, показалась знакомая калитка в каменной стене, а потом призывно мигнул огонек за неплотно прикрытыми ставнями.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула Родоклея. – Госпожа Кора ждет тебя.

– Да уж, имя она себе выбрала забавное! – хмыкнул мужчина. – И что она, после каждой встречи с любовником, купается в источнике Канаф близ города Навплии, чтобы вновь сделаться девственной, как поступала раз в год Гера?

– Ну, если девственность супруги не удивляла Зевса, то поверь, господин Атамус, муж моей госпожи, был бы весьма изумлен! – не осталась в долгу Родоклея. – Кроме того, ты же понимаешь, что Кора – не настоящее ее имя. Если она захочет, то откроет его тебе.

Разговор о настоящем имени госпожи возникал постоянно. Но, насколько знала Родоклея, еще никто не успевал спросить у самой Коры, как же ее зовут на самом деле.

Можно не сомневаться, что и этому трусоватому гостю с тяжелым мешком на поясе тоже не повезет. Атамус не заставит себя долго ждать!

– Иди навстречу своему счастью, господин, – произнесла Родоклея привычное напутствие, подтолкнув гостя вперед, и он, конечно, не расслышал, как сводня ехидно хихикнула, прикрывая дверь за его спиной.

Как и всех других, являвшихся в эту комнату прежде, его ослепила красота Коры. Стан туго обтянут алым шелком, волны душистых кудрей падают на плечи и обвиваются вокруг торчащих коралловых сосков…

Кора исподлобья смотрела на нового гостя. Он был очень высок, и ей пришлось попятиться, чтобы лучше видеть его.

– Позволь предложить тебе немного освежиться, господин мой, – сказала она тихо, делая несколько шагов к столику с кувшинами и канфарами.

– Какое же у тебя вино? – спросил гость, не отнимая плаща от лица, лишь чуть приопустив его, и Кора увидела, как блеснули его светлые глаза.

Вроде бы Родоклея говорила вчера, что он темноволосый и темноглазый…

– Какое у тебя вино? – повторил гость, и Кора показала на кувшины:

– Лесбосское, хиосское, косское, книдское.

– А критское? – спросил гость. – Есть ли здесь критское вино – терпкое, сладкое, наполняющее кровь волнением и заставляющее сердце биться быстрее?

Кора растерянно моргнула:

– Критского вина нет, господин мой, но отведай вот это косское, оно тоже красное и терпкое…

– Странно, что у тебя нет критского вина, – усмехнулся гость. – Ведь ты же критянка, верно?

– Почему ты так думаешь? – с запинкой спросила Кора.

– Ты одета как критянка, как древняя критская жрица, богиня-на-земле, – сказал мужчина. – Только они так обтягивают стан корсажем, оставляя открытыми груди. Правда, у них золотой корсаж, но это не имеет значения. У тебя восхитительные груди, я с трудом дождусь, когда смогу поиграть с ними. Однако сначала все же хочу промочить горло. Ну что ж, если нет критского, налей косского.

Гость отбросил плащ и сел на край ложа.

Кора тихо вскрикнула и, схватив одну из плошек, в которых плавил огонек, поднесла ближе к лицу незнакомца.

Незнакомца?!

Светлые глаза лукаво блестели, светлые волосы обрамляли точеное лицо. Твердые, обветренные губы чуть раздвинулись в усмешке, и девушке невыносимо захотелось припасть к ним своими губами.

– Ты так нежно смотришь на меня… – раздался голос, от которого зашлось ее сердце. – Хочешь поцеловать меня? Ну что же… тогда мы выпьем потом.

Он откинулся на локти и, полулежа, смотрел на Кору.

Как завороженная, она двинулась вперед. Мужчина резким движением сдвинул полы хитона и гиматия со своих бедер:

– Ты видишь, я жду тебя. Садись верхом на меня и поскачем в ту страну, где обитает плотское наслаждение.

Кора начала приподнимать подол, не сводя глаз с губ мужчины. Грудь ее резко вздымалась, и аромат ее вожделения коснулся мужчины.

Ноздри его возбужденно затрепетали.

– Поспеши, а то я извергнусь на твое ложе, – шепнул он.

Внезапно Кора отпрянула и заломила руки:

– Господин, о господин, молю тебя, уходи отсюда поскорей! Найди утоление своей жажде где угодно, только не здесь! Уходи! Ты в опасности!

Мужчина смотрел на нее изумленно, но без страха:

– Что ты такое говоришь? В какой я опасности?

Кора метнулась к двери, прислушалась.

На улице было тихо. Пока тихо…

Она вернулась к ложу, на котором по-прежнему лежал полуобнаженный человек, и, упав на колени, прижала руки к груди жестом отчаянной мольбы:

– Господин, уходи, беги, спасайся! Сюда должен придти мой муж. Он… он вооружен. Он будет требовать у тебя деньги и угрожать предать позору. Он необычайно силен, поверь мне! Я видела здесь многих мужчин, таких же высоких, как ты, и даже более могучих, чем ты, но они не могли справиться с Атамусом, которому ведомы секреты панкратиона, [47] выдуманные в незапамятные времена Тезеем и Гераклом!

– Возможно, ты удивишься, – проговорил мужчина с безмятежной улыбкой, – но я тоже знаток пантакратиона. Конечно, Платон, с которым я вместе обучался, более ловок, но и я не так уж плох!

– Мой муж очень коварен, – задыхаясь, шептала Кора, не замечая, что слезы дрожат на ее ресницах и падают на щеки. – Он прячет в своем поясе два маленьких стилета, а уж пользуется ими так ловко, что невозможно заметить движение его руки. А бросает он их в цель с нечеловеческой меткостью… Господин! Молю тебя! Уходи! Заклинаю тебя! Спасайся!