Довольно... я решен: люблю тебя... люблю.

Давно признанию удобный миг ловлю,

И с уст трепещущих слететь оно готово.

Но взглянешь ты - смущаюсь я

И в сердце робкое скрываю от себя

Все бытие мое вмещающее слово.

Бегу тебя... вотще!.. полна

Безумная душа тобою,

В мечтах бессонницы и в жарких грезах сна,

Неотразимая! ты всюду предо мною.

Прилично ль это мне? - Прошла, прошла пора

Тревожным радостям и бурным наслажденьям,

Потухла в сумраке весны моей заря;

Напрасно предаюсь привычным заблужденьям,

Напрасно! - мне ль тебя любить?

Мне ль сердце юное к взаимности склонить?

Увы, не в сединах сердца обворожаешь!

Все правда!.. но вчера... ты знаешь...

Могу ли позабыть наш тайный разговор!

Ты резвостью мила; но вздох, но томный взор,

Но что задумчивость твоя мне обещают?

Сказать ли все тебе? Уж в свете примечают,

Что ты не так резва, беспечна и меня

Безмолвно слушаешь. Вчера рука твоя

Моей не покидала.

Она в руке моей горела, трепетала,

И ты глядела - на кого?

Глядела на меня, меня лишь одного...

Я видел все... да, я любим тобою!

Как выражу восторг я сердца моего?

Теперь заранее нам должно меж собою

Согласно начертать сердечный договор;

Мы тем предупредим семейственный раздор,

Неудовольствия и неизбежны споры.

Вот первая статья:

Мы будем жить одни, глаз на глаз, ты да я.

Здесь тьма насмешников, которых разговоры

Кипят злословием; ехидных языков

Я, право, не боюсь; но модных болтунов,

Кудрявых волокит, с лорнетами, с хлыстами,

С очками на носу, с надутыми брыжами

Как можно принимать? - Нет, без обиняков,

Нет, нет, решительно: отказ им невозвратный!

И для чего нам свет и чопорный и знатный,

Рой обожателей и шайка сорванцов?

К чему, скажи ты мне, менять нам тихий кров

И мирную любви обитель

На шумный маскарад нахалов и шутов?

Бог с ними! что до них! я обществ не любитель

И враг любезникам. Могу ль переносить

И угождения, и в дружбе уверенья

Вертлявых шаркунов? Имеешь позволенье

Раз в месяц... два раза - принять и угостить

Мне с детства моего знакомого соседа

Семидесяти лет. О, как его беседа

Полезна для души! Какой он явный враг

Всем ветреным забавам, развлеченьям,

Пирам, и праздникам, и светским угожденьям.

Итак, мой сделан первый шаг,

И первая статья написана.

Вторая: Прошу театр не посещать.

Но это - жертва не большая:

Ах, нам ли время убивать,

За наслаждением искусственным стремиться?

Миг дорог для любви! Мой друг, мой юный друг,

Минута праздная чем может наградиться?

К тому ж что видим мы в театрах? - Малый круг

Разумных критиков, а прочие - зеваки,

Глупцы, насмешники, невежды, забияки.

Открылся занавес: неистовый герой

Завоет на стихах и в бешенстве жеманном

Дрожащую княжну дрожащею рукой

Ударит невпопад кинжалом деревянным;

Иль, небу и земле отмщением грозя,

Пронзает грудь свою и, выпуча глаза,

Весь в клюквенном соку, кобенясь, умирает...

И ужинать домой с княжною уезжает.

Комедия тебя неужто веселит?

Чему учиться в ней? - лукавствовать, смеяться

Над добрыми людьми? Но можно ль забавляться

Несчастьем ближнего? - Там старичок смешит,

Что поздно полюбил, - но кто повелевает

Волнением страстей? Там мужа наряжает

Прической модною прелестная жена

И муж бодается; насмешка не одна

Язвит любовников ревнивых!..

Что тут веселого? - К тому ж не вижу ль я

Опять соборища слепцов многоречивых!

Куда деваться мне? куда укрыть тебя

От жадных взглядов их и уст медоточивых?

Уж вот они, - шумят! Уж в ложе, - Боже мой!..

Уж пять наездников меж мною и тобой...

И вот еще один теснится с извиненьем...

И я у притолки! - Любезные слова

Их слушать осужден с досадой, с нетерпеньем...

Молчу! Что делать мне? - Супружние права

Теряют действие в собраньях многолюдных.

Но зрелищу конец, и мы идем с толпой

К подъезду... ах, и тут не легче жребий мой:

И тут я сволочью нахалов безрассудных

Затолкан до смерти! Они спешат, летят,

Усердствуют тебе и руку предлагают...

Возможно ль отказать? Учтивость, говорят,

Отказам первый враг. Глаза мои теряют

Тебя средь моря шуб, капотов, сертуков,

И шляп с султанами, и шапок, и чепцов!

Не черти ли назло мне путь пересекают,

Везде препятствия! - и я один брожу...

Нет, именем любви тебя прошу

Забыть навек театр, любви моей опасный!

Не все, не все еще: танцуешь ты прекрасно,

Я знаю; но тебе на балах не бывать.

Как, будешь ты на бал заране наряжаться,

С намереньем приготовляться,

Чтоб нравиться другим, прельщать, обворожать?..

Так, стало, для других и локоны волнисты

Завьются? Для других и яхонты огнисты,

Алмазы яркие зажгутся в волосах,

Все это для других? - И в золоте, в лучах,

Богиня празднества, кадимая жрецами

И упоенная мольбами и хвалами,

Из жалости одной взор бросишь на того,

Кто более всех любит и кого

Ты не нарядами, не блеском привлекаешь,

Но сердцем, но умом, но скромностью пленяешь!..

Но вальсы начались. На вальс тебя просить

Подходит юноша. Он, с видом боязливым,

Бродящим взором, торопливым,

Окинул общество и взор остановить

Решился на тебе... И кто не восхитится,

Увидевши тебя! Уж он с тобой вертится...

Злодей! Уж он, обняв твой гибкий, стройный стан,

Летает... до полу из милости касаясь,

И ты лицо с лицом!.. А я?.. я, разрываясь,

Опять у притолки! А я? Опять в обман

Попался! Думал быть с тобою неразлучен,

Ждал удовольствия - теперь несносен, скучен,

В отчаянье, взбешен! - Но вальса вихрь утих,

И ты спешишь ко мне, чтоб перевесть дыханье,

Я ожил, я забыл и горе и страданье,

Но, ах, надолго ли? - Рой франтов молодых

В погоне за тобой, и ты с одним из них

Прекраснейшим, любезнейшим... Нет, полно!

Нет, балы позабудь!.. Утешь меня!.. Довольно

Измучен уже я одной мечтой моей!

Для рассудительных, бесчувственных людей

Я странен, может быть? Что ж делать, друг мой милый,

Могу ли быть тебе несносен оттого?