Учитывая, что на теософском жаргоне «оболочкой» именуется тело, то рекомендуемая теософским вождям «смена оболочки» для непокорных «двуногих» обретает довольно мрачный смысл… «Часто Нас спрашивают, почему Мы не торопимся уничтожить вредное существо? Это действие нужно пояснить, тем более, что вы сами имеете орудие такого уничтожения. Ни одно существо не обособлено. Неисчислимы слои паутины кармы, связывающие самые разнородные существа. По пути течения кармы можно ощутить нити от самого негодного до достойного. Потому разящий должен, прежде всего, омертвить каналы, соединяющие струи кармы. Иначе, отдельно справедливое уничтожение может повлечь массовый вред. Потому средство уничтожения должно быть употребляемо очень осторожно» (Знаки Агни йоги, 115).

Границы между расами, проходящие по признаку владения оккультными способностями – эта черта является характерной и для художественного мира Роулинг.

«Люди фигурируют где-то на обочине. Либо как негодяи (Дурсли), либо как полудурки. И уж, конечно, это существа, низшие по отношению к магам. Их даже людьми-то толком не называют, все больше простаками, простецами, маглами»[79] . «Главной моей претензией к книге Роулинг является ее панегирики в адрес элиты, “узкого круга”, по выражению К. С. Льюиса (“Мерзейшая мощь”). Позвольте напомнить: в своих книгах автор “Гарри Поттера” описывает сказочное, альтернативное устройство мира. Люди делятся на колдунов и обычных людей (маглов). На опекунов и опекаемых. На тех, кто знает правду и тех, кому дурят мозги. На интересных (хотя и не всегда положительных) творческих личностей и серую массу мещан-простецов. На малый народ (по выражению одного бывшего математика) и управляемое тупое быдло. Налицо социальная антиутопия, но вот что поражает: главный и весьма положительный герой не находит ничего противоестественного в этом ужасном тоталитарном мироустройстве, напротив, он радостно вливается в правящую миром тайную элиту и ни тени сомнения не возникает в его детской голове. Если он защищает маглов, то только так, как защищают кошку. Он протестует против дискриминации маглорожденных колдунов на том только основании, что те уже не маглы. Похожее ощущение у меня осталось в свое время от “Города солнца” Кампанеллы. В обоих произведениях авторы описывают то, что им самим кажется прекрасным, а читатель не в состоянии увязать их текст с элементарными представлениями о том, что хорошо и что плохо. Я не понимаю, почему на эту апологию скрытой деспотии нападают в основном ортодоксы. Где защитники прав человека, где гуманисты? Почему не слышны их голоса? Разве не с их именно точки зрения сказки Роулинг аморальны? Как-то все это не укладывается в голове. Единственное приходящее в голову объяснение, согласно которому идея тайной власти не так уж и противоречит современным “общечеловеческим ценностям”, следует отбросить, как пугающе маргинальное. Или не следует? Честное слово, я никогда не считал себя приверженцем антропоцентристской морали; но прочтя “Философский камень”, вдруг почувствовал острый приступ антитоталитаризма. Даже страшилки Оруэлла не произвели на меня такого действия. Может быть за это надо сказать спасибо Гарри Поттеру?.. Я очень отчетливо вижу искушение, встающее перед начинающим журналистом: он видит себя колдуном, знающим правду. А его читатель – это магл, заслуживающий того, чтобы быть обманутым. Каким грандиозным подспорьем для искусителя будут детские воспоминания о любимой книжке!»[80]

Это и в самом деле производит неприятное впечатление: среди людей-неволшебников не обнаруживается ни одного положительного персонажа. Конечно, есть надежда, что в следующих томах ситуация изменится. Но пока вопрос остается: зачем автор столь резко отделил мир Хогвартса от мира обычных людей (ибо использование оскорбительной клички есть именно резкое противопоставление)? И это притом, что ни интеллектуально, ни нравственно волшебники не превосходят «маглов».

Но все же вновь и вновь скажу: если Рерихи посылали свои оккультные инструкции реальным политическим вождям (Сталину и Рузвельту), пробовали вмешаться в реальную политику и более чем серьезно относились к своим оккультно-расистским конструкциям, то Роулинг пишет всего лишь сказку. В волшебных сказках сюжет сосуществования разных «рас», разных типов существ с разными волшебными способностями является достаточно традиционным.

Кроме того, Роулинговские волшебники не стараются возглавить «эволюцию человечества» – в отличие от теософских «махатм».

Наконец стоит заметить, что настойчивое именование обычных людей с помощью клички и в самом деле приводит к тому, что «ребенок исходно отчуждается от людей, изображенных в книге Роулинг»[81] . Но вот вопрос: от каких именно людей отчуждается тем самым ребенок? Сам-то читатель имеет волшебную палочку? Умеет колдовать? Считает ли себя колдуном? Нет, нет и нет. Читатель всегда помнит, что сам он – из мира «маглов» (особенно если на день своего 11-летия он отчего-то не получил пригласительную открытку из Хогвартса). Значит, нарочито презрительная кличка относится и к нему. И тогда понятно ее использование: она создает психологический барьер, отделяющий детей от волшебников и тем самым мешающий читателю всецело отождествить себя с ними.

Критики, по их собственному признанию, прочитавшие лишь один том сказки из четырех вышедших (а именно второй)[82] , обвиняют Роулинг в расистском презрении к человечеству на основании того, что семейство Дурслей изображено ею несимпатичным. «Но если вдуматься, что уж такого монструозного в отношении этих людей к своему племяннику? Они взяли крошечного сироту в семью и воспитывали десять с лишним лет, зная, между прочим, что отец его был колдун»[83] .

Что ж, трезвое и замечательное рассуждение. Вот только построено оно на пустоте. На пустоте, зияющей в том месте сознания критика, которое должно было бы быть заполнено знанием того материала, что он своей критике подвергает. В данном случае вся эта конструкция строится на не-прочтении первого тома, в котором, собственно, и описывается жизнь Гарри у дяди Вернона. Малыша Дурслеи держат под лестницей – в чулане с пауками. Одевают в обноски, кормят по «остаточному принципу», ежедневно оскорбляют. И в самом деле – ну что же в этом «монструозного»? Монстр, конечно, Гарри, который «делая гадости семейству Дурслей, не испытывает ничего похожего на раскаяние. Ну, а о благодарности к приемным родителям и речи нет»[84] . Ага, много такой благодарности было у той же Золушки (кто забыл – концовку этой классической сказки я напомню ниже)!