– А как вас зовут? - спросил он по возможности дружелюбнее. - И как вы живете? Я впервые встречаюсь с таким… обитателем леса.

Жар костра опалял лицо, пришлось отодвинуться, ответа ждал долго.

– Старое имя… не имеет значения, - наконец проворчал бродяга. - Прежний мир ушел… Взял себе имя Уолден… Можно просто Уолд… «Жизнь в лесах»… читал?

– Нет. - Русов был потрясен. - Но мама рассказывала об этой книге. Кажется, ее написал Генри Торо. Уолден… так как будто называлось озеро, у которого он жил?

– У меня тоже есть… озеро. - Голос Уолдена звучал карканьем ворона. - Не здесь… а у моего дома. После войны… остался там. Некуда бежать. Незачем бежать. Большинство… погибло. А некоторые… обрели дары. У меня… дар огня. Никакой волк не подойдет… даже черный. - Тут он хрипло рассмеялся. - Чуют… я могу их поджарить. У других… иные дары. Мы… редко встречаемся. Нас мало, за нами охотятся… обычные люди. Но ты… не похож на них. У тебя светлое пламя, только сейчас красноватое… от страха.

Несмотря на жар костра, Русов снова почувствовал озноб. Благоразумно он поступил, не схватившись за пистолет. Валялся бы сейчас поджаренным на обугленной траве. Странные вещи пришли в мир вместе с войной. Хотя, возможно, всегда в нем были…

Последних слов бродяги он не понял, но не стал вдумываться. Наконец-то почувствовал себя сухим, да и от куртки перестал валить пар. Теперь хотелось одного - убраться отсюда.

– Про жителей Темных зон рассказывают всякие сказки… Уолд. Конечно, мне было жутковато вначале. Спасибо, что обсушили. А теперь покажите, в какой стороне жилье, и я пойду.

Сказал и испугался: вдруг не отпустит?

Уолд опять скрипуче рассмеялся:

– Ночью опасно… Не только волки… Война многое пробудило, вы просто не знаете… Пойдем, я укрою до утра. Только… иди вперед. Ты слишком боишься.

Делать было нечего. Русов не осмелился спорить, накинул согретую куртку и зашагал по тропинке в сторону, указанную Уолдом. Пару раз обернулся: угасающий костер краснел между деревьев, а в десятке шагов сзади бесшумно скользил темный силуэт.

На очередной полянке Русов глянул вверх: дождь перестал, проглянули звезды, одно темное облако светилось по краям. Со сжавшимся сердцем понял, что опять идут к городку.

Вот и черные силуэты зданий. Вдруг посветлело, Русов поднял голову и увидел, что из-за облака появилась луна. Ее серп он видел над Лабрадором, а теперь серебряный круг плыл по небу, заливая город печальным светом.

Они прошли по улице и оказались на площади.

Русов невольно остановился, щемящее чувство возникло в груди. Колонны - все, что осталось от мэрии, - светились белизной в лунном свете. Наверное, таким же холодным белым огнем сиял Парфенон в древних Афинах… Все было покинуто и мертво, словно не два десятка лет, а два тысячелетия прошли над этим американским городком.

– Иди, - жутковато прогудел сзади Уолд. - Через площадь.

По ярко освещенной улице подошли к неприметному дому, обогнули - сзади оказалась пристройка. Уолд повозился с замком и открыл дверь. Русов вошел первым и остановился в непроглядной темноте, чувствуя себя слабым и беззащитным. Не слишком ли доверился этому выходцу из Темной зоны?

Чиркнуло, загорелся слабый огонек, а затем от яркого света на стенах задрожали тени. Уолд сидел за столом, подкручивая фитиль керосиновой лампы. Лицо выглядело уже не черным, а темно-серым, будто испепеленным, и Русов с содроганием вспомнил, что такого же цвета была шерсть убитых волков. Шапка кое-как подстриженных седых волос нависала над кустистыми бровями, а ниже плясали два язычка пламени. Хотя Русов и понимал, что это только отражения горящего фитиля в глазах Уолда, он вздрогнул и отвел глаза от серых узловатых кистей рук.

Рядом со столом располагался топчан: видимо, Уолд нередко бывал в пристройке, а вдоль стены тянулись самодельные полки - положенные на кирпичи доски с книгами.

– Прихожу сюда… почитать, - проскрипел Уолд. - Собирал по всему… городу. До дома тащить далеко… По ночам сюда никто не ходит… боятся. Ты ложись… Людям надо спать. Не бойся… не трону.

Русов снова вздрогнул: похоже, Уолд не причислял себя к людям. С сомнением поглядел на топчан.

Уолд засмеялся, будто закаркал:

– Нет вшей… Вся живность боится Уолда. Чувствует… у него дар.

– Спасибо, - вздохнул Русов. Потянулся рукой снять рюкзак и обнаружил, что того нет. Даже не помнил, где оставил: сумасшедший выдался день. Русов отодвинул топчан подальше от лампы, лег на спину и, подложив руки под голову, стал смотреть на потолок, где вздрагивала тень Уолда.

– Ты не говори… что видел меня, - проворчал тот. - Мы одной крови… ты и я.

«Где-то я это читал…», - сонно подумал Русов. А Уолд продолжал:

– Обычно у людей в сердце тусклый огонь… Черный свет делает его ярче… Но большинство не выдерживает.

Русов зевнул: «Что за бред?».

Он слишком устал. Повернулся на бок и, подтянув колени, накрыл голову полой куртки. Потрескивало, по стене уютно колебался красноватый свет, и Русову показалось, что он снова в Кандале: отключили электроэнергию, мама зажгла керосиновую лампу и читает про чудеса Моисея. А он натянул одеяло на голову, следит сквозь щелку за ее колеблющейся тенью и постепенно погружается в сон…

Словно почувствовав его мысли, Уолд хрипло и почти без запинки прочитал:

«Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя».

Пошелестел страницами и добавил:

«Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули». [3]

«О ком это он? - сонно подумал Русов, погружаясь в дремоту. - Об Америке, что ли?».

…Яркий свет пробивался сквозь веки. Еще не совсем проснувшись, Русов блаженно потянулся, почувствовал под собой голые доски и рывком сел.

Комната была пуста, Уолда и след простыл. Солнечный свет пробивался сквозь грязноватое окно и золотистой пылью дрожал над полом. Русов встал и подошел к полкам: книги по биологии, философии, зоологии, ботанике - странное чтение для лесного бродяги. От воспоминания о вчерашней встрече по телу пробежали мурашки, захотелось поскорее уйти.

Русов взялся за ручку двери и вздрогнул снова: вспомнил про черных волков. Достал из кобуры пистолет и, проверив патроны, выглянул. Никого не видно, хлам и запустение под солнцем. Русов вышел и быстро миновал площадь: ничего не осталось от ночного очарования, только мусор и битый кирпич.

Зеленые холмы манили свежестью - за ними была дорога, машина и завтрак. Русов здорово проголодался. Он перешел поле и углубился в лес, найти дорогу по солнцу не составляло труда. Шел недолго, близко была вершина холма, когда услышал выстрел и крик впереди.

Болдуин!

Русов закричал в ответ, и через несколько минут они встретились - и без того широкое лицо Болдуина расплылось в улыбке.

– Фу ты, и как умудрились вчера потеряться? Я ходил, звал тебя, а потом добрался до машины. С утра снова пошел искать. А ты где ночевал, в лесу?

– Нет. - Русов смутился, вспомнив просьбу Уолда не рассказывать о нем. - Вернулся в городок, отыскал помещение.

– Брр, - Болдуин передернул плечами. - Призраки не являлись? Ладно, пойдем к машине. Поохотились.

Через пять минут они любовались пейзажем с вершины холма: зеленые с желтизной волны гор, подальше синие, а у горизонта прозрачно-голубые. Прохладной белизной блистала гряда облаков. Болдуин покрутил головой:

– Собаки, слышишь?

Русов стал вслушиваться и через минуту различил лай собак, а потом лошадиное ржание. Болдуин нахмурился:

– Что они, все бесноватого гонят? Скверно, как раз в нашу сторону.

У подножия холма была прогалина, потом снова лес, а за ним поблескивала речка. Лай становился громче.

– Толково гонят, - пробормотал Болдуин. - Как же нам пробраться к машине? Бесноватому нельзя попадаться, но и стрелять в него неохота, мы не полицейские. И собаки сгоряча могут накинуться сворой.