Непосредственно перед открытием рынка я делаю свои ставки. Я стою на втором ярусе сверху, почти напротив подиума, где Мерк выставляет курсы цен и сделок. Мой брат Джоуи стоит рядом слева. За минуту до звонка и начала торгов я вспоминаю, как впервые открыл двери Мерк.

Год назад я получил диплом в колледже и зарабатывал на жизнь за рулем отцовского грузовика. Это не совсем то, что мне хотелось, но, кроме надежд на лучшее, увы, ничего не было. Регулярно просматривая в "Уолл-стрит джорнэл" цены на золото (в те дни они были выше обычного уровня), я интересовался, как можно использовать фьючерсы на золото для увеличения моего счета.

После работы мы играли в мяч с Лу Маттой, старше меня на 15 лет, нашим старым соседом, преуспевающим трейдером Чикагской Товарной Биржи. Когда я упомянул о фьючерсах при Лу, он пригласил меня на биржу. "Приходи как-нибудь на пол, – сказал он, – и увидишь, как происходят торги".

В день, когда я пришел на Мерк, Лу Матта предложил мне работу. Не знаю, что было тому виной: шум или приток адреналина в крови, но я интуитивно почувствовал шанс преуспеть в этом кругу. Я стал посыльным. Это единственный способ узнать все входы и выходы на Мерк. Предыдущий опыт не имеет значения, будь ты хоть семи пядей во лбу, ученым-ядерщиком, лауреатом Нобелевской премии. Когда ты начинаешь на Мерк, ты должен начать снизу, как курьер. За минимальную заработную плату берешь приказы от клиентов, разносишь их от стола для приема приказов брокерам в разных ямах, специализирующихся на крупном рогатом скоте, свинине, валюте, евродолларах и так далее.

Поработав несколько дней курьером, я увидел человека, уже до этой встречи сыгравшего огромную роль в моей жизни. Он навсегда останется одним из тех, кто наиболее сильно повлиял на мою карьеру и который впоследствии стал моим близким другом. Это был Маури Кравитц. Моя мать работала у него юридическим секретарем, но он не видел меня с тех пор, как мне было 9 лет.

"Здравствуйте, Маури, – сказал я. – Вы меня помните?"

Маури посмотрел на меня поверх очков. "Здравствуй, Льюис, – тепло сказал он. Затем он заметил мою куртку с эмблемой Мерк. – Что ты здесь делаешь?"

"Я работаю курьером на Лу Матта".

"Почему же ты не пришел работать ко мне?" – спросил Маури, и в его голосе прозвучала искренняя обида.

Я не хотел просить о покровительстве ни у Маури, ни у кого-то еще. Я пришел, не ожидая от людей ничего, кроме похлопывания по плечу и дежурных речей с пожеланиями удачи. Но Маури был не такой. Он по-настоящему заботился о людях, и когда он предложил мне шанс, это было сделано от всей души. "Найди меня через пару недель, – сказал он. – Я сделаю тебя своим клерком".

Когда я сказал Лу Many, что Маури сделал мне предложение, тот улыбнулся. "Льюис, если Маури Кравитц предложил такую возможность, надо использовать ее". Мы с Лу пожали друг другу руки, и наши профессиональные пути разошлись, но и по сей день мы хорошие друзья. Затем я пошел в яму, где проходят торги по золоту, чтобы стать клерком легендарного трейдера Маури Кравитца.

Маури сделал себе имя благодаря уму, деловой проницательности и тому, что всем сердцем был предан своей профессии. На протяжении биржевой карьеры в качестве поверенного и позднее – трейдера – он работал и с Лео Меламедом, и с Джеком Сэнднером. В действительности Маури и Лео были законными партнерами задолго до организации трейдинговой компании Dellsher, названную так в честь их дочерей. Джек Сэнднер был молодым поверенным, когда он пришел на работу к Маури. Моя мать, работавшая у Маури секретарем в течение многих лет, печатала юридические сводки для Джека, когда он только начинал свою юридическую практику.

С первых дней работы на Мерк я наблюдал очень теплые деловые отношения между Маури, Джеком и Лео. Но спустя годы ожесточенная вражда по поводу контроля на бирже развела Лео и Джека. Члены Мерк фактически разделились на две фракции. С самого начала я был связан с Маури, принявшим сторону Джека. По умолчанию я был частью лагеря Джека. Между мной и Лео на протяжении последующих лет произошло несколько острых баталий.

Вскоре после моего прихода на Мерк Маури и Лео разделили свой бизнес. У Маури осталась юридическая фирма, в то время как Лео сохранил собственность в компании Dellsher. Джек был президентом RB&H Financial Services, клиринговой компании, укреплявшей цитадель брокеража контрактов крупного рогатого скота и имела дело с внушительной частью сделок, проходивших через биржу. Благодаря сотрудничеству с Маури я получил свободный доступ во внутренний круг.

В прежние дни Маури был королем золотой ямы. В начале 70-х годов – до того, как Соединенные Штаты отменили золотой стандарт – Маури прозорливо вступил в переговоры с несколькими крупнейшими брокерскими домами по поводу ведения их бизнеса, когда однажды запустят золотые контракты. В течение многих лет Маури упорно следовал своему курсу, пока брокерские дома не умиротворяли его, соглашаясь отдать ему свою часть золотого бизнеса. Затем воздушный замок Маури стал реальностью. Когда Мерк запустил свои золотые фьючерсные контракты, Маури фактически держал в руках весь этот бизнес от больших и малых брокерских домов. Он стал настолько доминирующим, что позднее Мерк разделил его клиентуру среди других игроков.

Когда я начал работать на Маури, он по-прежнему был ведущим игроком рынка золота, и я ассистировал ему в работе с клиентскими поручениями. Стол (Deck)[7], где обрабатываются клиентские поручения, представляет собой груду заявок, с заказами на покупку в одном конце и на продажу в другом – и все это определяет текущую рыночную цену. В качестве клерка я работал с этим столом, готовя сделки для брокеров, выполняющих клиентские заказы в яме. В те дни игра была иной. Когда рынок изменялся, я перегруппировывал приказы на покупку и продажу, продолжая направлять клиентские ордера брокерам в яму. Работа клерка состояла в том, чтобы сохранить стол на одном уровне, исходя из времени и цен рынка, чтобы брокеры могли исполнять заказы наилучшим из возможных вариантов. Во время этого процесса Маури увидел, что у меня есть инстинкт и чутье рыночной ситуации, необходимые для того, чтобы стать трейдером.

Я работал на Маури всего несколько месяцев, когда он пригласил меня и маму на вечеринку в Скоки, в честь его дочери Шерил. Маури отозвал мою мать в сторону во время вечеринки и сказал ей нечто, что она повторила мне в машине по дороге домой.

"Маури сказал мне, чтобы я не беспокоилась о тебе, потому что ты идешь к тому, чтобы стать миллионером", – сказала моя мать с гордостью.

"Да? Хорошо, я хочу, чтобы это произошло поскорее, чтобы мы могли бы использовать эти деньги", – сказал я, сам не зная, верю я словам Маури или нет.

Мама засмеялась. "Будь терпелив, – сказала она. – Всему свое время. Маури хороший человек. Он был мне как брат. Он всегда будет хорошо относиться к тебе".

Маури Кравитц был и остается человеком, который руководствуется в своих действиях дружбой и верностью. Очень мало о ком из людей можно сказать это, особенно на рынках, где деньги единственный мотивирующий фактор. Для большинства людей в бизнесе деньги их бог. Они им поклоняются и ради них живут. В конечном счете это и становится их ахиллесовой пятой. Некоторые люди ради денег готовы на что угодно, включая риск существенных нарушений правил торговли из опасения потерять несколько тысяч.

Я сделал свою часть денег на этом поприще, и я получаю удовольствие от хорошей жизни, ставшей возможной благодаря игре. Философия моего отца, когда дело касалось денег, была такой: когда имеешь деньги, ты тратишь их. Отец был очень щедрым как при оплате счетов в кабаре, так и помогая тем, кому в тот момент не слишком везло. Деньги для него были лишь топливом, чтобы его использовать. Но они никогда не были объектом накопления или, боже упаси, возможностью кем-нибудь понукать. Я никогда не беспокоился о деньгах. Я всегда знал, что завтра могу потерять все, но по-прежнему буду твердо стоять на земле. Вот почему, если я имел пять долларов, а тебе было нужно два, ты мог взять два. Если тебе нужно пять, возьми их. Я получу еще пять долларов. Некоторые люди могли иметь надо мной преимущество в прошлом, потому что я, подобно своему отцу, стремился сделать все, что нужно для каждого. Но я твердо придерживаюсь этой философии, особенно когда речь идет о моей семье и о близких мне людях: "Либо мы идем все вместе, либо никто".