Сестра утвердительно кивнула.

— Скажи отцу, что я ему напишу. Поговори с ним от моего имени и объясни, что он часто был несправедлив ко мне.

Элла протянула ему руку.

— Будь здоров, Рай. Возможно, в один прекрасный день ты еще вернешься к нам.

Девушкой овладело сомнение. На глазах у нее появились слезы. Она прижалась к брату и дрожащим голосом прошептала:

— О, Рай, неужели это правда? Ты принадлежишь к «лягушкам»?

— Элла, в этом столько же правды, сколько и в выдуманном замужестве мисс Бассано! Сенсация! Гордон хочет всех удивить сенсациями.

Элла кивнула Лоле и вышла.

— Что он хотел сказать, Лола? — спросил Брэди, когда они остались одни. — Гордон что-то знает! Лола, довольно с меня этих «лягушек». Они мне действуют на нервы.

— Ты дурак, — ответила она спокойно. — Гордон добился своего. Он нагнал на тебя страху.

— Страх, — пробурчал боксер. — Я знаю «лягушат», они в состоянии совершить любое преступление, вплоть до убийства… Вопросительный знак?.. Я готов этому поверить. Я кое-что разболтал о них, и мне этого не простят.

Лола вынула из золотого портсигара папироску. Закурив, повернула голову к Раю и холодно спросила:

— Что ты имеешь против «лягушек»? Они хорошо платят и мало требуют.

— Что ты хочешь сказать? — удивился Рай. — Они же мерзкие типы, убивающие людей.

— Не все. Это только основная масса. Большие «лягушки» не такие. Посмотри на меня с Леу.

— Какого черта ты там болтаешь? — воскликнул Брэди зло.

— Рано или поздно он должен был это узнать, — хладнокровно продолжала Лола. — Он слишком умный мальчик, чтобы долго верить в японское посольство. Пусть же знает, что и он «лягушка»!

Рай отшатнулся.

— «Лягушка»?

— Не понимаю, — усмехнулась Лола, подходя к нему, — почему быть «лягушкой» хуже, чем агентом чужой страны, продающим тайны своей родины. Ты должен гордиться, что тебя выбрали из тысячи.

— Но от меня не потребуют чего-нибудь… очень плохого? — нерешительно спросил Рай. — Я абсолютно не способен — убивать. Но, возможно, ты права, нельзя винить Лягушку за то, что совершают его подчиненные… Только на одно я ни за что не соглашусь. Ни под каким видом не позволю себя татуировать.

— Глупенький! Разве я татуирована, или Брэди? Больших не метят! Ты даже не представляешь, какое будущее ждет тебя, дорогой мой. Слушай, я сейчас закажу по телефону столик, и мы все вместе отправимся веселиться и пить за здоровье Лягушки, который нас всех кормит.

Когда Лола подняла трубку, она заметила там небольшую коробочку.

— Что это, новое изобретение?

— Это мне вчера поставили, — ответил Рай. — Монтер рассказал, что кого-то ударило молнией, когда тот говорил по телефону во время грозы, и они теперь испытывают образцы защитных устройств.

Лола медленно положила трубку и процедила сквозь зубы:

— Это микрофон. Весь наш разговор подслушали.

Подбежав к камину, она схватила щипцы и ударила ими по микрофону…

В эту ночь арестованный Мильс, которому гарантировали сохранение жизни и безопасность, решил, наконец, во всем признаться. А знал он гораздо больше того, что уже сообщил.

«Я дам сведения, которые смогут навести вас на след седьмого номера», — говорилось в его записке, переданной Эльку.

Инспектор удовлетворенно потер руки. Было похоже, что дело «лягушек» приближалось к развязке. Возможно, след приведет и к похищенному договору. Из-за этого документа полицейское управление было буквально засыпано запросами двух министров, государственного департамента и его бесчисленных секретарей.

Эльк подошел к вешалке, чтобы достать из кармана портсигар. При этом его рука коснулась какого-то пакета. Он вынул его и хотел машинально бросить на стол. Но тут взгляд инспектора задержался на словах, написанных на обложке, и он застыл, пораженный. Это был украденный договор.

Придя в себя, инспектор стал припоминать события этой ночи.

Когда и где он снимал пальто?.. Когда в последний раз положил руку в карман?.. Он сдал пальто на хранение в Хэронском клубе и не мог припомнить, чтобы затем что-нибудь искал в кармане. Так что, вероятнее всего, это произошло в клубе!

Эльк вызвал своего помощника.

— Бальдер, вы не помните, когда я проходил через вашу комнату, у меня было на руке пальто?

— Я не смотрел…

Эльк вздохнул. Бальдер производил на него впечатление человека, который очень доволен собой, когда чего-либо не знает или не видит.

— Вы запомнили, что делать с Мильсом? Он не должен ни с кем разговаривать. Когда его привезут, отведите его в приемную и оставьте одного. Не разрешается ни говорить с ним, ни отвечать на вопросы.

Когда Бальдер ушел, Эльк еще раз проверил свою находку. Все было в целости, даже заметки министра. Сыщик позвонил в министерство иностранных дел и сообщил радостную весть. Через десять минут прибыл небольшой отряд, чтобы отвезти ценный документ в министерство.

Для доставки Мильса в управление были приняты чрезвычайные меры предосторожности. Ночью в тюрьме дежурила усиленная охрана.

Утром в одиннадцать часов Мильса вывели из камеры. В одиннадцать пятнадцать из тюремных ворот выехал закрытый автомобиль со спущенными занавесками, окруженный полицейскими на мотоциклах. Позади следовал второй автомобиль с чиновниками из центрального управления.

Они благополучно достигли Скотленд-Ярда, и помощник Элька Бальдер с сержантом тайной полиции провели арестованного в небольшую комнату с решеткой на окне. Выставив за дверью охрану, Бальдер отправился к Эльку с докладом.

— Арестованный доставлен. Он в приемной, господин инспектор.

— Спрашивал он что-нибудь? — поинтересовался прибывший на допрос Гордон.

— Нет. Он лишь попросил запереть окно, что я и сделал.

— Приведите его! — приказал Эльк.

Вскоре раздался звон ключей, затем послышались взволнованные голоса, и в комнату вбежал Бальдер.

— Он болен… в обмороке или что-то в этом роде!

Все бросились в приемную. Мильс сидел в кресле, склонившись на бок. Руки его безжизненно свисали, глаза были закрыты. Дик наклонился над ним и уловил специфический запах синильной кислоты. Мильс был мертв.

Первым делом Гордон взглянул на окно, которое, как сказал Бальдер, он закрывал. Теперь окно было приоткрыто.

Дик распахнул его. Напротив были расположены Онслоунские сады. Недалеко от окна проходила пожарная лестница.

— Странно, — сказал Дик. — Трудно предположить, чтобы кто-то влез по лестнице и через решетку заставил Мильса принять яд. Еще невероятнее, чтобы он сам покончил с собой. Бальдер клянется, что запер окно. Ему вполне можно доверять?

— Вполне, — заверил Эльк. — Я никогда в жизни ничего не боялся, — продолжал он, — но эти «лягушки» выше моего разумения. Ведь фактически сейчас, на наших глазах, был убит человек. Его охраняли, его не оставляли одного, за исключением нескольких минут, которые он провел в запертой комнате, и все же его настигла рука Лягушки. Такие вещи в самом деле могут нагнать страх.

— Не теряйте присутствия духа, Эльк. Лягушка всего лишь человек, — сказал Гордон. — Интересно, а что сейчас поделывает наш друг Броад?

Они вернулись в кабинет, и сыщик позвонил американцу. Тот оказался у себя, и между ними состоялся следующий разговор:

— Кто говорит? Эльк? Я только что собирался уходить.

— А мне показалось, что я вас пять минут назад видел возле нашего управления.

— В таком случае это был мой двойник. Я всего лишь десять минут как вышел из ванны. Вам что-нибудь нужно от меня?

— Нет, нет. Я только хотел справиться о вашем здоровье.

— Почему? Что-нибудь случилось?

— Нет, все в порядке. Заходите ко мне как-нибудь поболтать. До свидания.

Эльк положил трубку и заметил:

— От нас до его квартиры на хорошей машине четыре минуты, так что его присутствие дома ничего не доказывает.