— Оставь эти старые истории. Я слышала о них тысячи раз, — резко перебила дочь.

— Девочку отдали в приют, а потом ее взял какой-то доктор. Как же его звали?.. Он еще переименовал потом ее в Карен… Ах, да — доктор Лэффин!.. Но, что с тобой, дорогая моя?

Ла Флоретт пристально смотрела на мать.

— Кэрью было ее первоначальное имя?

— Ну да, Бетти Кэрью! Это была славная девчонка с рыжими волосиками. И замечательнее всего, что она вовсе не дочь убийцы!

Танцовщица слушала с широко раскрытыми глазами.

— Ее настоящий отец — мистер Лэйф Стоун. Он женился здесь на молодой девушке, а сам отправился в Америку, откуда был родом, оставив жену на попечение семьи Кэрью. Там он заболел и не смог вернуться, а через неделю после того как родилась девчонка, умерла ее мать. У миссис Кэрью не было детей, ей очень приглянулась новорожденная девочка, и она сообщила мистеру Стоуну, что умерла не только мать, но и дочь. Потом она часто раскаивалась в том, что сотворила…

Ла Флоретт встала и твердо произнесла:

— Мама, никому на свете не рассказывай того, что рассказала сейчас мне! Эта девушка для всех должна оставаться дочерью убийцы!

Легкое покашливание заставило ее обернуться. В дверях стоял Тоби Марш со шляпой в руке.

— Надеюсь, я не помешал?..

Последовало смущенное молчание.

— Входите, мистер Марш, — сказала Ла Флоретт. Мы тут с мамой болтали о всяких пустяках…

— Но, может быть, вам угодно продолжить…

— Нет, нет, пожалуйста, входите. Мы говорили о том, что маме следовало бы взять второго жильца…

— Понимаю, — кивнул Марш.

— Но она боится, что вы будете возражать против этого.

— К сожалению, мисс Хемпшау не ошибается. Я, как вам известно, состою на тайной службе у правительства и мне пришлось бы жить под вечным страхом, как бы этот жилец не вздумал рыться в моих бумагах. К тому же, мисс Флоретт, не опасаетесь ли вы, что всякий другой постоялец не устоит перед искушением похвастать тем, что он имеет честь жить у матери знаменитой танцовщицы?

— Вы правы, мистер Марш. Оставим этот вопрос!

Выйдя из дома, Ла Флоретт направилась к Ван-Кампе. Он был в театре, и танцовщица по обыкновению без доклада влетела в его кабинет.

Ван-Кампе был не один. За столом сидел доктор Лэффин.

— Не думала встретить вас здесь, — развязно сказала Ла Флоретт.

Доктор постарался изобразить на своем лице подобие улыбки.

— Как это ни странно, мисс Ла Флоретт, но я только что говорил о вас.

— Обо мне?

— То, что я предложил мистеру Ван-Кампе, покажется вам, возможно, очень странным, даже фантастическим, но все же прошу вас внимательно выслушать, — с этими словами доктор поднялся и, не прощаясь, направился к выходу.

— Что делал здесь этот человек? — спросила Ла Флоретт. — С какой глупостью он обращался к вам?

— Я не совсем понял его, — сказал Ван-Кампе. — Он начал с того, что просил меня возобновить ангажемент Карен, но я откровенно сказал, что это невозможно. Я объяснил ему, что в одном театре не может быть места для вас и для нее. Я заявил, что ценю вас особенно высоко за то, что у вас огромные связи в лондонском обществе. И вдруг, без всякого перехода, он спросил у меня, не поможете ли вы ему осуществить один план. Он хотел бы, чтобы вы сняли дом в лучшей части Лондона и стали там давать большие приемы. Вы получили бы на это неограниченные средства.

— А он тоже бывал бы на этих вечерах? Я категорически против!

— Нет, он этого не хочет. Все, что ему нужно — это всего лишь некоторая информация, которая могла бы оказаться полезной в его биржевых операциях.

Ла Флоретт рассмеялась.

— Вот дурак! — сказала она. — Я могу дать ему какую угодно информацию, прочитав утренние газеты!

Ван-Кампе задумчиво смотрел на танцовщицу.

— Сначала его предложение мне не понравилось, но чем больше я его обдумываю, тем более заманчивым начинает оно мне казаться. Вам нужен шум, блеск. А то, что предлагает Лэффин, — едва ли не лучшая форма рекламы. Советую вам подумать об этом. А теперь, с вашего позволения, я часок займусь делами театра.

Когда Ла Флоретт вышла из дома, Марш хотел было последовать за ней, но затем передумал и отправился к Баллоту.

В его окнах не было света. На решительный стук в дверь вышел Билл в пижаме.

— Входите, — сказал он. — Баллота нет дома. В чем дело? Уж не нашли ли вы убийцу? Баллот страшно волнуется: это ведь его первое настоящее дело…

— Я хочу поговорить с вами о Бетти Карен, — заявил вдруг Марш.

— О Бетти Карен?!

— Сегодня я узнал, каковы ее истинные отношения со стариком Лэффином. Доктор взял ее из приюта. Она считается дочерью некоего Кэрью, казненного за женоубийство.

— Это правда? — спросил побледнев Билл.

— В том-то и дело, что нет! В действительности она дочь богатого американца, мистера Лэйфа Стоуна.

— Дочь Лэйфа Стоуна, брата Ламберга Стоуна! — воскликнул Билл.

— Возможно. Я ничего не знаю ни о Лэйфе, ни о Ламберге, — заявил Марш и рассказал Биллу о подслушанном им разговоре.

— Немедленно идем к Стоуну! — взволнованно воскликнул Билл. — Я сейчас буду готов…

Они застали американца дома и вкратце изложили ему то, что узнали. Миллионер принял известие крайне серьезно.

— Это похоже на правду, — заявил он. — Все факты соответствуют действительности… Бетти Карен! Какое странное совпадение! Я как раз сегодня утром с ней познакомился. Да, я чувствую, что ваша история соответствует истине. Любопытно, что она собой представляет — моя племянница? Я хотел бы сейчас же с ней повидаться.

— Я так и думал, — заметил Билл.

Было уже около полуночи, когда Стоун и его спутники остановились перед домом, где жила Бетти. Билл в нетерпении звонил резко и часто. К его удивлению дверь открыла не девушка, а хозяйка квартиры.

— А где мисс Карен? — спросил Хольбрук.

— Не знаю. Вернувшись домой час назад, я обнаружила, что ее нет, и это очень меня тревожит…

Билл вихрем взбежал по лестнице и ворвался в комнату Бетти. Постельное белье валялось на полу, ночной столик был опрокинут. Все говорило о том, что девушку увезли насильно.

— Что вы об этом думаете? — тихо спросил поднявшийся вслед за ним мистер Стоун.

— Я думаю, — сказал Билл, — что история с рекламой конторок становится все более и более загадочной…

Несмотря на все меры предосторожности, предпринятые Хольбруком, Бетти в этот день дважды подверглась полицейскому допросу.

Девушка отвечала так, как научил ее Билл: она никогда раньше не видела брата Джона и ничего о нем не знает. О докторе Лэффине и об истории с посланием она не обмолвилась ни словом.

Днем за ней заехал Клайв Лоубридж и увез кататься на автомобиле.

Молодые люди вернулись вечером, и Бетти, простившись с Клайвом, поднялась к себе. У нее болела голова. С удовольствием выпив стакан молока, девушка приняла два порошка аспирина и, наскоро раздевшись, с наслаждением погрузилась в сон.

В эту ночь ей снились странные сны. Несколько раз всплывали лица Лэффина и Клайва. Она стремилась поднять голову, но не могла. Кровать почему-то стала вдруг страшно узкой, так что она почувствовала себя как бы в тисках. Потом ей показалось, что она присутствует при длинном споре о том, какой дорогой надо ехать, что видит человека, машущего фонарем, слышит, как кто-то произносит слова: «Репортер и еще один человек приезжали полчаса спустя!».

Вдруг Бетти почувствовала прикосновение чьей-то холодной руки, а затем последовал резкий укол в предплечье…