Умение мыслить независимо - это не способность, которая приходит сразу. Ее следует приобретать путем личных усилий и с помощью наставника, который может направить эти усилия. Это метод исследования под надзором, какой существует сегодня в наших университетах. Можно сказать, что академические институты выполняют надлежащим образом свои функции тогда, когда воспитывают независимый склад ума и дух исследования, свободный от пристрастий и предрассудков своего времени. Если университет не справляется с этой задачей, он опускается до уровня навязчивого инструктирования. Такая метода имеет еще более серьезные негативные последствия. Где умирает независимое мышление, то ли от недостатка смелости, то ли от отсутствия дисциплины, там злые всходы пропаганды и авторитаризма непомерно разрастаются. Подавление критики, таким образом, значительно более серьезная вещь, чем многие себе представляют. Далекое от создания единства жизненной цели в обществе, оно вызывает появление в политических учреждениях безжизненного хрупкого единообразия. Жаль, что люди, имеющие власть и ответственность, не очень часто осведомлены об этом.

Значит, образование - это обучение умению мыслить самому под руководством учителя. Фактически эта практика с самого начала существовала в ионийских школах, она была принята и пифагорейцами. Французский философ Ж. Сорель (1847-1922) предположил, что слово "философия" первоначально означало не любовь к мудрости, а скорее "мудрость Товарищей", понимая под "Товарищами" пифагорейское братство. Так это или нет, но, по крайней мере, это означает, что наука и философия развивались по традиции, а не в качестве изолированных индивидуальных усилий. В то же время мы видим, почему Сократ и Платон были против софистов: те были просто поставщиками полезных знаний; их обучение, если его можно так назвать, было поверхностным. Возможно, они были в состоянии научить человека в какой-то степени правильно реагировать в различных ситуациях, но такое накопление информации не имеет под собой основы. Это, конечно, не означает, что гениальный учитель может справиться с безнадежными случаями. На самом деле отличительной чертой процесса образования являются совместные усилия с обеих сторон.

У Сократа его теория обучения связана с другим понятием, которое восходит к ранним пифагорейцам. В "Меноне" процесс познания назван вспоминанием вещей, узнанных в предыдущей жизни, а после нее забытых. Именно этот процесс требует совместных усилий, описанных выше. Что касается понятия вспоминания, или анамнезиса, оно основано на взгляде, что душа проходит ряд поочередных воплощений в тело и выходов из него, взгляде, имеющем очевидную связь с теорией переселения душ, которой придерживался Пифагор. Душа, вышедшая из тела, находится как бы во сне, поэтому когда она находится в проснувшемся и воплощенном в тело состоянии, тогда то, чему она научилась в предыдущей жизни, следует также разбудить. Сократ пытается показать это, задавая вопросы одному из мальчиков-рабов Менона. Кроме знаний, сопутствующих обычному греку, как мы можем догадаться, мальчик совершенно необразован. И все же Сократ, задавая простые вопросы, сумел добиться от молодого человека построения квадрата площадью, в два раза большей, чем площадь данного квадрата. Следует заметить, что как доказательство теории анамнезиса этот пример в целом неубедителен, поскольку Сократ чертит цифры на песке и показывает мальчику его ошибки, когда тот сбивается с верного пути.

С другой стороны, здесь мы видим совершенно точное описание процесса обучения. Именно взаимодействие ученика и учителя способом, показанным в этом примере, дает истинное образование. В этом смысле обучение может быть описано как диалектический процесс, где это слово имеет свое первоначальное греческое значение.

Небезынтересно отметить, что описанная здесь теория обучения оставила свой след в обычном языке, на котором говорят независимо от обучения и философии. Так, мы обычно говорим о чьем-то интересе к какому-либо предмету, что он проснулся или проявился. Это пример общего явления образования идиом. Обычный язык - это место сбора обрывков из философских рассуждений прошлого. Было бы неплохо, если бы об этом иногда вспоминали те, кто стремится обожествлять обычную речь так, будто она вне законов исследования.

Что касается теории анамнезиса, она была использована Сократом в попытке доказать, что душа бессмертна. Это описано в "Федоне", хотя попытка не была удачной. Во всяком случае, стоит помнить, что от теории переселения душ более поздние пифагорейцы отказались. Как мы видели раньше, они приняли взгляд, основанный на идее гармонии, который фактически ведет к противоположному выводу - что душа умирает. Об образовательном аспекте процессов вспоминания мы можем заметить, что практика психоаналитического лечения основана именно на этой идее пробуждения памяти прошлого. Несмотря на его более чем загадочные элементы, психоанализ сохранил более здоровое понимание связи между образованием и лечением, чем ассоциативная психология, основанная Юмом. В широком смысле образование, по Сократу, это лечение души.

Это процесс, ведущий к знаниям и, следовательно, к Добру. Незнание может здесь рассматриваться как препятствие на пути к свободе, свободному образу жизни, достигаемому знаниями и интуицией. Подобный взгляд мы находим в философии Гегеля, где свобода определяется как значение, которое каждый вкладывает в повседневную деятельность.

В "Меноне" обсуждается и другая, возможно, более важная проблема, хотя ее обсуждение в "Евтифроне" более интересно. Это - логическая проблема определения. Вопрос, заданный в "Евтифроне": Что такое "благочестивый"? В диалоге Евтифрон пытается дать этому определение. То, что все его усилия оказались в конце концов бесплодны, неважно. В процессе обсуждения Сократ заставляет его увидеть, что требуется в рамках определения, и таким образом проясняет формально-логический характер того, что называется определением через род и вид. Для современного читателя такой характер обсуждения вопросов логики кажется чем-то странным. Манера, используемая сегодня, сухое и флегматичное сообщение из учебника, - это манера Аристотеля. Писание философских диалогов, которое изобрел Платон, нашло много подражателей, но сегодня вышло из моды. И, наверное, жаль, так как нельзя сказать, что стиль философских работ в наши дни таков, каким ему следовало бы быть. Диалог вынуждает автора соблюдать большую литературную дисциплину, чем любая другая форма письма. В этом отношении ранним диалогам Платона нет равных. Нужно помнить, что мы имеем дело с отрывками, написанными вскоре после смерти Сократа, в то время, когда собственное мышление Платона было еще в стадии становления, а его силы драматического художника - в расцвете. В результате эти диалоги в литературном отношении более изящны, чем поздние, но их философское содержание труднее уловить.

Определение через род и видовое различие: Х определяется как YZ.

В нескольких ранних диалогах мы встречаем персонажей, которые допускают элементарную, если не сказать общую, грубую ошибку, когда их просят дать определение терминам. Вместо этого они приводят примеры. Совершенно неправильно отвечать на вопрос "что такое благочестивый?" так, как это делает Евтифрон. Благочестивый, говорит Евтифрон, должен наказывать тех, кто выступает против религии. В результате получается совсем не определение. Это утверждение просто сообщает, что наказание обидчика - это действие благочестивого. Но могут быть и другие. Что касается того, что есть благочестие, на этот счет мы остаемся по-прежнему в неведении. Это то же самое, как если бы некто, кого спросили, что есть философ, ответил бы: "Сократ есть философ". Ситуация восхитительно ироническая, если мы вспомним подоплеку разговора. Сократ по пути в суд для выяснения природы обвинения, выдвинутого против него, встречает Евтифрона, у которого тоже дело в суде. Он привлекает к суду своего отца за непредумышленное убийство раба, который умер по небрежности. Евтифрон действует согласно установленным обычаям и религиозной практике общества и проявляет обычную самоуверенность тех, кто делает обычные, если не сказать добродетельные, уступки формальным обычаям своего народа. Сократ, следовательно, льстит ему как знатоку и притворяется, что ему нужен совет по этическому вопросу от Евтифрона, который, конечно, должен быть авторитетом в этих вопросах.