На его вопрос, как идут мои закупки, я показал ему кое-что из своих приобретений. Он засмеялся и сказал, что это подделки, все здешние торговцы мошенники, так и норовят вытянуть из тебя последний цент, но ничего не поделаешь, им тоже надо как-то сводить концы с концами, а вот если я хочу увидеть настоящие древние таблички, он рекомендует мне посетить развалины возле Эль Торренте.

— Эль Торренте? — переспросил я. — Поток? Впервые слышу это название.

— Да, сеньор, о нем мало кто знает, уж больно далеко, да и добираться туда трудно. Это внизу, на дне ущелья. Говорю об этом сеньору потому, что сеньор специалист и непременно должен там побывать. Боско сделал такой упор на слове “непременно”, что я решил последовать его совету. Никогда прежде не доводилось мне слышать про развалины возле Эль Торренте, но я отлично знал, что вся область Тупаку усеяна руинами древних поселений, многие из них так гибли в безвестности, разъедаемые временем и стайфли.

Боско принялся подробно объяснять мне, как туда добраться: до Ичена на джипе, потом пешком вниз по Белой Стене до котловины, где протекает Эль Торренте.

— Там трудновато, но вы пройдете, сеньор, я вику, вы крепкий… А внизу уже просто.

— Вы так полагаете?

— Да, не беспокойтесь, зато вы найдете там все, ищете… Не забудьте надеть подходящую обувь.

— Нет у меня такой обуви.

— Какой размер ноги у сеньора? Сорок второй? Пожалуйста, сеньор! С вас двенадцать долларов.

Я заплатил требуемую сумму, а взамен получил мягкие спортивные туфли — в самый раз бегать и лазать по скалам. Надев их и пройдясь немного, я попросил заправить джип бензином.

В ответ Боско Эль Камино запер дверь лавки, достал из-под прилавка пластмассовое ведро, налил туда воды, вынул из ящика коробку с белым орлом на этикетке и бросил в ведро десятка полтора знакомых мне зерен.

Повеяло холодом.

— Такой “бензин” у меня и самого есть, — я вынул коробку, которую оставил мне официант в гостинице. — Подарок Доминго Маяпана.

— Он вас ждет, — сказал Боско.

И мы оба с облегчением рассмеялись.

Раскопки Ичена раскинулись на широком пространстве неподалеку от Тьерра Калиенте. Помню, какую сенсацию произвела в свое время находка остатков древней индейской цивилизации. Это случилось после очередного сильного землетрясения в районе Эль Волкана. В Ичен ринулись толпы археологов, криптографов, журналистов, киношников. Не отставали от них и туристы. На какое-то время Тьерра Калиенте стала самым популярным местом в Веспуччии. В подземельях чудом сохранившихся дворцов и храмов нашли бесценные сокровища, и среди них груды табличек с письменами, отражавшие отдельные моменты бурной и жестокой истории древнего народа. Были обнаружены помещения с превосходно сохранившимися черепами…

Однако очень скоро находки были вывезены, скудный бюджет исследователей исчерпан, археологи разъехались, и Тьерра Калиенте вернулась к своей скучной повседневности. Местные жители попытались привлечь публику горячими источниками, заключили в трубы два-три гейзера — ведь в табличках упоминались минеральные ванны, где древние вожди и жрецы лечили ревматизм, а женщины — бесплодие. Но ядовитый смог подползал уже и в эти края. К тому же туристов отпугивала близость вулкана. И со временем развалины вновь покрылись землей и сорной травой. Оставив джип у высокой стены храма, я осторожно двинулся по тропинке, еле заметной в густом кустарнике. Начался достопамятный спуск к Эль Торренте. Более трудного подвига мне совершать не приходилось, И по сей день, вспоминая о нем, я невольно закрываю глаза от страха.

Тропу, по которой я продвигался, скорее следовало назвать тропкой: вытесанная в высокой отвесной Белой Стене извивающаяся лента не превышала метра в ширину, а местами суживалась сантиметров до тридцати. Справа взмывала ввысь каменная стена, до блеска отполированная дождями, слева зияла пропасть — дна ее я не видел, но глубину определил по звуку скатывавшихся вниз камней: метров семьсот-восемьсот, не меньше.

Я осторожно продвигался вперед, нащупывая резиновыми подошвами почву и чувствуя, как бегут по спине струйки холодного пота. Из страха оступиться не смотрел ни вверх, ни вниз, ни по сторонам, только перед собой, на извилистую каменную черту, загипнотизированный ее необычной белизной, и шел, шел, проклиная индейских жрецов, энергетический кризис и себя за то, что ввязался в эту историю. Признаться, я страшно боюсь высоты когда мне приходится бывать в небоскребах, я избегаю даже подходить к окнам. И склонен думать, что причиной моих злоключений послужил кабинет на сто десятом этаже, куда привел меня Лино Баталли, чтобы продемонстрировать самому Мак-Харрису удивительные зерна энергана. Кто знает, находись этот проклятый кабинет где-нибудь пониже, я, возможно, и устоял бы перед натиском дьявола с железной рукой…

От напряжения ноги, казалось, не гнулись и стали чужими, я то и дело спотыкался о камешки — они скатывались в пропасть, а я машинально считал: раз, два… На какое-то мгновенье приваливался к скале, облизывал пересохшие губы, взмокшая от пота спина невыносимо зудела, но я не смел шевельнуть рукой — было такое чувство, что вот-вот сорвусь, упаду, еще шаг — и покачусь вслед за камешками: раз, два… Но какая-то неведомая сила подталкивала меня вперед, вниз, а губы сводила насмешливая улыбка: вы ведь жаждали приключений, сеньор Искров, извольте, вот вам и приключения вы же мнили себя эдаким современным Джеймсом Бондом, суперменом, которому ничего не стоит ходить по канату, протянутому над пылающими зданиями, без скафандра плыть под водой не один десяток километров, управлять самолетом с отломанным крылом, гнать машину на двух колесах по перилам моста… Это Бонд мог одной рукой взломать тюремную решетку, вползти в раскаленную добела металлическую трубу и вылезти оттуда причесанным, гладко выбритым, в ослепительно белых перчатках, готовым к новым подвигам…

Нет, я не Джеймс Бонд. Мне было страшно. Сколько длился этот безумный спуск, не знаю — может, минут тридцать, может, два часа. Знаю только одно: когда наконец я ступил на дно пропасти, у меня не было сил, и я рухнул на траву, закрыв глаза.

Очнувшись, я увидел склонившуюся надо мной фигуру рослого мужчины. И мгновенно понял, кто это: разумеется, вслед за Боско Эль Камино должен был появиться и великан-официант. Только на сей раз на нем был не форменный смокинг, а одежда, какую носят местные индейцы, хотя и она была ему узковата в груди.

— Досталось вам, сеньор Дикинсен? — спросил он, взглянув на тропку. Точно вышитая тонким, петляющим швом, она терялась где-то высоко вверху. Великан озабоченно сказал: — День ото дня из-за дождей и ветра становится все круче и опасней. И добавил: — Меня зовут Эль Гранде… Как будто его могли звать иначе!

— Вы отдохнули? Впереди долгий путь. Я кивнул. После головокружительного спуска по Белой Стене меня уже ничто не могло испугать.

— А развалины Эль Торренте? — спросил я.

— Это далеко, сеньор. Надо спешить, времени у меня в обрез.

“Кого еще предстоит мне встретить, — подумал я. — Может, Дуга Кассиди?”

Долгие часы нам никто не попадался навстречу. Первое время мы шли по воде, теплой, пахнущей сероводородом. Все вокруг в этой узкой котловине казалось чистым и нетронутым: смог, убивающий все живое, сюда еще не проник.

Судя по всему, и нога человека ступала здесь редко. Куда ни глянь — гибкие лианы, зеленые деревья, свежий кустарник, высокая трава, в которой сновали ящерицы. К своему немалому удивлению, я увидел даже обезьян. Испуганные появлением двуногих существ, они вопили у нас над головой. К счастью, вопреки утверждению профессора Моралеса на нашей планете еще не все живое уничтожено.

Выбравшись из потока на берег, мы шли, утопая в трясине, а немного погодя углубились в густой лес с неимоверно колючими растениями. Моя одежда вскоре превратилась в лохмотья, лицо было исцарапано в кровь. Над головой настырно жужжала мошкара, кружили яркие бабочки. Стало очень жарко, над болотами поднимались тяжелые испарения. Идти становилось все труднее. Я совсем выбился из сил, и Эль Гранде не раз приходилось вытаскивать меня из липкой, засасывающей тины.