Шекспир - это вневременность и внеисторичность: прошлое, настоящее и будущее у него - одно. По этой причине он не устаревает и не может устареть. Вот почему сегодня мы прочитываем все, что он написал, как сказанное о нас.

Вот почему,

Отец мой, власть я Анджело доверил:

Пускай он именем моим разит,

А я останусь в стороне от боя

И незапятнан.

Разве слова Герцога, что "очень много воли дал народу", не из нынешней политики?

...Анджело суров,

Наветам недоступен, словно кровь

В нем не течет живая, словно пища

Его не хлеб, а камень: поглядим,

Как власть меняет и что станет с ним!

Разве Анджело не живое свидетельство того, "как власть меняет" и "словно кровь в нем не течет живая"?

Имеют право воры на грабеж,

Когда судья крадет.

Разве это не из сегодняшней газеты самой коррумпированной страны мира?

Шекспир чутко уловил и сокрытие преступных замыслов тирана под покровом притворства и лицемерия, и роль "верных Русланов", и мразь массы, и всегда единый финал - растерзание трупа "грозы мира" его же шакалами.

Гений - зеркало времени. В нем они узнают себя. Смотря на него, самовыражаются. Анализируя его, познают себя. Отрицая его, выражают недовольство собой.

Вольтер, Гете, Толстой и многие другие... говорили не только и не

столько о Шекспире, сколько, подчиняясь таинственному притяжению

Шекспира, попадали в стихию самовыражения или, иначе говоря, в стихию

выражения общественных, искусствоведческих тенденций своего времени.

Понося Шекспира, Толстой говорил о себе. Восхваляя Шекспира, Гете и Пушкин пели себе осанну. Романтики видели в нем вдохновенного пророка, реалисты подчеркивали его правду жизни, символисты называли Лебедем Эйвона, я вижу в нем Джойса и Беккета, ожидающего Годо. Видимо, это и есть главная отличительная особенность гения - концентрация времени, эйдосов и ликов. Притом все, что написали о нем реалисты и декаденты, романтики и акмеисты, вымысел: Шекспир был обыкновенным человеком, актером елизаветинского театра, всецело принадлежащим концу XVI-началу XVII века, а горы написанного о нем, включая все то, что напишу здесь я, - чистый вымысел, придумка, магия слов, куда больше относящихся к нам, чем к нему. Но в том и секрет харизмы великого человека, что, являясь человеком обычным, он дает пищу всем эпохам, заставляет других титанов соизмеряться с собой. Принадлежа времени, он образует вечность.

Игровой, фиктивный момент драматургии Шекспира-приглашение к соавторству, свободе интерпретации, безграничным возможностям самовыражения. Артистичность, сценичность Шекспира - прежде всего призыв к игре, игре интеллектуальной, философской, психологической, психоаналитической, если хотите, к игре в бисер.

Многообразие Шекспира - это его открытость, универсальность, человечность, всемирность, то самопроявление глубинной человеческой достоверности, которое позволяет каждому выразить самого себя - режиссеру, актеру в такой же степени, в какой поэту, философу, теологу или музыканту. Это именно то важнейшее качество, которое делает обыденное гениальным, игра фантазии, фикция, мистерия, свободный полет воображения, сон, сновидение {С.Д. Кржижановский обнаружил, что сон - самый сквозной из всех символов Шекспира, проходящий через все его творчество. Это не случайно: сон - игра фантазии, окно в подсознание, фанатизм духа.}, мираж, пламя.

Шекспир - это он сам, но и все интерпретации Шекспира - это обязанная Шекспиру культура, о которой он не подозревал. Гений - это семя, божественный ген, мистическая сила, реликтовый взрыв, рождающий огромные расширяющиеся миры, это космическая иррадиация, вселенское поле, в котором находятся миллионы негениев, поле, которое питает их человечность.

Не будь Шекспира, культура была бы иной: многие книги вообще не были бы написаны, а написанные были бы другими. Впрочем, сказанное относится ко всем гениям-матерям.

Тайна Шекспира - это тайна предела человеческих возможностей, тайна высшего творчества, тайна "Божьего дара". Разгадывать эту тайну будут столько, сколько просуществует человечество. Ибо Шекспир и есть человечество в миниатюре.

Тайна Шекспира - тайна "высшей игры ума, который освобождается от жестоких законов жизни и сам, в свою очередь, становится творцом жизни, властным издавать законы, управляющие миром, который он сам создал по образцу существующего".

Благотворное действие искусства будет тем больше, чем ярче

иллюзия, и в то же время - чем глубже будет ощущение сна.

Сна, который - жизнь...

Тайна Шекспира - тайна самой природы, гласом которой является гений. Томас Манн так и говорил: Шекспир - это сама природа, наивная, морально индифферентная, вездесущая и всеутверждающая.

Почему же тогда у Шекспира столько хулителей? - Вольтер, Ницше, Толстой, Шоу, Ибсен, Гатри, Уитмен, Пристли...

Целые эпохи и многие выдающиеся люди считали Шекспира непоследовательным, неотесанным, грубым, фальшивым, напыщенным. Даже в 20-е годы нашего века многие выдающиеся деятели искусства "не видели в Шекспире ничего, кроме фальши и рева". В одном ревю комик Гью Петри пел: "О Шекспир, ты велик, но не можешь заполнить места". После первой мировой Шекспира почти не ставили, а когда сгорел Стратфордский Мемориальный театр, Б. Шоу поздравил соотечественников с этим событием. Но вот что симптоматично: хулители Шекспира были еще большими его ревнителями. Когда театр сгорел, Г. Ферджен писал:

Мы не знаем в точности, было ли это простой случайностью или

делом какого-нибудь благонамеренного поджигателя с подлинной страстью

к Шекспиру.

XX век, повторив и отразив всю человеческую историю, повторил и все многообразие отношения потомков к Шекспиру - от уничижения до обожествления, от нигилизма и скептицизма до героизма.

Пьесы Шекспира не просто "ставят" - пьесами Шекспира великие режиссеры отвечают на вызов времени, реагируют на свое бытие, обличают и наставляют свою эпоху. Если бы вообще не было пьес, кроме драм Шекспира, то их одних хватило бы, дабы отразить дух всех времен. Всю человеческую историю можно сыграть по Шекспиру и с помощью Шекспира. Одного Гамлета достаточно!

Вторая мировая война явилась очередным прозрением Шекспира. На дверях книжных магазинов в Лондоне в 40-м году можно было встретить объявления: "Извините, но Шекспир и "Война и Мир" распроданы". В Шекспире искали глотка красоты, но еще больше - глотка правды. В конце войны, когда Ричард III метался в конвульсиях на сцене, публика думала о скорой победе и расплате за гитлеровские злодеяния.

Любое европейское событие отражалось на Шекспире: мировые войны, экономические кризисы, мюнхенский сговор.

Когда Льюис Кессон поставил патриотического "Генриха V" (сентябрь

1938), имевший такой успех в "Олд Вик" только год назад, публика не

желала на него ходить: "период Мюнхена был фатальным для такой пьесы,

как Генрих V". Она шла только три недели.

Для чего разные эпохи обращались к Шекспиру? Только ли чтобы постичь и отразить себя? Да, и для этого тоже, но главное, для того чтобы постичь суть жизни, времени, мира, человека. Шекспир - это и есть постижение глубин. Он не монументален - сущностен. Связь Шекспира с мировой культурой - в родстве всех величайших жизнепостигающих творений гениев разных эпох и народов.

В "Докторе Фаустусе" Шекспир оказывается недосягаемой вершиной для композитора Леверкюна, никогда не расстающегося с томиком его сонетов, недосягаемой по непосредственности выражения, жизнелюбию, красочности и мощи. Шекспир постоянно присутствует на страницах романа Томаса Манна - в виде скрытых цитат, фраз в разговорах, подражаний модерниста Леверкюна модернисту Шекспиру. Больше того, вся жизнь и творчество Леверкюна оказываются модернистскими параллелью и контроверзой шекспировским, как бы завершая ту линию культуры, исходной точкой которой являлся Великий Бард.

Главные темы Шекспира - добро, зло, любовь, ненависть - можно найти у любого поэта, но Великому Вилу свойственно то видение обнаженного духа, та бездонность, та раскрытая механика ужасной реальности, то запредельное знание грядущего и то сокровенное постижение жизни и времени, которые, не являясь жизнью, являют собой ее эйдос, содержание и цель.