И я приду,

Поверь,

И я приду!

Перевод В. Лунина

ЦИРКОВАЯ НАЕЗДНИЦА - БЫВШЕМУ ПАРТНЕРУ

Больше не бывать мне на арене...

Так что, не тая,

Ты скажи: циркачку вдохновенней

Видел ли, чем я?

Свою душу мне открой,

Будь правдив со мной!

Никогда уж я скакать не буду

На коне гнедом.

Но тебе являться буду всюду

На пути твоем,

И не раз перед тобой

Вспыхнет образ мой!

Помоги, прошу, представить зримо

Вновь полет коня

Сквозь кольцо в твоих руках, любимый,

И заставь меня

Счастье прежнее опять,

Плача, вспоминать!

Хоть, увядшая, гляжусь я жалко,

Хоть немолода,

Поцелуй меня, как прежде, жарко,

Как порой, когда

По щекам еще не тек

Горьких слез поток!

Перевод В. Лунина

ПОСЛЕДНЯЯ НЕДЕЛЯ ОКТЯБРЯ

Деревья нынче словно сбросить рады

На крышу, подоконник, в пыль дорог

Оборки, ленты, пышные наряды:

Что ни секунда - лист слетел и лег

Туда, сюда, вокруг: листве закончен срок.

Один застрял в паучьей паутине,

На полпути прервав недолгий лет:

Как висельник, мотается и стынет,

Весь в золотом; другой, зеленый, ждет,

Дрожа, что и ему вот-вот придет черед.

Перевод Г. Русакова

НЕ ПРИХОДИ! ПРИДИ!

(Песня)

В минуту здравую скажу:

Не приходи,

Растай, подобно миражу,

Не береди

Ран - пусть уймется колотье в груди.

Но мой безумный миг смелей:

Бежать от чести

Чудесной близости твоей?!

Пускай из мести

Твои глаза меня сожгут на месте!

И говорю: приди, свети,

Разлей свой свет.

Застань, как молния в пути.

Мне дела нет,

Что после в темноту уйдет мой след.

Перевод Т. Гутиной

ДОВЕРЬТЕСЬ МНЕ

(Песня)

Доверьтесь мне, милейшая

Пусть это только блажь,

К тому ж еще пустейшая

Но был ли голос Ваш

Иль взор исполнен томности

Такой, что упрекнуть

Могли бы Вас в нескромности

Хоть раз когда-нибудь?

И буду я утешную

Лелеять мысль одну,

Пока, как все мы, грешные,

В могиле не усну,

Что вспомните вы некогда

Того, о ком всегда

Вам было вспомнить некогда

В те давние года.

Перевод М. Фрейдкина

ВИКАРИЙ С ИСТ-ЭНДА

Тупик, идущий от Коммерческой дороги:

Окно и дверь, и рядом - дверь, окно.

Куда ни поглядишь, во всех домах одно.

Викарий Доул здесь нашел приют убогий.

Он бледен и очкаст, тощ, длиннолиц, усат.

Весь день через порог снует вперед-назад.

Рояль, усталый шелк кистей на покрывале,

Щербатых клавиш ряд - тут желты, там запали.

Но рядом стопка нот, Новелло - "Гимнов" том,

"Закон Небес - Земле" на стенке под стеклом.

Он, как к себе домой, в дома соседей входит,

Их нет - он во дворах их, не чинясь, находит.

Вон за стеною муж с женой схлестнулся в крик...

Викарий не моргнет: он ко всему привык.

Мальчишкам наплевать: знай, в след ему хохочут:

- Эй, мистер Доброхот! - Пусть слушает, коль хочет!

Но, бледен, тощ, сутул, он весь в плену забот.

А вот какой в них прок - кто ж это разберет!

Перевод Г. Русакова

В ЧЕТЫРЕ ПОУТРУ

Июньским днем с зарей встаю:

Сияньем полнится она;

Волшебная голубизна

Вокруг: и то ли я в Раю

В четыре поутру,

То ль в окружении Плеяд,

Изменчиво струящих свет

(Хоть днем и мнится, что предмет

Таит ухмылки злобной яд,

В четыре поутру

Мне хорошо.)... Я здесь, в лугах,

Совсем один. Но что за свист

Я слышу? Ловок, сноровист,

Ужель косарь давно в трудах

В четыре поутру?..

И нега прочь... Я раздражен:

За что же плеткою нужды

Гоним, суровые труды

Вершит безропотнейше он

В четыре поутру!

Бокхэмптон

Перевод Г. Симановича

НА ЭСПЛАНАДЕ

(Разгар лета, 10 часов вечера)

Огромная и ясная луна

Над ширью моря.

Внизу - дорожка лунная видна

В морском просторе,

По ней бегут, вдали теряясь вскоре,

Мерцанья света,

Как лепестки цветов. Дрожит волна...

Все просто и все тайною одето.

Укрылся горизонт за мрак ночной.

Из-за моей спины

Огни залива, выгнувшись дугой

В две стороны,

До самой дамбы аж устремлены

Жемчужной нитью.

Их отраженья тают под водой...

Все просто и все ждет еще открытья...

За створкой растворенного окна

В какой-то миг

Вдруг девушка запела, и струна...

И лунный блик

Скользнул по судну, вот к нему приник

Звук арфы сладкий.

И тут очнулся я: мне неслышна,

Моя Судьба вдруг подошла украдкой!

Перевод В. Лунина

В ТОТ ЧАС БЫЛ СТРАНЕН ЛИК ЗЕМЛИ

(Фантазия)

В тот час был странен лик Земли.

Восстало алое свеченье,

И некий Голос рек из мглы:

"Грядет Великое Прозренье!

Я насылал кромешный мрак

И прятал вашу жизнь во тьму.

Но мне постыл ваш мертвый зрак,

И я дарую свет ему.

Не ведал бедный род людской

От сотворенья первых дней

Земли и неба смысл и строй,

Но днесь - завесу прочь с очей!

И воссияет огнь в ночи!

И вечный сумрак Заблужденья

Разгонят Истины лучи

Грядет Великое Прозренье!"

Перевод М. Фрейдкина

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ПРИ ВОСХОДЕ СОЛНЦА

(Близ Догбэри Гейт, 1867)

Холмы со своих вершин,

Средь пастбищ, лесов и лощин

Разглядывают в тумане,

На месте ли их основанье.

Так тот, кого вдруг разбудили, спросонья спешит убедиться,

Что мир этот за ночь не слишком успел измениться.

Со скрипом натужным на склон

Ползет из тумана фургон.

Навстречу с вершины холма

Промчался наездник в туман,

Тем временем к дружному пенью синиц, воробьев и скворцов

Старался подладиться хор петухов и коров.

Чуть выше с корзиной и флягой

Шел путник. Сойдясь с колымагой,

Он встал - ноша тяжкой была.

"Ну, - возчик спросил, - как дела?"

"На этот раз мальчик - ты ж видел, как доктор спускался от нас.

Решили назвать его Джеком. Жене уже лучше сейчас.

А ты чем сегодня гружен?"

И путник кивнул на фургон.

"Да вот, старику Джону Тинну

Везу, помолясь, домовину".

"Так, значит, он умер? А был ведь такого сложенья и роста!"

"Он застал еще взятье Бастилии. Ему было почти девяносто".

Перевод М. Фрейдкина

НОЧНАЯ БУРЯ В СЕРЕДИНЕ ОСЕНИ