— Совсем другое дело, — водитель хотел плеснуть в костер остатки воды.

— Стой, куда? — дагестанец решил еще раз, начисто пройтись лезвием.

— Да все отлично, красивее некуда. Знаешь, какой я вспомнил старый анекдот? Приходит грузин к врачу, расстегивает ширинку и член выкладывает на стол. Врач: «В чем дело, гражданин?» Грузин: «Ти пасматри». Врач: «На что вы, собственно, жалуетесь?» Грузин с гордостью: «Ти пасматри, какой красавэц».

Самир опять вспылил — чуть щеку не порезал.

— Ты с чем, шакал, мое лицо сравниваешь?

— Да ладно, ничего я плохого не хотел. Красавец, говорю — сам посмотри на себя. И слишком не усердствуй, все равно завтра будет черным-черно.

Самир сверкнул глазами, но русый его напарник так широко и мирно улыбался, что злиться на него было бы противоестественно.

— Думай, что говоришь. Слишком легко у тебя слова выскакивают.

Машина выехала на широкую тропу, с нее перебралась на грунтовую дорогу, оттуда на раздолбанную асфальтированную. В трех-четырех километрах от нормальной трассы они вдруг увидели на асфальте машину с распахнутыми настежь дверцами и нескольких людей в бронежилетах, суетящихся вокруг. Вторая машина — обычный «рафик» — стояла поблизости, на обочине.

— По-моему, там кто-то лежит на дороге, — пробормотал водитель, пристально вглядываясь. — Разворачиваться поздно, тянемся дальше как ни в чем не бывало.

На дерьмовой, с выбоинами дороге скорость у «Нивы» была не больше пятидесяти километров. Пришлось еще больше сбросить ее, вынужденно объезжая кучку людей. Один из них обернулся, мельком скользнув взглядом по «Ниве» и людям внутри.

— Вот не побрился бы — меня бы тоже тормознули.

— Это же наши, — прохрипел Самир, едва только людей в бронежилетах снесло назад.

— То есть…

— Видел двоих на земле?

— Видел: руки на затылке. Не дай бог…

— Оружие видел? А я видел с моего места. На белой тряпке подстеленной. Все раскопали, все выложили.

У водителя отвисла нижняя челюсть, правая подошва непроизвольно стала жать на педаль газа.

— Людей я не знаю, номера машины тоже, — продолжал Самир. — Но винтовка точь-в-точь моя. Наверняка один из наших, старик ведь троих всего посылал.

— Нам ведь зону три дня назад определили по сотовому.

— Вот мы как раз на границе, разве нет?

И эти тоже заехали.

Водитель глянул в зеркальце: пока машину никто не преследовал. Но это первый звоночек. Второй не заставит долго ждать. У тех в тачке наверняка такой же тайник оборудован. Если там обнаружили, значит, знают теперь, где искать.

— Что будем делать?

— Сейчас выйду на связь. Как повесят на них терроризм, так все расскажут. И про Гоблина, и про три машины.

Самир ждал, сжимая трубку сотового, потом торопливо заговорил по-аварски. Замолчал, выслушивая ответ. Водитель даже вспотел от нетерпения. Он знал только одно: даже если ему заплатят тройную против прежнего цену, стрелка с оружием он больше не повезет.

— Ну?

Самир выглядел не очень довольным.

— Что говорит?

— Не дергаться. Сами все уладят.

— Как уладят?

— Старик мне тоже обещал. Если найдут при досмотре оружие, потерпеть день-два. Дальше заберет по своим каналам в Махачкалу.

Водитель ничего не знал о фамилии и должности Старика, поэтому имел все основания сомневаться.

— Скорей его самого заберут.

— Работа у него ответственная, большой начальник. Скажет — пошлют сюда нужные документы. Если человек в разных местах закон нарушил, судить его должны там, где статья серьезнее. Вот и пошлют через прокуратуру документы: у нас, в Махачкале, он больше натворил. Там уже, сам понимаешь…

— Хотелось бы верить. Но я почему-то верю тем, кто мне в затылок дышит. Сжуют нас с тобой и косточками не подавятся.

К счастью, Атаман прихватил с собой баночку чудодейственной мази. Подарил когда-то в Москве знакомый китаец, объяснил, как втирать. Знал Терпухин, что всякие могут быть казусы во время броска по отечественным дорогам. На ровном месте можно упахаться на мотоцикле. А времени отлеживаться и нянчить болячки не будет. Вот и взял в дорогу восточное снадобье для себя и ребят.

Помогло, ломота в костях прошла. Настоял на своем и пересел за руль. Он всегда старался не давать себе поблажек, в зародыше душить малейшую слабость.

Бедняга Синицын слез в глухом месте. Спустился в овраг и пропал — ни «спасибо», ни «до свиданья». Спрашивать его было не о чем, Атаман слышал почти весь разговор возле скрытого отвода. Еще одна случайная встреча с фатальным исходом в послужном списке Гоблина.

«Насчет пушки что-то надо решать, — соображал Атаман, пока по обе стороны проносился не слишком живописный пейзаж. — Взрыв — это уже не авария и не разборка с дешевой пальбой. Тут и ФСБ заворочается и все на свете. Шмонать сейчас по-другому будут, по полной программе».

Будто в подтверждение его мыслей из-за пригорка высунулся сотрудник с радаром в опущенной руке. Тормозит, зараза. Скорость быстро входит в привычку. Сейчас, казалось, ехали совсем небыстро. Но, конечно же, с превышением.

Вон и машина с голубой полосой притулилась.

— Сейчас сотка, как с куста, — процедил сзади Майк.

«Как бы не хуже, как бы это не оказалось работой на очередной чрезвычайный план перехвата преступников».

ДПСовец отдал честь, представился, назвав номер батальона. Попросил документы. Что-то в его взгляде и голосе заставило Атамана насторожиться. Таким взглядом приметы опознают, таким слишком уж равнодушным голосом пытаются не спугнуть раньше времени «птичку».

Привстал расстегнуть пуговицу на заднем кармане брюк. Байкеры тоже завозились, чтобы не лезть прежде батьки в пекло. Пауза оказалась как нельзя кстати: машина с голубой полосой тронулась с места, явно намереваясь стать поперек дороги. У сотрудника на заднем сиденье уже не было на плече ремня от короткоствольного автомата — значит, успел незаметно снять.

Глаза у него сузились, как у человека готового открыть огонь.

Нет, для них это не просто рядовой случай.

Явно среагировали на приметы. Может быть, кто-то разглядел «Уралы» поблизости от взрыва? Поздно насчет пушки сообразил. Если бы успел где-то пристроить…

Движок Атаман не глушил и вмиг сорвался с места. Штурман следом, низко пригибаясь. Это было не лишним — вдогонку грянула очередь.

Теперь уж скорость придется превысить по полной программе.

Штурман не удержался, оглянулся назад. Что-то крикнул — видимо, насчет погони. Юрий не расслышал: ветер разорвал фразу на мелкие клочья, тарахтящие движки без остатка сжевали отдельные звуки. Погоня пока не страшна, но сигнал тревоги наверняка уже запущен по трассе через радиоэфир.

Выставив в сторону руку, Атаман предупредил: скоро придется съезжать.

Черноволосый человек с голубыми глазами ходил по загородному дому, как зверь по большой, со многими отделениями клетке. Уже разбил от злости два бокала. В первом был сухой мартини, во втором — обычная вода, чтобы запить таблетку от головной боли.

Голова у Шестакова болела редко, но если уж ее схватывало стальным обручем, то схватывало крепко. Повод был весомый: два рефрижератора с рыбой тормознули и завернули в город для расследования. Шестаков не сомневался, что уладит в конце концов проблему. Но что будет с рыбой, если какой-нибудь придурок в погонах заставит ее выгрузить?

Шестаков обеспечивал львиную долю легальных и нелегальных поставок рыбопродуктов из области, машины у него уходили каждый день. Не только рефрижераторы, но и просто фуры, перевозившие консервы и закатанную в банки икру.

Резкое и внезапное ужесточение досмотра на трассе резануло, как серпом по яйцам. Все из-за какого-то придурка, сумасшедшего гастролера.

Одного несчастного мотоциклиста не могут изловить, дергают всех подряд, ломают налаженную деловую жизнь.

Косая морщина в углу рта прорезалась еще глубже. Ожесточенно массируя висок, Шестаков связался с начальником астраханского порта: