Уильям Кинг

В БРЮХЕ ЗВЕРЯ

Атмосфера в рулевой часовне «Святого духа» была напряженной, когда разведчики ввалились сквозь парчовые занавеси в холодную базальтовую твердыню командного центра. Техноадепты пели, отсчитывая расстояние. Невнятица машинного языка бритоголовых наблюдателей жужжала фоном, постоянным непонятным гулом. Над ними, на дорожках, силуэты в темных мантиях перемещались от управляющей пиктограммы к управляющей пиктограмме, проверяя печати чистоты на главных системах и размахивая кадилами с дымящимся ладаном. В часовне бушевала сдержанная паника, подобной которой Свен Педерсон еще не видел. Молодому космическому десантнику не нужны были красные сферы предупреждения с каждой стороны голоэкрана, чтобы сказать, что корабль угодил в переделку.

— А, господа, наконец вы здесь. Я так рад, что вы к нам присоединились.

Размеренный голос Карла Гауптмана, капитана судна, легко прорезался сквозь шум.

— Ты вызвал нас, ярл. Мы твои слуги и повинуемся.

Сержант Хакон говорил ровно, но Свен мог сказать, что насмешка вольного торговца задела его. Хакон был гордым старым воином, отслужившим свое терминатором, и его терзало это служение пижону-аристократу, при сопровождении стаи разведчиков на первое тренировочное задание. Но он все еще был Космическим Волком до мозга костей, и должен был повиноваться.

Гауптман развалился в кресле за аналоем, представляя собой непринужденный авторитет, единственный здесь, кто казался совершенно спокойным. Он казался также равным по росту Хакону, хотя огромный космический десантник на самом деле возвышался над ним.

Владелец корабля указал на голоэкран длинным пальцем с превосходным маникюром. Управляющие руны мигали на аналое, подсвечивая его лицо, и придавая ему замогильный, почти демонический вид.

— Предоставьте мне плоды своей мудрости, брат-сержант Хакон — что Вы думаете об этом?

Один из наблюдателей закрыл свои глаза-камеры и пропел молитву. Свен ясно видел провода киберсвязи, соединявшие человека с его рабочим аналоем. Каждое крошечное волокно мерцало светом. Ритм мерцания замедлялся, пока не сравнялся с ритмом молитвы. Когда наблюдатель вновь открыл глаза, их зеркальные линзы отразили свет, горя в темноте, как маленькие красные солнца.

На затухающем экране появился объект: сероватый и круглый, он напоминал маленький астероид. Гауптман снова ткнул в экран пальцем. Хорал техножрецов нарастал, отдаваясь эхом под крестовыми сводами потолка часовни. Запах галлюциногенного ладана стал приторнее и болезненней. Свен почувствовал легкую тошноту, когда его организм распознал наркотик, а затем обезвредил его. Воздух подернулся маревом, огоньки мигнули, и объект появился на экране вновь, в лучшем разрешении.

Почему-то вид его наполнил Свена ужасом. Он бросил взгляд на брата-курсанта Ньяла Бергстрома, своего ближайшего друга среди Космических Волков. Красный свет сфер предупреждения освещал его бледное лицо, делая выражение ужаса на нем еще ярче. Тесты выявили у Ньяла пси-способности и, если он переживет свое обучение, он тренировался бы как библиарий, а Свен — как Волчий Жрец. Как бы то ни было, Свен научился уважать интуицию товарища.

— В высшей степени необычно. Это что, шлюзы, на этой штуковине? Это что-то вроде базы?

Хакон явно был озадачен.

Гауптман огладил бороду и склонил голову набок.

— Астропат Чандара убеждал меня, что эта штука живая. Пророчество сенсоров подтверждает это.

Человек, упомянутый им, стоял у командного трона, схватившись за подлокотник так, словно только он удерживал его прямо. Пот стекал по его мрачному полному лицу и образовывал большие круги на подмышках его белой мантии. Чандара выглядел больным, как человек на последней стадии смертельной лихорадки. В его глазах застыло то непонятное выражение отчужденности, которое Свен видел у шаманов-охотников на китов, когда те впадали в смертельное безумие.

— Умоляю Вас, судовладелец, уничтожьте эту мерзость. Ничего хорошего из сохранения ей жизни еще хоть на секунду не выйдет.

Сухой голос Чандары странно резонировал, словно это было пророчество.

Гауптман убеждающе проговорил:

— Не волнуйтесь, друг мой. Если это будет необходимо, я тут же ее уничтожу. Но может ведь быть и так, что этот еретический артефакт содержит нечто, что может послужить Империуму. Мы должны исследовать его, чтобы расширить область знания ученых Адептус Терра.

Свен сказал бы, что Чандара был не согласен, однако он не мог оспаривать авторитет судовладельца. Астропат пожал плечами, умывая руки. Как и большая часть команды, он полностью привык подчиняться приказам.

Сержант Хакон понял, к чему все это ведет.

— Вы хотите, чтобы мои люди исследовали это гнездо ереси.

Гауптман улыбнулся, словно Хакон был ребенком, схватывающим на лету.

— Да, сержант. Я уверен, что Вы достаточно компетентны, чтобы справиться с этим.

Свен видел, как это утверждение подлавливало Хакона: отказаться значило поставить свои способности под вопрос. Им манипулировали только секунду, но этой секунды хватило. Хакон ответил медленно и гордо:

— Конечно.

Свен хотел бы, чтобы сержант задал больше вопросов, и видел, что когда сержант договорил, он и сам хотел бы так поступить. Теперь было слишком поздно. Дело уже было сделано.

— Подготовьте абордажную капсулу — сказал Гауптман. Ваше отделение начнет свое исследование немедленно.

Надев шлемы и обереги, космические десантники расселись в холодном, темном корпусе абордажной капсулы. Свен осмотрел всех своих товарищей по очереди, прежде чем они натянули свои насекомовидные дыхательные маски, пытаясь запечатлеть их лица в памяти. На все неопрятные лица была нанесены краска. Он внезапно с болью осознал, что это может быть последний раз, когда он видит своих товарищей в живых.

Сержант Хакон сидел ровно, напрягшись. Его болт-пистолет покоился у него на груди. Черты его тонкогубого лица с натянутой кожей также были ровными. Холодные голубые глаза его глядели из-под шапки серебристых седых волос. В отличие от курсантов, Хакон не брил голову, оставляя лишь прядь волос. Он был посвященным космическим десантником.

Ньял сел напротив Свена, перед окном из закаленного стекла, показывавшим звезды сквозь картину восхождения Императора на Трон Вечной Жизни. Ньял сложил руки в молитве, его тонкое аскетичное лицо расслабилось. Свен догадался, что он вполголоса читал литанию против страха.

— Почему Гауптман не послал своих людей? — спросил Эгиль, соорудив на своем бульдожьем лице гримасу насмешки. Он был самым дефектным из всех кадетов Космических Волков. В его глазах застыло холодное ледяное безумие, характерное для берсерков с кровью тролля. На тренировке по рукопашному бою на Фенрисе он сломал Свену два ребра и холодно улыбнулся, когда молодого разведчика несли в апотекарион. Свен слышал, как сержант Хакон говорил брату-капитану Торсену, что будет приглядывать за Эгилем. Было это хорошо или плохо, Свен так и не решил.

— Они наверно испугались путешествия в этой ржавой коробке, которую обозвали абордажной капсулой. Клянусь духом Лемана Русса, не могу сказать, что виню их. Это уже сказал Гуннар, самый тяжеловооруженный в отделении, дружелюбно осклабившись при этом. Он улыбнулся, обнажив удлинненные резцы — знак геносемени Космических Волков. Было что-то обнадеживающее в сломанном носе и изрытом оспинами лице Гуннара, подумал Свен.

Хакон выдал короткий лающий невеселый смешок.

— Когда увидишь столько же боев на службе Императора, сколько эти гвардейцы, тогда станешь космическим десантником. А до тех пор, не смейся над ними. Просто поблагодари Императора за предоставленную возможность показать собственную храбрость.

— Я надеюсь, на этой хрени полно еретиков — смачно сказал Эгиль. Я там очень быстро покажу свою храбрость.