В ходе боевых действий БМП поражались противотанковым оружием. При попадании кумулятивных гранат в борта они нередко прошивались насквозь. Возле одной из таких машин представители завода-изготовителя задержались надолго. Не могли, не имели права не изучить все обстоятельства уничтожения БМП. Тем более, что рядом со сквозной пробоиной над правой гусеницей, видимо, кто-то из сослуживцев погибших мотострелков начертал белой краской горькие и справедливые слова:

Борта БТР и БМП мотострелки умудрялись укреплять ящиками с песком, патронами, запасными колесами, используя веревки и даже поясные ремни. Услышав об этом, представитель завода-изготовителя тут же выразил готовность устанавливать на бронетранспортерах специальные крепежные кронштейны. Трудно сказать, насколько повысит безопасность техники и людей такое усовершенствование. Да и зачем оно, когда разработаны и испытаны специальные защитные экраны. Весь вопрос в том, как скоро ими будут оснащены боевые машины пехоты и БТР. Впрочем, даже менее затратные работы по усовершенствованию техники, увы, становятся у нас сегодня камнем преткновения.

Известно, например, что личный состав подразделений нередко размещается на корпусе БТР и БМП. Ну что стоит оборудовать боевые машины поручнями, держась за которые можно было бы избежать падения в случае подрыва или неожиданного наезда на препятствие? Их отсутствие порой становится причиной травм, даже увечий, смерти военнослужащих».

БТР-80 периода Чеченской кампании 1995–1996 гг. с установленными на нем блоками «реактивной брони» и импровизированным бронированием ходовой части

А вот другой пример «из той же оперы»: в ходе боевых действий, в особенности в горах, например в Нагорном Карабахе, на танках Т-55 и Т-72 экипажи выключали стабилизаторы орудий, чтобы защититься от слишком уж сильно раскачивающейся казенной части пушки, и стреляли только лишь с коротких остановок.

Другой очень важный урок, полученный в ходе боев с чеченскими боевиками, был связан с особой уязвимостью российских танков, связанной с наличием на них автомата заряжания.

В зарубежных танках «Абрамс», «Леопард-2» используются унитарные выстрелы с ручным заряжанием, осуществляемым четвертым членом экипажа. В отечественных танках Т-72, Т-80, Т-90 применяются выстрелы раздельного заряжания со сгорающей гильзой, а заряжание осуществляется автоматом заряжания, что позволило сократить экипаж танка до трех человек (командир, наводчик, водитель) и одновременно существенно повысить темп стрельбы. Автомат заряжания включает вращающийся кольцевой транспортер с вертикальной осью, расположенный на полу танка и содержащий радиально расположенные кассеты со снарядами и пороховыми зарядами, элеватор, поднимающий кассеты на линию заряжания, и цепной досылатель, расположенный в погоне башни, а также устройство выброса из танка поддона сгорающей гильзы! Расположение транспортера на полу танка за сравнительно слабой броней и наличие в транспортере большой массы легко-воспламеняемых сгорающих гильз приводило в Чечне к многочисленным случаям гибели танков при попадании кумулятивных гранат ручных противотанковых гранатометов в пространство между задними катками, куда как раз очень удобно стрелять, высунувшись из канализационного люка или из погреба.

Впрочем, самое важное заключалось в том, что, как и раньше, даже новые отечественные машины не могли сражаться в городских условиях. Как сообщал об этом в своей статье «Первый раунд: Русские в Чечне», в мартовском номере журнала «Джорнэл оф милитари орднанс» американский специалист в области бронетехники Лестер В. Грау, потери наших БТТ в Чечне только лишь за первый месяц конфликта, разыгравшегося в 1995 г., составили 225 машин — 10,23 % от их общего количества!

Уже 20 февраля 1995 г. генерал-лейтенант А. Галкин, возглавлявший тогда Главное автобронетанковое управление Минобороны РФ, провел конференцию, на которой все эти печальные факты были обсуждены, однако скорого результата все равно ожидать было нельзя, из-за чего, как сообщает тот же Грау, ссылаясь на известные ему российские источники, наши войска потеряли в Чечне 846 боевых машин разных типов из задействованных там 2221 единицы бронетехники (38 %).

По нашим отечественным данным, к моменту завершения крупных боев в Чечне в мае 1996 г. российские войска безвозвратно потеряли 331 единицу бронетехники (танки, БТР и БМП), большей частью уничтоженные реактивными гранатами РПГ — едва ли не самого популярного оружия среди чеченских боевиков после автомата Калашникова.

В этих условиях бойцы вновь попытались обратиться к «фронтовой смекалке» и бронировать свои машины не только ящиками с песком, но и блоками динамореактивной брони, вот только выручали подобные «модернизации» тоже далеко не всегда. По сути дела, у нас вновь повторилась ситуация конца 1945 г., когда защиту от огня немецких фаустпатронов приходилось изыскивать, используя самые разнообразные подручные средства, которые отнюдь не всегда помогали спастись.

Схема поражения танков Т- 72 в Чечне в 1994–1996 гг. (по данным Стевена Залоги)

Схема поражения БМП-1 в Чечне в 1994–1996 гг. (по данным Стевена Залоги)

Схема поражения БТР- 70 в Чечне в 1994–1996 гг. (по данным Стевена Залоги)

Схема поражения танков Т-80 в Чечне в 1994–1996 гг. (по данным Стевена Залоги)

Схема поражения БМД-1 в Чечне в 1994–1996 гг. (по данным Стевена Залоги)

На приведенных здесь схемах отечественных танков, БМП, БМД и БТР, принадлежащих известному американскому эксперту Стевену Залоге, хорошо видны зоны, уязвимые для ручных противотанковых гранатометов РПГ-7 и РПГ-18 не только на легкобронированных БМД-1 и БМП-2, но и на таких машинах, как Т-72 и Т-80! И нет ничего удивительного в том, что вплоть до сегодняшнего дня наши мотострелки предпочитают разъезжать на броне БТР-70, а не под ней. При имеющихся на нем зонах 100 % поражения ездить внутри такой машины под огнем РПГ — это просто самоубийство!

Впрочем, самое удивительное в этой истории с «уроками гор» заключается в том, что к этому времени наша армия успела уже вдоволь навоеваться в горах, и даже сделала из полученного боевого опыта определенные выводы!

Речь идет о действиях наших танков на территории Афганистана, появившихся там в декабре 1979 г. А было так, что в составе наших войск, вошедших на территорию этой страны, были не только три танковые дивизии, но и танковые полки дивизий, и танковые батальоны мотострелковых полков. Первые вскоре вывели обратно в Союз, поскольку сражаться им в условиях афганской войны оказалось не с кем, а вот танковые батальоны были оставлены, чтобы охранять дороги, сопровождать колонны и, где это было возможно, поддерживать огнем и гусеницами мотострелков.

Дивизии Туркестанского ВО, вошедшие в Афганистан, вооружены были танками Т-55. Но в предвидении боевых операций в 1980 г. войска начали получать танки Т-62 и Т-64. Последние, правда, испытания высокогорьем не выдержали — подводил двухтактный дизель, и в ДРА они надолго не задержались. Зато Т-55, Т-62 и частично Т-72 в горах воевали достаточно долго.

Специфичность местности и боевого применения, а также тактика действия моджахедов, быстро выявили основной недостаток советских танков: слабую защиту от мин и кумулятивных боеприпасов. Собственно это не явилось открытием для конструкторов и военных — еще в ходе арабо-израильских войн в 1968 и 1973 гг. танки типа Т-54/55 и Т-62 легко поражались ПТУР и РПГ. Однако в «правильной» полевой войне у танков почти всегда существовала свобода маневра, возможность применения по выявленным противотанковым средствам всей огневой мощи своих и приданных подразделений. В конце концов, само многообразие боевых ситуаций достаточно редко приводило к дуэли танк — РПГ или танк — ПТУР. В связи с этим недостатки в защите советских машин на Ближнем Востоке компенсировались рядом преимуществ: низким силуэтом, хорошей подвижностью по пескам и достаточной огневой мощью.