Все присутствующие тут же в самых почтительных выражениях высказали свое полное согласие. После этого они заявили, что хотя поиски жилищ в зимнее время дело необычайно трудное и сложное, но они уже привыкли к этому, а к военным действиям особенно, так как каждый год им приходится сражаться и они имеют уже большой воинский опыт. Поэтому они просили обоих главнокомандующих во всем полагаться на свою армию и не опасаться решительных действий.

Однажды утром я устроил грандиозный парад. Тяу Тяу, Као Као и другие, выстроившись по два, стройными рядами проходили передо мной. Я убедился в том, что моя армия многочисленна и хорошо обучена. В полдень того же дня мы выступили в поход на поиски зимних жилищ.

Вскоре мы подошли к берегу, сплошь поросшему дикими ананасами. Я приказал разбить лагерь и отправил несколько Муомов разведать, населены ли кем-нибудь эти кусты. Разведчики вернулись и доложили, что во всех листьях диких ананасов полным-полно Тяу Тяу из племени Вои. Я тут же приказал своим войскам подойти ближе к стволам ананасов и приготовиться к наступлению внутрь зарослей. Окружив противника плотным кольцом, мы предъявили Тяу Тяу Вои ультиматум с требованием очистить жилые места. Тяу Тяу Вои с негодованием отклонили ультиматум и объявили, что завтра утром они выйдут сразиться с нами.

Наутро мы приготовились к сражению, выстроившись в боевой порядок. Чуи шел в авангарде. Тяу Тяу Вои начали выпрыгивать из зарослей. Всего их было немногим больше сотни, а выглядели они очень свирепыми и грозными. Поистине не напрасно называли их Тяу Тяу Вои[6]. Вот показался первый… Его тело отливало изумрудом, на спине возвышался остроконечный горб, покрытый твердыми наростами. Усы его торчали дыбом, а лапы превосходили мои по размерам и были усеяны острыми шипами. Но в осанке его не чувствовалось военной выправки, а зубы, загибавшиеся внутрь, не способны были своевременно наносить боевые удары.

Вскоре разразилась жестокая битва. Мы окружили и разгромили один отряд Тяу Тяу Вои. Сражавшиеся перемешались между собой, шум и крики оглашали окрестность. Битва длилась до самого вечера. Когда стемнело и обе стороны отвели свои войска, я подсчитал потери, — мы потеряли убитыми тридцать и ранеными двенадцать бойцов. У противника было убито семь и смертельно ранено пять воинов. После подведения итогов стало ясно, что ни одна сторона не могла еще считаться победившей или побежденной.

Но одно известие заставило меня тяжело страдать: Вице глава государства, доблестный Чуи, был захвачен в плен нашими врагами. В разгар битвы он смело врезался в самую гущу неприятельского войска, но был окружен несколькими здоровенными Тяу Тяу Вои, оглушен и живым унесен с поля сражения. Я тут же направил на выручку Чуи отборный отряд, но, зная высокий ранг своего пленника, Тяу Тяу Вои сразу же укрыли его в неприступном замке среди зарослей. Всю ночь я беспокоился за судьбу Чуи и в тревоге ни на минуту не сомкнул глаз.

На следующий день, едва рассвело, мы построились и двинулись в наступление. Но когда мы вступили в заросли ананасов, нашему изумлению не было границ. Там было пусто — нигде не видно даже и тени Тяу Тяу Вои! Они отвели свою армию… и неизвестно даже, в какое время.

Возможно, это произошло еще ночью. Несколько пожилых Богомолов, умудренных жизненным опытом, сказали, что если бы военные действия были продолжены, то Тяу Тяу Вои неизбежно потерпели бы поражение, так как численность их слишком невелика. Однако, отступив, они увели с собой всех пленников, так что и мой милый братец Чуи исчез неведомо куда.

Невозможно передать моего разочарования и горя. Уходя, Тяу Тяу Вои оставили в зарослях одного своего смертельно раненного бойца. Он был доставлен ко мне и на мои расспросы отвечал:

— Ваша светлость, мы, Тяу Тяу Вои, не хотели воевать и вступили в бой только потому, что вы напали на нас. Мы вынуждены были защищаться. Вот потому-то…

И только было я собрался задать ему еще несколько хитрых вопросов, как он испустил дух. После этого я отправил отряд воинов занять всю ананасовую заросль. Когда же мой приказ был выполнен и Тяу Тяу разместились в новом удобном жилище, изобилующем запасами пищи, я созвал почтеннейших и мудрейших старцев и сказал им:

— Свершилось несчастье, в минувшем сражении был захвачен в плен мой брат. Враги увели его неизвестно куда. Когда-то, побратавшись, мы дали клятву быть верными друг другу не на жизнь, а на смерть. Согласитесь, что после его пленения я не могу спокойно сидеть сложа руки. Поэтому я слагаю с себя полномочия и передаю власть в ваши руки, а сам отправляюсь на поиски брата. Если я найду его, то мы оба возвратимся сюда. Конечно, трудно сказать, когда именно это случится… Я прошу вас сообщить об этом народу.

Мудрые старцы в один голос принялись отговаривать меня. Но я в душе уже принял окончательное решение. Братские чувства, дружба не позволяли мне оставаться тут одному. К тому же я разгорячился, вспомнив, что я просидел на одном месте безвыходно целый год. Тяу Тяу, поняв, что удержать меня не удастся, очень опечалились. В мою честь был устроен прощальный пир. Тяу Тяу упрашивали меня дать им обещание, что если я найду Чуи, то мы оба во что бы то ни стало возвратимся к ним. Они поклялись не избирать никого на пост Главы государства и ожидать нашего возвращения. Я сказал в ответ:

— Успокойтесь, прошу вас. Мы постараемся вернуться к вам как можно скорее.

Растрогавшись, я тоже не смог сдержать слез.

Собрав свои пожитки, я отправился в путь. Народ вышел провожать меня. Было так же многолюдно, как в тот день, когда я впервые пришел сюда посмотреть на Турнир, но сейчас не было слышно ни разговоров, ни песен. Все шагали молча, не пытаясь даже скрыть разочарования и печали. От пронизывающего зимнего холода дрожали их крылья, дрожали усы, но они шли провожать меня, невзирая на холодный дождь и колючий ветер, и согласились повернуть обратно к ананасовым зарослям только после того, как мы прошли вместе десять замов[7].

Я тайно гнался за Тяу Тяу Вои, захватившими моего брата Чуи. Направляясь на север, я тщательно осматривал все попадавшиеся мне на пути кустарники и деревья, а иногда даже делал большой крюк, чтобы обшарить какие-нибудь заросли, видневшиеся у самого горизонта. Я то спешил, подгоняемый смутными предчувствиями, то еле плелся, потеряв всякую надежду. Когда же опускалась мрачная ночь и луна и звезды озаряли землю холодным сиянием, я особенно явственно ощущал свое одиночество и, подняв лицо к небу, взывал: «О брат Чуи! Где же ты теперь?»

ПРОХОДИЛ месяц за месяцем, а от Чуи по-прежнему не было никаких вестей. Сколько разных общин и селений я ни обошел, сколько путников, встречавшихся мне по дороге я ни расспрашивал, никто ничего не мог мне сказать об этих Тяу Тяу Вои, которые словно сквозь землю провалились.

Понурившись, я одиноко бродил по дорогам, и печаль переполняла мое сердце. Мысленно я возвращался к тем счастливым дням, когда мы вместе с братцем Чуи делили пищу и кров, заботы и печали, радость и горе и постоянно поддерживали друг в друге бодрость духа, чувствуя себя счастливыми уже потому, что были вместе. О боже! Теперь несчастный Мен один слоняется по бесконечным дорогам, и тень его служит ему единственным спутником. О, кто в состоянии измерить его горе! Я вспоминал о наших бедствиях на плоту посреди озера, когда Чуи решил пожертвовать своими лапками, чтобы спасти меня от голодной смерти, и на мои глаза снова и снова навертывались слезы. Так незаметно пролетела зима. Наступили ясные весенние дни. На ветках распевали во все горло птицы. Сверкающие лучи солнца оплетали кроны деревьев золотистыми шелковыми нитями. Трава была свежей и сладкой на вкус. Однажды, утомившись после долгого пути, я остановился, чтобы дать отдохнуть, ногам, у маленького ручейка. Вдруг я услыхал звуки мелодичной песни, доносившиеся из ближнего кустарника. Эти звуки то отдалялись, то снова приближались. Взобравшись на ананас, я посмотрел на противоположную сторону ручья и увидел стайку бабочек, плясавших на лужайке, поросшей мягкой и свежей травой. Держа друг дружку за крылья, они водили прелестные радужные хороводы и пели. Прислушавшись, я разобрал слова: