После этого Финнер обследовал содержимое клеенчатой сумки и удовлетворенно застегнул «молнию».

— Ну, бэби, тебе предстоит долгая и чертовски скучная жизнь, — обратился он к свертку. — С твоей мамашей тебе было бы куда веселее.

А. Берт Финнер посмотрел на часы и поехал дальше. Следуя по Вестсайдскому шоссе с предписанной законом скоростью тридцать миль в час и иногда дружелюбно поглядывая на сверток, он начал насвистывать.

Вскоре свист перешел в пение.

— «О, сладостная тайна жизни и любви-и-и...» — распевал он.

* * *

В пустынном переулке, который ответвлялся от Хатчинсон-Ривер-Паркуэй, между Пелемом и Нью-Рошелью, стоял семиместный «кадиллак». Это был старомодный, безукоризненно чистый автомобиль с коннектикутскими номерами. За рулем восседал краснолицый седовласый шофер. Рядом с ним расположилась полная женщина с пикантным носиком. На вид ей было лет под пятьдесят. Под легким пальто на ней была нейлоновая униформа медсестры.

На задних сиденьях разместились супруги Хамфри.

— По-моему, он опаздывает, Олтон, — сказала Сара Стайлс Хамфри.

Ее муж улыбнулся:

— Он скоро будет, Сара.

— Я дрожу от нетерпения!

Олтон Хамфри, костлявый мужчина в мрачном черном костюме, похлопал жену по большой холеной руке. Миссис Хамфри была крупной женщиной с крупными чертами лица, над которым она неустанно трудилась.

Предки Олтона Хамфри прибыли в Америку на «Мейфлауэре» и со времен Коулс-Хилла и плимутской плантации[5] оставляли свой знаменитый прах среди камней Новой Англии. Семья его жены была почти столь же родовитой.

Олтон К. Хамфри быстро убрал руку. Он спокойно относился к изъянам во внешности жены, но не терпел своего собственного. Олтон родился без кончика мизинца на правой руке и старательно скрывал это, прижимая увечный палец к ладони. Из-за этого подгибался и безымянный палец. Когда он поднимал руку в приветствии, жест получался торжественным и значительным, как у римского патриция. Это ему нравилось.

— А что, если она передумала? — не унималась его жена.

— Чепуха, Сара.

— Как бы я хотела, чтобы это произошло как у всех, самым обычным способом, — вздохнула она.

Олтон Хамфри сжал губы. В критических ситуациях Сара была сущим младенцем.

— Ты знаешь, дорогая, что это невозможно.

— Почему?

— Не забывай, что мы с тобой уже не в том возрасте.

— О, Олтон, ты мог бы как-нибудь это устроить. — Одним из очаровательных качеств Сары Хамфри была твердая уверенность, что ее муж может устроить абсолютно все.

— Этот способ безопаснее, Сара.

— Да. — Сара Хамфри поежилась. Олтон, как всегда, был прав. «Если бы представители нашего класса могли жить как обычные люди!» — с тоской подумала она.

— Он здесь, — предупредил шофер. Супруги быстро обернулись. Сизый «шевроле» затормозил рядом с ними.

Полная медсестра с хорошеньким носиком вышла из «кадиллака».

— Нет, я возьму его, мисс Шервуд! — Олтон Хамфри выскочил из лимузина и поспешил к «шевроле». Медсестра вернулась в машину.

— О боже! — громко произнесла миссис Хамфри.

— Вот он, — сказал сияющий Финнер. Хамфри уставился на голубой сверток, потом молча открыл дверцу «шевроле».

— Минутку, — остановил его Финнер.

— Что такое?

— Осталось одно маленькое дельце. — Толстяк улыбнулся. — Помните, мистер Хамфри? Оплата при доставке.

Миллионер нетерпеливо кивнул и протянул толстый конверт, похожий на тот, который Финнер передал девушке в замшевом костюме. Финнер открыл конверт, достал деньги и пересчитал их.

— Младенец ваш, — кивнул он.

Хамфри быстро извлек из машины сверток. Финнер вручил ему клеенчатую сумку.

— Список детского питания вы найдете вместе с бутылочками и пеленками — это чтобы вам было с чего начать, — сказал толстяк.

Миллионер молча ожидал.

— Что-нибудь не так, мистер Хамфри? Я что-то забыл?

— Свидетельство о рождении и прочие документы, — мрачно ответил миллионер.

— Мои люди не волшебники, — улыбнулся Финнер. — Я пришлю вам бумаги почтой, как только они будут готовы. Это должно быть настоящим произведением искусства, мистер Хамфри.

— Пожалуйста, отправьте конверт заказным письмом.

— Не волнуйтесь, — успокоил его толстяк.

Мистер Хамфри не сдвигался с места, пока «шевроле» не скрылся из вида. Тогда он медленно вернулся к лимузину. Шофер придерживал открытую дверцу, из которой призывно тянулись нетерпеливые руки миссис Хамфри.

— Дай его мне, Олтон!

Муж передал ей ребенка. Дрожащими руками Сара Хамфри приподняла край одеяльца.

— Смотрите, мисс Шервуд! — ахнула она.

— Чудесный малыш, миссис Хамфри. — У медсестры был мягкий, приятный голос. — Можно мне?

Она взяла младенца, положила его на откидное сиденье и распахнула одеяльце.

— Он упадет, сестра!

— Только не в этом возрасте, — улыбнулась медсестра. — Пожалуйста, дайте мне сумку, мистер Хамфри.

— Почему он плачет?

— Если бы вы были мокрой, голодной и имели всего неделю от роду, миссис Хамфри, то дали бы об этом знать точно таким же образом, — ответила сестра Шервуд. — Сейчас, малыш, ты будешь сухим и чистым. Генри, включите отопление и согрейте эту бутылочку. Лучше закройте дверцу, мистер Хамфри, пока я переодену мастера Хамфри.

— Мастера Хамфри! — Сара одновременно смеялась и плакала. Ее муж, казалось, не мог отвести взгляд от маленького извивающегося тельца. — Олтон, у нас сын!

— Ты слишком возбуждена, Сара. — Олтон Хамфри выглядел довольным.

— Сестра, прошу вас, не надо вещей из этой сумки, вы слышите? Мы купили для тебя все новое, малыш! — Миссис Хамфри открыла сафьяновый саквояж. Он был полон порошков, мазей, стерильной ваты и прочих мелочей. Сестра молча достала из него пузырек детского крема и баночку талька. — Прежде всего нужно показать его педиатру в Гринвиче... Олтон!

— Да, дорогая?

— Предположим, доктор обнаружит, что он не... не такой, как нам говорили?

— Ну, Сара, ты же читала все медицинские документы.

— Но мы не знаем, кто его родители...

— Стоит ли к этому возвращаться, дорогая? — терпеливо сказал ее муж. — Я не желаю знать, кто его родители. В таких случаях знание может быть опасным. Мы обошлись без канцелярской волокиты, без огласки и, надеюсь, без неприятных последствий. Нам известно, что ребенок англосаксонского происхождения и что ни у одного из родителей нет наследственных заболеваний, слабоумия и преступных наклонностей. Разве остальное имеет значение?

— Полагаю, что нет. — Сара нервно возилась с перчатками. — Сестра, почему он не перестает плакать?

— Потерпите, — отозвалась мисс Шервуд поверх яростных воплей младенца. — Генри, молоко, я думаю, уже согрелось. — Шофер быстро передал ей бутылочку. Сестра отвинтила алюминиевый колпачок, капнула немного молока на тыльную сторону ладони, кивнула и вставила соску в ротик ребенка. Малыш тут же перестал плакать и начал энергично сосать.

Миссис Хамфри смотрела на него как завороженная.

— Поехали назад на остров, Генри, — почти весело сказал Олтон К. Хамфри.

* * *

Старик повернулся в кровати и поднял руки навстречу свету. Свет лился не с той стороны, где было окно. Странно, что-то было не так. И этот непонятный шум.

И тут он понял, что это шум прибоя, и вспомнил, где находится. Тогда он сжал веки так плотно, как только мог, чтобы не видеть чужую комнату. Это была уютная комната со старой, кое-как подобранной мебелью, соленым запахом моря и ржавой креветкой, свисающей с поблекшей водоросли на обоях. Но голубоватые водянистые линии расползались по стенам, как мысли, не приводящие никуда, и они беспокоили его.

Ночная прохлада еще сохранялась в комнате, но солнце, играя на волнах, отражалось на стенах веселыми бликами. Через два часа здесь будет душегубка.

вернуться

5

Первые английские поселенцы, прибывшие в 1620 г. на территорию нынешнего штата Массачусетс, основали город Плимут. Многие из них похоронены на возвышенности Коулс-Хилл в этом городе.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: