— Боюсь, вам не доставит удовольствия танцевать со мной, — возразил Билл.

— О, Билл, — горячо взмолилась Пэт, — не надо быть таким сухим и официальным! Мы думали, что вы будете нам как брат. Мы так нуждаемся в ком-нибудь, с кем можно было бы поговорить по душам.

Они начали танцевать, и в том, как Пэт положила руку ему на плечо, Билл почувствовал усталость и душевное изнеможение. Она молчала. Поникшая и печальная, она безвольно повисла на его руке, и Билл бережно и нежно поддерживал ее, — это был сон, сбывшаяся для обоих мечта. Невидимые нити протянулись между ними — от легкого прикосновения ее пальчиков к его плечу, от этой ее податливости, когда он крепко обнял ее за талию, от слаженного, ритмичного движения их ног. Танец с Пэт не явился для Билла, как он ожидал, источником острого наслаждения. Но он как-то сроднил их, помог им почувствовать друг к другу доверие; теперь между ними уже не могло возникнуть и тени подозрения или обиды.

— Спасибо, Билл, — сказала Пэт, когда музыка смолкла; она откинула головку и постаралась снова придать своему лицу оживленное выражение. — Теперь мне с вами будет как-то проще.

Голос ее дрогнул, и она отвернулась, стараясь скрыть набежавшие слезы.

— Нам с Пэм не следовало сегодня приезжать сюда, но мы обещали исполнить этот танец. Мы получили дурные вести. Джек убит, а Шон серьезно ранен.

Билл взял ее под руку — она едва держалась на ногах. В глазах ее стояли слезы. Они прошли через зал и вышли на улицу.

— Какой ужас! — пробормотал он.

— Бедняжка Пэм, — прерывающимся голосом сказала Пэт, — она себя не помнит от беспокойства. Хочет ехать в Англию, а оттуда в Испанию искать Шона. Пэдди, конечно, ни за что не согласится на это. Да и Шона может там не оказаться, когда мы приедем. Что же нам делать?

Билл растерянно молчал.

— Пожалуйста, Билл, разыщите Пэм, — попросила Пэт. — Мне не следовало оставлять ее одну. Но нам не с кем поговорить, кроме вас. Тут поблизости стоит наша машина. Я посижу в ней, пока вы не вернетесь.

Как только Билл вошел в зал, Пэм тотчас вскочила с места. Она быстро подошла к нему, лицо ее подергивала судорога.

— Где Пэт? — взволнованно спросила она. — Я не могу здесь больше оставаться, я не выдержу. Ох, Билл, Пэт рассказала вам? Мне кажется, я с ума сойду.

Билл взял ее под руку; мужчины, толпившиеся в дверях, расступились, давая им дорогу. Очутившись на улице, Пэм тихо заплакала. Пэт подрулила к ним и остановила машину.

— Родная моя, разве тебе можно было ехать сегодня на вечер! — воскликнула она. — Я так и думала, что этим кончится. Садись сзади с Биллом и расскажи ему все.

Билл помог Пэм залезть в машину. Когда они сели, она склонила голову ему на плечо и горько разрыдалась.

Он утешал ее, забыв в эту минуту, что они едва знакомы. Немного успокоившись, она рассказала ему о телеграмме, которую они получили от Яна Фостера. В ней было всего несколько слов: «Джек убит в бою точка Шон серьезно ранен». Они телеграфировали Яну, чтобы он сообщил им подробности. Где сейчас Шон? Когда это произошло? Разрешат ли им приехать к Шону, если он еще в Испании? Они перевели Яну денег на ответные телеграммы — «ведь у него никогда нет ни пенни» — и просили перевести часть этих денег Шону, на всякий случай.

— Вы сделали все, что могли, — попытался ее успокоить Билл. — Не надо падать духом, Пэм.

— Это так ужасно — ждать, ничего не зная, — всхлипнула Пэм. — И все же это лучше, чем думать, что он умер. Ах, Шон, Шон! И зачем я только отпустила тебя! Почему не уехала вместе с тобой? Если бы можно было отправиться к нему сейчас!

— Быть может, лучше подождать известий, — сказал Билл.

— Вот и мне так кажется, — благодарно отозвалась Пэт.

— Ведь это такое дальнее путешествие, — заметил Билл. — И, скорей всего, вы еще и до Англии не доедете, а худшее будет уже позади.

— Будем надеяться, — неуверенно согласилась Пэм.

— Возможно, Шон приедет к вам, когда немного оправится, — отважился предположить Билл. — Во всяком случае, на фронт он уже не вернется, а длительный переезд по морю может оказаться очень полезным для человека, поправляющегося после ранения.

— Ох, Билл, — вздохнула Пэм, — если бы он мог сюда приехать!

— И приедет, вот увидишь, — заявила Пэт.

Она медленно вела машину по тихим улицам, пока они не очутились перед гостиницей.

— Не останавливай машину, — взмолилась Пэм. — Мне не хочется домой. Билл, вы не могли бы побыть с нами еще немножко?

— Конечно, могу, — сказал Билл.

Пэт снова включила мотор, и машина понеслась по Боулдерскому шоссе; выехав за город, она свернула на проселочную дорогу. И там, под деревьями, среди тишины и покоя лунной ночи, они сидели и говорили о Шоне и Джеке Стивенсе и о героической борьбе, в которой те приняли участие.

На луну то и дело набегали тучки, затеняя серебристый свет, пробивавшийся сквозь редкую листву призрачно-серых деревьев. Потянуло холодком. Билл взглянул на ручные часы. Было два часа ночи.

— Мы довезем вас до дому, Билл, — сказала Пэт. — Стало как-то легче на душе после того, как мы поговорили. Спасибо, что поехали с нами.

Пэм нервно вздрогнула. Машина медленно покатила меж сумрачных деревьев; впереди свет фар выхватывал из темноты лишь небольшой клочок дороги, зажатой с обеих сторон непроходимой чащей кустарника.

— Шон говорил, бывало, что если наступит день, когда мы потерпим поражение в Испании, это будет черный день для всего мира, — еле слышно сказала она. — Мне кажется, Билл, этот день приближается. Словно какой-то рок навис над нами.

— Когда идешь с девушкой на бал, разве не полагается проводить ее домой? — раздраженно спросила на следующий вечер Дафна, заканчивая обед.

Она пришла поздно, и Эйли уже несколько раз подогревала еду в ожидании дочери. Дик куда-то ушел, младшие дети готовили уроки. У Тома в этот день шла кровь горлом, он лежал на веранде, и Эйли не позволяла ему даже спустить ноги с постели. Она была очень встревожена и, подав дочери обед, сразу же ушла к Тому. Билл, помогавший Эйли мыть посуду, остался поговорить с Дафной. Она скинула туфли; она так устала, что, по словам Эйли, была похожа на выжатый лимон, да и как может быть иначе, если танцевать до зари, а потом целый день работать?

— Брось, Дэф, не надо, — добродушно сказал Билл. — Просто мне надоела эта канитель; к тому же я знал, что ты не будешь возражать, если тебя проводит Стив.

— В самом деле? — вспыхнула Дафна. — А знаешь, в какое положение ты меня поставил? Уолли решил было «помириться» и проводить меня домой. Они со Стивом чуть не подрались. Я заявила, что не пойду ни с тем, ни с другим, а пойду с тобой. И когда Уолли сказал, что ты уехал с дочками Пэдди Кевана, я готова была задушить его, как вдруг увидела, что он взбешен этим не меньше, чем я. Тогда я рассмеялась и сказала: «Вот обида! Ай да Билл! Надо же — так обскакать вас». И отправилась домой со Стивом.

— Мне очень жаль, Дэф, — мягко сказал Билл, — но у Пэт и Пэм большое горе — они получили печальные вести. Мне хотелось как-нибудь утешить их.

— Ха!

Дафна знала, что Билл терпеть не может этой развязной, чисто американской манеры, которая проникла в речь жителей приисков из кинофильмов.

— Ну, ладно, — с досадой продолжала она, — если хочешь валять дурака перед этими финтифлюшками — твое дело. Но представь себе мое положение! Ведь мне пришлось в сотый раз объяснять Стиву, что я не хочу выходить за него замуж… и что… что…

Казалось, она расплачется.

— Я думал, что ты неплохо относишься к Стиву, — виновато сказал Билл.

— Неплохо отношусь? Ну да, Стив мне симпатичен. Он славный малый. Но неужели ты не понимаешь, что я кокетничаю с ним, только чтобы отомстить Уолли?

— Фу ты, черт, я понятия не имел, дорогая, что это так серьезно. — Билл удивленно посмотрел на нее.

— Это серьезно, Билл… гораздо серьезнее… Ах, если б ты только знал, как это серьезно! — И сунув ноги в туфли, Дафна выбежала из кухни.