Я решил помочь моему коллеге и послал своего агента в аэропорт Цюриха с приказом порыться в мусорных корзинах, поискать выброшенные пассажирами подлинные американские газеты или же выпросить их у экипажа. Мы получили достаточно макулатуры, чтобы снабдить целую бригаду агентов. К сожалению, я не знаю, что стало потом с посланными агентами.

Как выглядел аппарат военной разведки, то есть абвера, контрпартнера внешней политической разведывательной службы, как разграничивались их компетенции и как организовывалось их сотрудничество? Эти вопросы также встали передо мной в начале моей новой работы. Я не хотел, чтобы накопление моего собственного опыта происходило за счет моих же возможных будущих успехов в работе. Я хотел заранее и достаточно четко обозначить мою сферу действия. Тем более что в Швейцарии работал внушительный аппарат абвера, так что мне не мешало о нем знать.

На лекциях в школе руководящих кадров охранной полиции я уже кое-что слышал об абвере, который был, собственно, не абвером, то есть контрразведкой, а военной шпионской организацией вермахта, его секретной информационной службой. Ее история не производила особого впечатления. Во время первой мировой войны достижения абвера ничем не превосходили деятельность соответствующих ведомств наших противников. К истории этой службы принадлежали имена шефа разведки времен первой мировой войны полковника Вальтера Николаи и предшественника адмирала Канариса капитана 1 ранга Конрада Патцига.

В мое время организацией военной разведывательной службы руководило управление заграничной контрразведки верховного командования вермахта. Его шефом являлся адмирал Канарис, о котором много писали после войны, особенно его бывшие подчиненные. Когда Канарис 1 января 1935 г. принял руководство небольшим отделом контрразведки в германском военном министерстве, никто не мог предвидеть, каких размеров достигнет этот аппарат в «третьем рейхе». В. период ремилитаризации для шпионской деятельности вермахта не существовало ни финансовых, ни кадровых ограничений. Еще перед войной, подготовку к которой прикрывало ведомство Канариса и его многочисленные агенты за рубежом, абвер не останавливался перед нарушением международного права. Воздушная разведка с больших — до 12 тыс. метров — высот не признавала государственных границ. Одна из эскадрилий разведывательных самолетов сфотографировала все важные для ведения войны сооружения в Европе: порты, мосты, аэродромы, военные объекты, промышленные предприятия и т. д. Таким образом, военно-картографическая служба вермахта получила все данные, необходимые для составления хороших карт.

Занимаясь противоречащей международному праву разведкой чужой территории с воздуха, абвер стал своего рода застрельщиком для американского ЦРУ, которое позднее запускало свои самолеты У-2 для полетов над Советским Союзом и Китаем даже после того, как один такой самолет с пилотом Пауэрсом был сбит 1 мая 1960 г. над Уралом, вблизи Свердловска.

О современной организации военного шпионажа нам в ходе нашего обучения ничего не рассказывали. Намеками и недомолвками у нас старались создать впечатление, что абвер — это организация волшебников, от которой ничего нельзя скрыть, которая все знает и все может. Создание себе подобного ореола и усиленная его пропаганда относятся, очевидно, к одной из задач военной разведки вообще. Почти 20 лет спустя организация Гелена (она начиналась как военная разведка) строила свою репутацию точно по такому же образцу. Даже такой презентабельный журнал, как «Шпигель», напечатал однажды большую статью, в которой пытался создать впечатление, будто бы организация Гелена «знает все, что происходит в восточном блоке».

В качестве единственной основы для разграничения компетенций нам были известны письменно зафиксированные «Принципы сотрудничества между государственной тайной полицией и контрразведывательной службой вермахта» от 21 декабря 1936 г., которые мы называли «10 заповедей». Какого-либо соглашения между внешней политической разведслужбой и абвером не существовало. Поскольку VI управление образовалось уже во время войны, в таком соглашении не было необходимости, и позже его также сочли ненужным.

В силу происхождения, воспитания и образа мыслей многие офицеры абвера (а в основном они начинали службу еще в кайзеровской армии) стояли вне политики и с точки зрения нацистов были «реакционерами». Среди них часто встречалось мнение, что военный шпионаж — это деятельность для джентльменов, а полицейская работа или политическая разведка — занятие, недостойное офицера. «Аполитичное» воспитание кайзеровского рейхсвера (военнослужащие рейхсвера, а затем и вермахта не могли принадлежать к какой-либо партии и не имели права голоса) давало здесь свои поздние плоды.

Управление контрразведки (абвер) состояло из группы «заграница», центрального отдела и контрразведывательных отделов I, II и III. Группа «заграница» занималась такими формальными вопросами, как организация протокола вермахта, оснащение вспомогательных крейсеров, обработка иностранных журналов и трофейных документов. Центральный отдел вел административную работу и шпионажем не занимался, хотя отдельные его сотрудники не могли оставить это занятие. Шпионажем занимались отделы I, II и III. Отдел I (так называемая секретная служба связи) вел активный шпионаж, отдел II занимался организацией саботажа и диверсий. Для этих целей ему была придана дивизия «Бранденбург». Отдел III имел своей задачей вести борьбу против шпионов, а также разведку против иностранных разведывательных служб, то есть устанавливать их дислокацию, персонал, методы и цели их деятельности, проводить мероприятия по их дезориентации.

Такие задачи вызывали необходимость тесных контактов отдела III в центре и его филиалов на местах (они были в каждом военном округе) с гестапо, поскольку лишь оно имело полномочия производить арест установленных агентов противника. Отдел III, в свою очередь, делился на три группы. Наиболее значимой была группа III F — контршпионаж. Если другим подразделениям абвера и прочим службам безопасности было предписано избегать контактов с соответствующими службами противника и сворачивать свои планы, когда они приводили к соприкосновению с этими службами и их агентами, то сотрудники группы контршпионажа стремились и стремятся сейчас к контактам с разведчиками противника.

В задачи этой группы входило распознавать органы вражеской разведки, вести против них разведывательную работу, ложными действиями вводить их в заблуждение или вообще парализовывать их деятельность. Следовало как можно точнее и полнее устанавливать их дислокацию, персонал, техническое оборудование (радиостанции, пункты снабжения, лаборатории и мастерские), транспортные средства и их опознавательные знаки, места подключения к телефонной сети и т. д. Что касается персонала — от начальника до шофера, — то интерес представляли образ жизни и привычки, черты характера и слабости, их сотрудничество с другими ведомствами и службами. Особое внимание следовало уделять методам работы вражеской разведки, ее целям и направлениям деятельности, а также ее знанию объектов и вопросов, подлежащих охране на ее собственной территории. Одной из существенных целей контршпионажа являлось обнаружение вражеских агентов, их дезориентация и своевременный арест.

Ясно, что в области контршпионажа использовался особо опытный и квалифицированный персонал, который мог смотреть не только вперед, но и, как принято говорить в этих кругах, «заглядывать за угол». В конце концов, такая игра с огнем была не так уж безопасна. Поиски соприкосновения с разведывательной службой противника сопряжены с гораздо большим риском, чем у агентов других направлений разведки.

Эта сфера рассматривалась как высшая школа разведывательной работы. Тот, кто был хорошим сотрудником в системе отдела III, особенно в области контршпионажа, являлся наиболее предпочтительным кандидатом для работы в любой другой сфере разведки, в то время как хороший сотрудник в системе отдела I далеко не всегда мог найти применение в сфере III отдела.