- Я тебя и раньше предупреждала,- твердо сказала Марья Моревна.- Коли жить, так вместе, коль умирать, так тож. Ежели тебе сыра земля суждена, и я не стану боле Кощеевой пленницей.

С ближнего холма пыль столбом повалила, и на гребне его показался Кощей. Марья Моревна умно выбрала место для нападения: чернокнижнику был только один путь - мимо лощинки, а Иван мог сбоку ударить.

Кощей Бессмертный и его конь ожидали увидеть тыл супротивника, и боковой удар застиг их врасплох. Иван до боли в коленях сдавил конские бока, и Сивка наскочил на старшего брата. В тот единый миг, что промчались они мимо Кощея, для Ивана весь мир перестал существовать, кроме лезвия острой сабли да цели, в какую то лезвие метило.

И нашла сабля свою цель - у Ивана аж рука заныла. Увидал он, как валится с коня супостат, ровно мешок с костями.

Брякнулся Кощей наземь и застыл бездвижно. Иван же, поворотив Сивку и держа наготове меч, стоял и ожидал, что дальше будет.

А было вот что... По телу чернокнижника судорога пробежала, потом поднялся он на колени, слепил руками куски расколотого черепа - точь-в-точь как иные шапку на голове поправляют,- от Иванова удара на лбу у него остался лишь небольшой багровый след. Наклонился он, подобрал саблю, махнул ею Ивану.

- Слезай, пешими биться будем! - крикнул чернокнижник, вставая.- Покажи мне смелость русского своего сердца!

При виде старика, что за много веков отразил все удары богатырские, Ивана мороз до костей пробрал. Сколько мыслей теснилось в голове его, сколько хитростей военных, но все они померкли, когда супротивник с такою легкостью прибрал на место выпущенные мозги, ровно причесался.

- Смелость ты уже видал, старый хрыч! - ответил он.- И сердце русское видал, когда я в прошлый раз твои условья принял. Теперь моя очередь указывать.

Кощей пробурчал что-то себе в бороду и, будто нож, перебросил из одной руки в другую саблю свою турецкую.

- Ты уж лучше беги что есть мочи, Иван-царевич... Хотя и это навряд ли тебе поможет. Все одно ты покойник.

- Был я и покойником, ан видишь, воскрес. А ты, хоть могила тебе не уготована, все одно живой труп.- Иван направил саблю промеж горящих глаз Кощея.- И ежели мнится тебе, что побегу я, жизнь свою спасаючи, а жену тебе оставлю...

Чернокнижник ждал продолженья сих дерзких слов, но Иван вдруг дал посыл коню и на всем скаку отсек врагу десницу по самое плечо.

- ...то не надейся! - закончил Иван, перебросил ногу через луку, проворно спрыгнул с коня и подхватил отсеченную руку.

Оглушенный Кощей и глазом не успел моргнуть. Пальцы левой руки, потянувшиеся было за потерей, сомкнулись в пустоте.

А Иван едва не выронил Кощееву руку. И оттого, что тяжела была, к земле тянула, и от небывалого ощущенья, что держит он не теплую плоть человеческую, но мертвый узловатый сучок. Однако пальцы когтистые все еще сжимали кривую саблю, точно смерть свою - косу.

Кощей Бессмертный, видать, тоже так подумал, ибо начал пятиться от Ивана, злобно пожирая его глазами. Чернокнижник не человек, сказала как-то Марья Моревна. Оттого не убить его ни человеку, ни оружью, человеком сработанному.

Но теперь Иван держал саблю, зажатую нечеловеческой рукой самого Кощея.

- Не надо, Ваня! - дико вскрикнула Марья Моревна, но, увидав, что Кощей пятится, умолкла.

Надолго воцарилась тишина, лишь судорожным дыханьем нарушаемая. Потом раздался утробный голос вороного Сивки:

- Братец, пошто этому стервятнику служишь? Чем ты ему обязан, кроме побоев? - Сивка уставился в рубиновые глаза своего сородича, потом глянул на Кощея, и в очах его вспыхнул такой же огонь.- Брось его здесь. Пойдем с нами искать чары, которые положат конец жизни его растреклятой!

Кощеев конь попятился, всхрапнул, но хозяин успел полоснуть его длинной плеткою, оставив на морде глубокий багровый след. Засмеялся чернокнижник, ударил в землю кнутовищем, разбрызгав кровь по земле.

- Дурак ты! Нипочем он меня не бросит. А служит он оттого, что любит меня и боится! Оттого, что знает, какая доля его ждет, ежели службу нести откажется.

Он отвлекся, чего Ивану и было надобно. Не успел Кощей опомниться, как увидал острие собственной сабли, воткнутое прямо ему под ребра. Иван-царевич направлял эту саблю, но рукоять ее все еще стискивали пальцы Кощея, точно он сам себя проткнул.

- Не от руки человеческой,- тихо проронил Иван и выпустил кривое оружие.

Чернокнижник уставился сперва на него, потом на саблю, потом в никуда под лоб глаза его закатилися. Кровь хлынула горлом, заструилась по бороде, и повалился Кощей наземь.

Настороженно прищурясь, смотрел царевич на бездыханное тело. Наконец повернулся и подсадил Марью Моревну в седло. Скорей бы домой, это место смертью отравлено, и не терпелось Ивану его покинуть. Кощея он оставит в дар ненасытным стервятникам, каким был сам покойник. Нет у него лопаты, чтоб вырыть могилу чернокнижнику, нету и охоты подобную честь ему оказывать.

- Отчего крикнула? - спросил он Марью Моревну.

- Страшно стало...

У Ивана брови под лоб взлетели: до сей поры не было такого слова в женином словаре.

- Страшно? Тебе?!

- Да. Страшно стало от твоей задумки невиданной. Ты сам-то хоть сознавал, как она опасна?

- Не боле, чем прочие... И вышло ведь.

- Я много лет про то думала, но тебе не сказывала, прости, Ванюша. Книги моей догадки не подтвердили, а к тому ж...- она стыдливо потупилась,- я слишком его боялась, чтобы попробовать.

Лицо Ивана осветилось улыбкою.

- Ну и будет об этом. Всему конец.- Он повернулся к жеребцу Кощея.- И побоям тоже - обещаю тебе.

Но вдруг услыхал он какой-то шорох за спиною. Рванулся туда, схватившись за саблю, но умом понимал, что уж поздно. Кощей уселся на земле и приладил руку на место, как рукавицу натянул.

- Слышать ты слышишь, Иван-царевич,- проговорил он голосом, что холодней камня могильного, однако в нем звучала убежденность палача, который берется за топор,- да плохо слушаешь. Ну, проткнул ты меня моею рукой - что из того? Направлял-то ее не я, а ты. Мог бы с таким же успехом и сам взять саблю эту дурацкую...- Он поднялся, наставил оружие на Ивана.- Обрыдло мне все. Зажился ты на этом свете.

Сзади зазвенели копыта, Иван почувствовал, как чья-то рука уцепила его за ворот вместе с клоком волос и проволокла по земле чуть назад, чтоб успел он вскочить в седло Сивки позади Марьи Моревны. Они уже лощинку миновали, когда раздался крик опомнившегося Кощея. Сейчас он снова пустится за ними в догонь.

- И что теперь? - вымолвила Марья Моревна, голосом своим сдавленным испугав Ивана едва ль не больше, чем вид живого и невредимого Кощея.

Он потряс головой, не в силах избавиться от наваждения: страшный труп снова и снова собирает себя по кускам. Наверно, это зрелище будет его преследовать до гробовой доски.

- Он издох,- как в бреду, шептал Иван.- Должен был издохнуть! Я убил его, как Бог свят! Как Бог свят!

В забытьи он слишком сильно дернул поводья и тут же виновато похлопал Сивку по шее: прости, мол, ежели что. Потом решительно сжал коленями бока жеребца.

- Давай-ка шибче,- сказал Иван, старательно убирая из голоса дрожь дурных предчувствий.- Авось успеем в терем допрежь Кощея.

Марья Моревна лишь беспомощно плечами повела. А Иван, как себя ни уговаривал, все ж не смог поднять руку на верного друга своего. Чем он тогда Кощея лучше?

- Поди-ка сюда, царевич,- произнес вдруг над ухом вкрадчивый голос.

Марья Моревна ахнула и замахнулась ножом. Но ледяные пальцы схватили Ивана за плечо и сдернули с коня. Он упал на зеленый куст, скатился с него на землю, спасибо хоть шею себе не свернул, а ушибы - шут с ними.

Кощей Бессмертный осадил коня на всем скаку, неторопливо спешился, выдернул из шеи нож, вонзенный Марьей Моревною, но саблю свою доставать не стал. Видно, приберег для Ивана кой-чего поинтереснее.

- Опять не слушаешь, Иван-царевич. Сказано тебе: поди сюда.