- Дай им, - Плетнев протянул ей сумку с бананами, - пусть поедят... А студенты где?

- Родители на учебе, - доложил Вадик.

- Сын у меня адъюнкт, а вот сноха действительно студентка. В общем, учащаяся молодежь, - пояснил Плетнев Баранову.

Они поужинали под возню и воркотню детей. За чаем штурман рассказал о гибели капитана Барсукова, о кинжале "Все для Германии" и о человеке со свастикой, которого видел на берегу. Рассказал скупо, осторожно, словно боясь вызвать недоверие. Но Плетнев внимательно слушал.

- Ну ладно, я понимаю, - делился Баранов своими мыслями, - где-то там, у них, можно разгуливать свободно с фашистским знаком. Деница хоронили, так Гесс из тюрьмы венок прислал. И на те же похороны с крестами Железными, в старых мундирах мышиного цвета последний долг друзья и ровесники гросс-адмирала явились. Никто и слова не сказал. Ладно, это там. Но у нас? Свастика! Этого аквалангиста видел Жуков, Кирилл Жуков из...

Плетнев кивнул.

В кухню снова прорвались дети. Они уже знали, что дедушкин гость штурман подводной лодки, вошли с умоляющими глазами и засыпали Баранова вопросами. Плетнев не мешал им. Он думал.

Разрозненные факты, неожиданные совпадения, полумистические явления. Вот и рассказ Андрея Поерова, казалось Плетневу, перекликается с рассказом штурмана. Он рассеянно слушал рассказы Баранова про подлодку, думая, как увязать все эти факты и совпадения, как объяснить появление подводных загадок. Интересно, Поеров знает о событиях на южном берегу?

Мария Гавриловна позвала детей спать. Баранов засобирался.

- Ты в Ленинград отбываешь завтра? - остановил его Плетнев. - Там далеко не исчезай. Думаю, вызов в Рим придет скоро.

... Баранова поднял стук в дверь. Проснувшись, он едва сообразил, что его окликает дежурная по этажу.

- У вас нет телефона в номере, - заспанно извинилась она, когда он открыл дверь. - Пройдемте, там срочно.

Когда горничная протянула Баранову телефонную трубку, он услышал голос Плетнева:

- Из Италии дурные вести. Светлана исчезла. Я послал за вами машину. Жду!

МОНОЛОГ I

Хальт ошибается - дело не только в средствах. Дело в том, чтобы было кому их передать. Суммы, о которых заикнулся Хальт, - не деньги по сравнению с тем, чем владею я. Пока есть я, есть мы. Пока есть я, есть группенфюрер, есть рейхсмаршал, есть наша вера и наша борьба. Жаль, что не сказал этого Хальту. Может быть, он начал забывать? Я не позволю... Ни ему, ни другим.

Если бы только не это чертово племя! Как много я мог бы сделать! Они, проклятые, знают, что я не выношу их ультразвукового визга и готов бежать хоть под ледяной панцирь! Знают! И гонят, гонят... Отдышаться бы в родном Пиллау, на родной Балтике... Да, Балтика - она моя, и земля возле нее моя, черт с ними, с новыми границами! Хоть мне и пришлось уйти... А еще есть моя Италия. Там мои последние друзья. Хальт знает. И когда-нибудь я получу благодарность. Рейхслейтер запретил вести дневник, и сколько ценных мыслей уйдет вместе со мной! Но они стоят того, чтобы их знал мир! Я больше, чем человек, - я наивысшая ступень разумного. Протянули кабель? Скоро забудут, о чем хотели поговорить по этому кабелю. Они трещат, что мы проиграли. Нет! Мы уповали на сверхчеловека. И мы создали сверхчеловека, стопроцентного арийца, которому подвластен мир. Это я. Меня нельзя опровергнуть. Пусть скажут, что это не я, моей Анне, она рассмеется. Я положу к ногам Анны не только жемчуга - вот они, черные, желтые, зеленые, голубые, розовые, таких нет ни в одной короне. У нее они будут. Я короную ее сокровищами инков. Как она хороша, моя Анна! Те же светлые волосы, и легкая походка, и глаза, только они слегка потемнели, в них нет уже прелестной голубизны - посерели за эти долгие годы. Она узнает меня, несомненно. Обрадуется. Как же ей не обрадоваться! Я жив, я помню ее. И какой дворец я возвел для нее! Только бы дельфины не пришли туда. Дуче с зятьком готовили для себя, а вышло - для моей Анны. Вот так, побеждает тот, кто остается. Фюрер, как всегда, прав. Завтра Хальт передаст туда деньги. Это не какие-то устаревшие египетские фунты, которые завещал им Гиммлер, это золото, конвертируемая валюта, как говорят сегодня. Я не привидение из прошлого, я правлю сегодняшней политикой. Я перерезал кабель - нет, я перерезал ниточку взаимопонимания, и они схватят друг друга за лацканы.

А, вот и мы... Вы хотите, чтобы я ушел из этой лагуны? Нет, герр главный дельфин, я не уйду. Я не дуче, который позволил себя вздернуть... Это моя лагуна и лагуна Анны. И вход в катакомбы первых христиан. Идите, герр дельфин, герр язычник, по своим делам, здесь для вас мелковато, я знаю. Прекрати, проклятая рыба! О... О... Тысячи голосов, давят, душат... Что он хочет? Чтобы я всплыл? Кто мог меня предать? Почему над кабелем теперь дежурят подводные лодки? Хальт?

Хальт не мог этого сделать. Зачем? Если ему нужны деньги, я могу дать сколько угодно. Я могу дать все. Но не всем. Только своим. Тем, кто верит фюреру и мне. Кто понимает, что спасает мир от большевизма. Хальт не мог меня предать. Анна? Но она меня еще не видела. Пока. Я осторожен, когда любуюсь ею. И потом, она же любит меня. Конечно, любит. Разве могло что-то измениться в моей Анне? Наш лес, наши сосны, она не могла их забыть. Тогда кто же? Дельфины? Их сигналы расшифровали, а я этого не знаю? Но пусть попробуют выследить меня! Это даже дельфинам не всегда удается. Дельфины знают мои гроты. Но этот грот я им не отдам. Здесь моя Анна. Анна, я иду к тебе...

Часть вторая

1

На ступенях Дворца юстиции сидели панки. Плетнев усмехнулся. Неужели и они ищут защиты у закона, вроде бы сами отказались от соблюдения правовых норм? Он осторожно прошел мимо парня, лежащего навзничь, стараясь не наступить на окрашенные охрой ладони, длинные, давно не знающие прически волосы.

- Сэр! - кто-то положил руку на плечо Плетнева. Он резко обернулся: Дуайнер!

- Рад видеть вас, мистер Плетнев. Как, готовитесь к новому заплыву?

Майор желает знать, пойдет ли русский в следующую автономку к кабелю? Возможно. Плетнев вежливо раскланялся с американцем.

- Что привело вас снова в храм Фемиды? Вивари или ваша пропавшая соотечественница? Или ряд странных происшествий на воде, точнее, в ваших территориальных водах? Как вы собираетесь ловить дельфино-человека? Осведомлен, ничего не скажешь! Дуайнер продолжал: - Вы, конечно, идете к себе... Я провожу вас, если позволите.