В 1511 году, когда Диего Веласкес де Леон получил приказ покорить Кубу и закрепиться на ее землях, Кортес последовал за ним. Он отличался изысканными манерами и был назначен за свое поведение алькальдом[116] столицы острова. Этот завидный титул давал, особенно в Новом Свете, большие права, поскольку его обладатель по своей благосклонности мог наделять любого большими земельными концессиями и множеством индейских рабов. Выполняя столь важную миссию, Кортес с блеском защитил честь испанца и сумел своей отвагой, силой духа, юмором снискать всеобщую симпатию. Кроме того, он постарался изучить обычаи, нравы и язык карибов[117], при этом постоянно думая хоть о какой-либо экспедиции, чтобы вырваться из будничности гражданских дел.

Через некоторое время он женился на донье Каталине Суарес, которая родила ему сына, и занялся освоением своего поместья около Сантьяго, где он открыл золотой прииск. Ему уже удалось собрать сумму в три тысячи кастельяно[118], очень значительную для того времени, когда важное решение наместника Диего Веласкеса избавило его от такого тягостного оседлого образа жизни.

Пышная роскошь, принесенная Альворадо наместнику, и восторженные рассказы этого авантюриста о недавно открытых странах убедили Диего Веласкеса подготовить новую армию, а руководство ею поручить Кортесу, не ожидавшему такой милости[119]. Впрочем, едва о его назначении начальником экспедиции стало известно, как со всех сторон поднялся ропот, и недоброжелатели предприняли все меры, чтобы оно было отменено. По правде говоря, этот выбор был действительно несправедливым. Грихальву[120], принимавшего участие в последней экспедиции и считавшегося храбрым и талантливым офицером, незаслуженно отодвинули на второй план, и он со жгучей досадой наблюдал за выдвижением своего молодого соперника.

Предчувствуя дальнейшее обострение эмоций и интриг, Кортес решил, что надо торопиться, пока его назначение не отменили. И вот уже над портом развевается флаг и герольды[121] звуками своих труб созывают по всему городу добровольцев. Тотчас толпы авантюристов, бывших офицеров, стареющих под ратными доспехами, молодых и горячих искателей приключений, жадных до славы, битв и быстрого обогащения, бросились на его зов. Сам Кортес заложил землю и индейцев и пустил все свое состояние на покупку части оборудования, проявив при этом такое проворство в вооружении флота, что самое необходимое вскоре было уже готово.

Тем временем враги Кортеса интриговали вокруг наместника, который поддался их влиянию, а возможно, уже и сам начал испытывать ревность к человеку, которого сам выделил. В последний момент Веласкес решил отстранить Кортеса от должности начальника экспедиции и отдал приказ о его аресте. Но тот, предупрежденный преданными друзьями, без шума снялся с якоря глубокой ночью 18 ноября 1518 года, даже не дождавшись полного снаряжения своих кораблей, сразу отправился к Тринидаду[122], чтобы завершить загрузку провианта и попытаться завербовать еще несколько новых сподвижников. Между тем Веласкес де Леон, одураченный и разъяренный, послал алькальду города распоряжение арестовать ослушника, что было легче приказать, чем сделать, ведь Кортеса окружали многочисленные люди из его команды, доведенные до фанатизма колоссальным авторитетом, которым тот всегда пользовался у своих соратников. Из Тринидада Кортес отправился в Гавану, куда за ним последовал новый приказ Веласкеса, предписывающий правителю теперь уже этого последнего города арестовать молодого бунтаря. Алькальд Гаваны не более, чем его коллега из Тринидада, позаботился произвести этот арест, становившийся все более трудновыполнимым в среде людей, решившихся на все ради завоевания новых земель.

Будущий покоритель Мексики наконец поднял якоря 11 февраля 1519 года, чтобы направиться к континенту. Его эскадра состояла из одиннадцати кораблей. Но даже самый большой из них, называвшийся адмиральским, не имел и ста тонн водоизмещения, а у семи других не было даже палуб. Вся экспедиция насчитывала сто десять моряков, пятьсот пятьдесят три солдата, из которых тринадцать были вооружены мушкетами, тридцать два аркебузами, остальные пиками и шпагами, а также более двухсот индейцев и несколько индейских женщин, используемых для хозяйственных работ. Кроме того, было шестнадцать лошадей и десять пушек с боеприпасами и в изобилии провианта. К нему присоединилась группа отважных людей, имеющих большой опыт сражений против туземцев, чтобы в качестве офицеров командовать рядовыми членами экспедиции. Это были Педро де Альворадо[123], Лопес де Авила, Хуан Веласкес де Леон, племянник наместника, Берналь Диас[124], Кристобаль де Олид[125], Гонсалес де Сандоваль — все испытанные в неоднократных схватках, любящие добычу и сражение, авантюристы без страха, если и не без упрека, к неукротимой храбрости которых прибавлялся страстный религиозный фанатизм.

Эскадра направилась к мысу Сан-Антонио[126] под руководством пилота[127] Аламиноса, который успешно провел эскадру Колумба в его последнем путешествии, Эрнандеса и Грихальвы, и обогнула затем остров Косумель. Кортес, едва высадившись, сумел внушить доверие индейцам своими приветливыми манерами. Вскоре между испанцами и туземцами воцарилась гармония. Недоставало переводчика. К счастью, эти функции взял на себя оказавшийся на острове испанец Херонимо д’Агилар — узник одного касика с мыса Каточе. Вдруг Кортес приказал индейцам разрушить их храмы и идолов. Несчастные надеялись, что боги не потерпят такого кощунства, но они позволили разнести себя на кусочки, не поразив молнией ни одного испанца. Тогда, поверив, что бог Кортеса выше всех их божеств, туземцы собрались толпой вокруг падре[128] Хуана Диаса, который отслужил мессу[129], а затем произнес проповедь по-кастильски![130] Идолов заменил огромный деревянный крест и изображения Святой Девы и нескольких святых. Уходя, Кортес отдал себя и своих спутников под защиту этого креста и взял с индейцев клятву чтить его.

Эскадра снова отправилась в плавание и пришла в устье реки Табаско[131], поднялась до городка Потончан, хорошо защищенного прочным палисадом с бойницами. Несмотря на мощное сопротивление туземцев, городок был легко захвачен. На следующий день 18 марта 1519 года маленькая испанская армия высадилась на берег и вступила в бой с индейскими войсками, численность которых хроникеры того времени определяют в сорок тысяч! Несмотря на отвагу туземцев, их разгром был полным. Артиллерия, переносное огнестрельное оружие, лошади, принимаемые индейцами за единое существо с их всадником, внушали дикарям безумный ужас. Они думали, что молния, гром, демонические существа объединились с их врагами. Индейцы потеряли, говорит хроника, более тысячи человек убитыми, тогда как у испанцев было только двое убитых и шестьдесят раненых.

Мир был заключен при условии, что касик реки Табаско признает себя вассалом Испании и примет христианство. Тому ничего не оставалось, как согласиться на эти условия и одарить победителей щедрыми подношениями в виде золота и тканей, а также двадцати молодых рабынь, одна из которых, удивительная, знаменитая Марина, предназначалась самому Кортесу. Наделенная живым умом, девушка с невероятной легкостью выучила кастильский язык и вскоре уже была в состоянии служить переводчицей для экспедиционного корпуса. К тому же она привязалась к своему хозяину, с которым вскоре разделила существование, и сохранила навсегда непоколебимую верность испанскому делу. Кортесу было даровано счастье найти в этой юной рабыне умелую переводчицу, активную разведчицу, компетентную советчицу в политике, иногда красноречивого и осторожного посла, в общем умного сотрудника, старательного, умелого и бескорыстного. Она была рядом с ним все годы сражений за покорение Мексики Испанией, и можно с уверенностью сказать, что своим поражением Монтесума в большой степени был обязан ей.