Дисплей оживает. На нем мерцают звезды. Их заслоняют скафандры, потом в пустоту удаляются три желтые искорки. Это огоньки на шлемах троих, отправившихся к «Чайной розе». Эрону становится нехорошо: его ждет встреча с инопланетянином! Он заставляет себя успокоиться и перебирает насадки-удлинители, с помощью которых погружают приборы в люк грузового отсека. Из-за ближайшей прозрачной двери за ним наблюдают несколько лиц. Он машет им рукой. Любопытные, рассудив, что главное впереди, отходят. Эрон понимает, что предстоит долгая работа.

Постепенно коридор покидают все посторонние. Остается только бригада, обслуживающая скафандры. По обшивке корабля уже пробегает дрожь, что свидетельствует о близости «Чайной розы». Внезапно дрожь резко усиливается — сработали захваты. Дрожь исчезает. Эрон опять ежится: вот и инопланетянин.

Начинает мигать сигнал «эвакуация». Из репродукторов раздается голос Тима Брона:

– Надеть скафандры!

Космонавты возвращаются. Обслуга скафандров снует по коридору, поправляя все провода. Работать предстоит в страшной тесноте. До Эрона добираются в последнюю очередь. Облачаясь в скафандр, он снова видит за прозрачной перегородкой любопытные лица. На экранах теперь все видно гораздо лучше, но лица не пропадают. Эрон качает головой: неисправимая привычка наблюдать за всем собственными глазами.

– Посторонним покинуть зону!

Космонавты занимают позицию перед люком, ведущим в командную рубку «Чайной розы». План заключается в том, чтобы сперва открыть его и извлечь данные о жизнедеятельности организма. Жив ли он? Эрона не мучают мистические всплески интуиции. Единственное, что он сейчас чувствует, — это растущее напряжение. Он заставляет себя дышать размеренно.

– Охране — загерметизировать зону!

Перекрываются последние выходы. На Эрона смотрят с третьего по счету поста ксенобиологов. Несмотря на шлем, он узнает Лори и хмурится. Он забыл, что здесь будет и его сестра. Он приветствует ее, приподняв руку в перчатке. Хорошо было бы встать между нею и люком грузового отсека!

Герметизация произведена, охрана расставлена. Брюс Янг и еще двое приближаются к шлюзу, выходящему на люк командной рубки. Эрон поднимает голову, чтобы наблюдать за происходящим на экране. Крышка со скрежетом отъезжает в сторону. Люди заносят внутрь анализаторы паров. Люк снова задраивается. Пауза. Видя, как ксенобиологи включают свои радиостанции, Эрон догадывается, что из рубки идет комментарий, и тоже ловит соответствующий канал.

– Норма. Состав атмосферы в норме. — Помехи.

Крышка отъезжает, люди выходят из рубки, сопровождаемые чуть заметными клубами пара. Лори опять оглядывается на Эрона, и он понимает, что она хочет сказать: это воздух, которым она дышала на протяжении года.

Судя по первому впечатлению, инопланетный организм жив.

– Метаболизм регулярный, оболочка в прежнем состоянии, — звучит в наушниках голос Яна Инга. — Интенсивность биолюминесцентности — до восьмидесяти «свечей».

Восемьдесят — вот это яркость!

– Первый всплеск интенсивности произошел при стыковке с «Кентавром», второй — когда ракету отводили.

То есть примерно в то время, когда Тиг открыл контейнер — если он его открывал. Не исключено также, что стимулом послужило движение ракеты.

– Один из вентиляторов не действует, — продолжает старший ксенобиолог. — Однако остальные вентиляторы как будто обеспечивали необходимый газовый обмен. Воздушный слой у поверхности организма нуждается в постоянном обновлении — так имитируются непрерывные ветры, дующие на планете. Заметно также пульсирующее изменение внутреннего давления…

Эрон ненадолго отвлекается. Ему представляется, как он выходит на поверхность планеты и чувствует ветер — поток первобытного свежего воздуха, которым никто еще не дышал. Это создание привыкло к ветрам… Масса, похожая на стручок в четыре метра длиной — так описала его Лори. Нечто вроде большого пакета с фруктами. Пакет пролежал в грузовом отсеке целый год, не прекращая обменных процессов, пульсируя, испуская свечение — может, что-нибудь еще? Жизненные функции — это усвоение, рост, размножение. Вдруг оно размножилось, и отсек, как предрекал Коби, теперь полон чудищ, которые выскочат — или выползут — и проглотят всех людей? Эрон спохватывается, что невольно отошел от своего поста с рукоятками, и исправляет оплошность.

– Масса постоянна, векторы активности стабильные, — заключает Ян.

Значит, оно не размножалось, а просто «отдыхало». Может, мыслило? Эрон задается вопросом, совпадают ли пики биолюминесцентности с какими-нибудь явлениями на «Кентавре». С какими именно? «Встречами» с Тигом, кошмарами? Он призывает себя оставить подобную блажь, хотя внутренний голос напоминает, что колонисты в Новой Англии тоже не усматривали связи между океанскими течениями и зимними температурами, в противном случае они бы не…

Он задумался и пропустил начало совещания по поводу того, стоит ли вскрывать заваренный Лори внутренний переход. Решено не делать этого, а подойти к люку грузового отсека с внешней стороны.

Те, кому поручено орудовать приборами на штырях-удлинителях, берут их в руки. Провода исполняют неторопливый змеиный танец. Брюс и старший техник открывают грузовой шлюз. Через него на корабль поставлялось оборудование, транспорт, летательный аппарат и генератор. Заслонка бесшумно отъезжает, подпуская обоих к отверстию. Эрон видит на экране, как они открывают люк корабля. На этот раз обходится без выбросов пара. За двумя фигурами в скафандрах угадывается контейнер, внутри которого находится инопланетный организм. К работе подключаются люди с приборами: они просовывают в люк свои щупы, как бронтозавры — шеи. Эрон косится на другой экран, демонстрирующий коридор, и чувствует страх, как будто опустился в океанскую впадину.

«Мы, — размышляет он, — это мельчайшие крупицы жизни, оказавшиеся за много миллионов миль от места, породившего нас, и зависшие в черной пустоте; мы со всеми предосторожностями готовимся к встрече с иной формой жизни. Все мы до невозможного несовершенны, и тем не менее мы живы. Все это невероятно и смехотворно: горы приборов, неуклюжие приматы в скафандрах, крайняя осмотрительность, кропотливость, торжественность! Ян Инг, Брюс Янг, Йелластон, Тим Брон, Бустаменте, Элис Берримен, Коби, Кавабата, моя святоша-сестра, бедняга Фрэнк Фой, безмозглый Эрон Кей — поток лиц, заполнивший его сознание… Каждый заперт в собственном представлении о действительности. И все же… Что если мы и вправду спасаем род человеческий, что если нам уготован настоящий рай?»

Он снова смотрит на главный экран и видит спины вошедших в ракету и открывающих контейнер людей. Люди с приборами загораживают обзор. Эрон отворачивается и находит глазами Йелластона и Тима Брона. Рука капитана неподвижно лежит на пульте. Видимо, это пульт управления эвакуацией: стоит нажать кнопку — и произойдет откачка воздуха, в коридоре в считанные минуты возникнет вакуум. То же самое произойдет с контейнером — если его, конечно, откроют. К Эрону возвращается уверенность. Он проверяет собственный пульт управления и в очередной раз возвращается на штатную позицию, которую незаметно для себя покинул.

В наушниках раздаются недовольные возгласы и кряхтение. Видимо, контейнер по-прежнему трудно открыть… Один из людей с приборами бросает свой щуп и заходит внутрь, за ним следует другой. Что происходит?

На экране не видно ничего, кроме спин. В отсеке уже вся космическая команда… Вспышка света, молния, бросающая на фигуры людей синий отблеск, странный светящийся розовый фон… Уж не пожар ли? У Эрона отчаянно колотится сердце. Зачем они там толпятся, почему не отойдут и не пустят в ход приборы на щупах? Розовые вспышки, загораживаемые неуклюжими силуэтами, следуют одна за другой. Видимо, они не просто приоткрыли контейнер, а распахнули его настежь. Уж не стремится ли эта дрянь наружу?

– Закройте и отойдите! — кричит он в собственный микрофон, однако канал связи забит оглушительным треском. Все кидаются к люку, что очень опасно.