Лори шевелится на полу. Он отбрасывает дурацкий трос и спешит к ней, придавленной неподъемным грузом утраты. Что он спас, что потерял? Свет стремительно меркнет в черной бездне.

Она поднимает голову. На ее лице отсутствует всякое выражение. Как она молода! Но ее голова теперь пуста…

На него тоже давит огромная тяжесть. «Кентавр», чудо-корабль, которым он так гордился, затих, обмяк, потускнел. Искра жизни покинула его навсегда. Корабль лишился голоса и уже неразличим в ледяной бесконечности… Эрон знает, что это непоправимо, что уповать на спасение теперь бесполезно.

Он помогает Лори подняться и бредет с нею в никуда. Она доверчиво опирается о его руку — младшая сестра из далекого прошлого. Покидая коридор, он замечает у стены неподвижное тело Тига.

…Запись ведет доктор Эрон Кей. Призраки начинают пропадать. Теперь я отлично вижу их наяву. Вчера… погодите, вчера ли? Да, потому что Тим пробыл здесь всего одну ночь, я притащил его вчера… Я имею в виду его тело. А потом я видел его призрака — Боже, я продолжаю называть этим именем новеньких. В кровати Тима лежит тело. А призрак слонялся по коридору «Бета», пока не убрался. Говорил ли я, что они тяготеют к одному и тому же месту? Я забываю, что говорил, а что нет. Надо будет прослушать запись — времени на это хватит. Они, конечно, почти прозрачные. Об их размерах судить трудно, словно это проекции или последовательные образы из учебника психиатрии. Они кажутся огромными, диаметром метров в шесть—восемь, хотя несколько раз при встрече я удивлялся их малорослости. То, что они живые, не вызывает сомнений. Конечно, они не отвечают и не входят в контакт. В их поведении полностью отсутствует рациональность. К тому же они меняются: приобретают новую окраску или какие-то еще отличительные признаки. Я это уже говорил? Не уверен, что они вообще видимы: возможно, сознание просто улавливает их и само выстраивает облик. Хотя они узнаваемы. Можно видеть… следы. Большинство я узнаю. Тим был у седьмого трапа. Частично это был Тим, частично что-то еще, совершенно неведомое. Оно раздувалось, колебалось, как бы прорывало оболочку, словно приближаясь и удаляясь в одно и то же время. Этот призрак исчез первым, насколько мне известно. Если не считать призрак Тига. Тот мне снился. Но они не рассеиваются. Они пульсируют — нет, не то… Они раздуваются и уплывают.

Повторяю: это не привидения.

Мое субъективное мнение, претендующее на гипотезу, относительно их природы… Черт, к чему теперь такие обороты? В общем, по-моему, это вид энергии, что-то вроде…

Одним словом, по-моему, это бластомеры.

Коби назвал их «священными зиготами», но я не считаю их священными. Они просто существуют и растут. Это определенно не духи, не призраки, не высшие проявления, не личности, а нечто среднее. Они развиваются. Сначала они остаются на одном месте, а потом… смещаются.

Возможно, мне следует зафиксировать порядок их появления: вдруг это как-то связано с состоянием конкретного человека? Тут можно усмотреть научный интерес. Все это вообще представляет большой научный интерес. Только кто будет проявлять этот интерес? Хороший вопрос. Не исключено, что через тысячу лет кто-нибудь случайно наткнется на наш корабль. Привет, приятель! Ты, часом, не человек? Если да, то долго им не останешься. Изволь выслушать доктора Эрона Кея, прежде чем… Эй, подожди!

Говорит доктор Эрон Кей. Запись представляет большой научный интерес. О чем я? Неважно. Тим, то есть командир Тимофей Брон, сегодня скончался. Я о самом Тиме. Первая настоящая смерть после Тига. Да, еще Бачи. Я о нем сообщал или нет? Да. Остальные пока живы. В растительном смысле. Иногда они едят. После того как блюда кончились, я стал сам разносить пищу. Мы почти каждый день обходим корабль. Я твердо уверен, что больше никто не умирал. Некоторые до сих пор режутся в карты на Лужайке, даже перебрасываются словечком-другим. Несколько карт упало; десятка пик пару дней пролежала рядом с ногой Дона. Вчера я заставил их попить воды. Боюсь сильного обезвоживания. Хуже всех Кавабата: думаю, он спит в своей земле. Прах к праху… Наверное, его скоро не станет. Я должен научиться со всем этим управляться. Если мне суждено протянуть еще какое-то время.

…Теперь я знаю, что никогда не сумею починить лазер. Целую неделю проторчал в конуре Рэя, и все без толку. Забавно, что у нас есть большой ненаправленный экстренный передатчик. Его сигнал будет означать: «Сюда, спасите нас!» А как передать: «Держитесь подальше»? Я попытался состряпать программу, но расстояние все равно слишком велико… Еще можно взорвать корабль — с этим я бы, наверное, справился. Но что толку? Это все равно не помешает им притащиться. Они там решат, что у нас случилась авария. Ничего не поделаешь, бывает, космос есть космос… В свое время они все узнают…

…Любопытно, где сейчас Рэй, сколько продержался? Его «дух», конечно, здесь, в отсеке «Гамма». Там же и женщины. Я нашел «дух» Соли, он… Нет, об этом не будем.

Мы говорили о том, живы ли они. Да, живы. Целее остальных Йелластон. То есть он, конечно, полная развалина, но мы с ним хотя бы немного беседуем, когда я к нему поднимаюсь. Возможно, сказывается его многолетняя практика жизни на подкорке. По-моему, он понимает, что к чему. В конце концов, здесь не обязательно быть семи пядей во лбу. Он знает, что умирает. Он сразу принял все это как смерть. То ли интуиция, то ли прозрение… Секс равносилен смерти. До чего же ты прав, старина! Как ни странно, когда-то мне доводилось лечить пациентов, рассуждавших так же. Правда, тогда речь шла о несколько иной… скажем, организации секса.

Он бросил пить. Тяжесть, которую он носил в себе, рассосалась.

Я думаю о том, что от него осталось. Черт бы его побрал, это и есть человек. Я видел его… «продукт», он торчит в носовой части. Странный вид. Столкнулся ли с ним сам капитан? Скорее всего, да. Однажды я нашел его в слезах. Возможно, это была радость, хотя не думаю…

…Привет, дружище! Говорит доктор Эрон Кей, научный комментатор. Правда, доктор Эрон Кей употребил немного алкоголя, но ты уж его прости. Таким образом я отдал должное способностям Коби, сформулировавшего эту гипотезу. Все же Коби — блестящий диагност, таковым и оставался до конца. Я о докторе Уильяме Ф. Коби, бывшем враче больницы имени Джона Хопкинса, создателе Окончательного Решения Коби, то есть этой самой гипотезы. Сохраните его имя в веках. Я пытался заставить его самого изложить свою концепцию, но он больше не разговаривает. Думаю, он прав. Нет, я знаю, что он прав. Он еще жив, хотя уже при смерти. Совершенно открыто тащит из шкафчика наркотики. Я ему не препятствую. Может, он ставит эксперимент? Почему он такой целехонький? Может, в нем оказалось меньше того, что высосали из других? Нет, это несправедливо, даже неправильно. Любопытно, что теперь я хорошо к нему отношусь, даже очень. Наверное, он теперь безопасный, как и я. Называйте меня Лори — нет, про Лори не надо. Мы говорили, то есть я сам говорил о Коби. О его гипотезе. Слушай же, дружок. Ты уже на пути сюда с заправленной головой.

Коби прав. Мы — гаметы. Гаметы, и больше ничего. Диморфный материал. Назовем себя спермой. Существуем в двух формах — мальчики и девочки. Половинки гермоплазмы… чего-то. Вовсе не полноценные существа. Половинки гамет неких… существ, некоего племени. Возможно, оно живет в космосе — полагаю, что так. Там живут их зиготы. Не исключено, что они даже не обладают разумом. Планеты они используют для размножения подобно тому, как амфибии ныряют для этого в воду. Они раскидали свой первичный семенной материал, свои молоки и икру, среди звезд. На подходящие планеты. Все это дело проклевывается. Через регулярные интервалы — у нас это заняло что-то вроде трех миллиардов лет — гаметы обретают летучесть. Вот мы и устремились к звездам, к планете с икрой, чтобы ее оплодотворить. Это все, что можно сказать о нас со всей нашей эволюцией, достижениями, борениями и упованиями, со всеми нашими страданиями и потугами: наше назначение — попасть куда надо с хорошо заправленными головами. Сперматозоиды с хвостиками — только и всего. «Человеческое существо»! Неужто и сперматозоид воображает о себе невесть что?