— Всем селеньем и собрались?

— Всем не всем, а люди есть. Сыны вот, соседи. — Он кивнул на камчадалов, потом на трех своих сыновей, таких же смуглых, с плоскими лицами и черноглазых, как и он сам.

Сергей, приоткрыв дверь сарайчика, прислушивался к разговору.

Неожиданно на коне подъехал Максутов. Сергей бросился ему навстречу. Максутов слез с лошади, и друзья заговорили вполголоса.

— Что ж так долго, Дмитрий?

— Извини, друг! — сказал Максутов, привязывая коняк дереву. — Дух перевести некогда… Работа кипит вовсю. Готовимся достойно встретить врага.

Сергей впервые видел обычно уравновешенного Максутова в таком возбужденно-приподнятом настроении и невольно им залюбовался.

— Силы, значит, ваши растут? — Изо дня в день… Народ все прибывает и прибывает!

— Я вижу. Вот и эти люди к вам идут.

— Правда? — Максутов подошел к камчадалам: — Здорово, братцы! К нам, в Ниякину?

— Большой начальник дюже звал, — отозвался Мишугин. — Помогать просит!

— За помощь спасибо скажем! — сердечно проговорил Максутов. — За добро добром отплатим… Назначаю тебя, Мишугин, старшим команды. Веди людей к Василию Степановичу, а там вместе воевать будем.

Камчадалы поклонились и зашагали по таежной тропе к Петропавловску.

Максутов, сияющий и возбужденный, подошел к Сергею:

— Знаешь, Сергей, у меня будто струны на сердце играют! Впервые чувствую, что я приношу пользу, что служу не ради чинов и денег, а ради пользы отечества.

— Да, я вижу это. Ты весь расцвел, паришь, как птица. Я даже завидую тебе.

Максутов рассмеялся:

— Ну, вот еще! Я и для тебя привез благоприятную новость. Нашел капитана китобойного судна, который согласился взять тебя на борт и доставить в Америку… Есть у меня один план… Но ты как будто не рад этому?

— Я и сам не знаю… — нетвердо сказал Сергей.

— Что ты не знаешь?

— …радоваться ли возможности уехать.

— Я тебя отказываюсь понимать! Так стремился уехать, а теперь бьешь отбой. Что с тобой случилось?

— Ничего, Дмитрий. Только я думаю о том, должен ли я сейчас уезжать.

— Почему же нет?

— В годину тяжелого испытания для народа, для отечества ты бы уехал?

— Я? — Максутов замялся. — Я — слуга царю, простой вояка, а ты вольная птица. Ты идешь своей дорогой… ты здесь вне закона. Тебя ищут по всей тайге. В любую минуту могут схватить, заковать в кандалы и снова отправить на каторгу.

— Да, это так, — вздохнул Сергей. — Но если бы ты знал, Дмитрий, как тяжело мне сейчас покидать родную землю!.. Надвигаются события важные. Враг чужеземный хочет поработить нашу родину. Все взялись за оружие. Простые русские люди, которым тоже не сладко живется на родине, готовятся дать отпор врагу…

— Не упорствуйте, сударь, — подошел Гордеев, который прислушивался к разговору Сергея и Максутова. — Не помилуют вас, коли поймают. Едете вы в чужие края не гулять, не имение Отцово прокучивать, а дело делать.

— Да, видно, надо ехать, — покорился Сергей. — Какой у тебя план, Дмитрий?

Максутов стал излагать Сергею план его перехода на китобойное судно. Китобой отходит завтра рано утром. Но в самом порту сесть на него Сергею не удастся — судно будет подвергнуто осмотру. Поэтому Сергею и Силычу надо добраться берегом до пролива и там на лодке ждать, когда китобой будет выходить из Авачинского залива в океан. Китобойное судно примет Сергея на борт, а Силыч вернется обратно.

— На тебя, Силыч, вся надежда, — сказал Максутов. — Сумеешь в океан выйти, не пропустишь китобой — будет воля у человека. Не сумеешь…

Гордеев подумал, потом решительно тряхнул головой: — Надо суметь! Воля ему вот как нужна! — и по-отечески посмотрел на Сергея. — Собирайтесь, сударь, поспешать надо — до Сигнального мыса не близко.

От избушки охотника Гордеева Лохвицкий с солдатами направился в рыбачий хутор Тоенский. На расспросы о том, не появлялся ли в поселке подозрительный незнакомец, староста отвечал однообразно и скучно: “Не примечали, ваше благородие. Наше дело рыбачье, окромя горбуши сейчас ничего не видим!”

Строжайше наказав задерживать всякого подозрительного незнакомца и немедля известить его об этом, Лохвицкий поехал в камчадальское селение Калахтырку. Старосты Мишугина, как на грех, дома не было — он ушел вместе со всеми в Петропавловск.

Измученный бесполезными поисками, Лохвицкий решил вернуться домой. За сопкой километрах в пяти от Петропавловска он нагнал камчадалов.

— Куда прете, чумазые? — строго спросил Лохвицкий. — И почему без шкурок в город идете?

Мишугин ответил, что камчадалы решили помочь Василию Степановичу в войне. Да и начальник Максутов тоже им велел в город итти.

— А где вы Максутова видели? — полюбопытствовал Лохвицкий.

— Да вон там, у Силыча, охотника. — Мишугин указал в сторону избушки Гордеева.

“Что Максутову нужно у Гордеева? — подумал Лохвицкий. — На охоту он сейчас не ходит — охвачен патриотическим пылом, шкурками не торгует. Может быть, роман с дочкой старика? Какой интересный анекдот для общества в доме Флетчера! Как там будут смеяться! Нет, мимо этого я не пройду. На это стоит посмотреть”.

Лохвицкий отпустил солдат и повернул коня на тропинку, ведущую к избушке старого охотника. Чем ближе он подъезжал к ней, тем все больше сдерживал коня. Наконец спешился, привязал коня к дереву и стал осторожно пробираться через кусты. Вот в просвете между деревьями мелькнули знакомые очертания избушки. Послышались неясные голоса. Лохвицкий притаился. Он заметил старика Гордеева и Максутова. Они сидели около избушки за толстым обрубком дерева, заменявшим стол, и о чем-то разговаривали. Маша поставила перед ними чашку с едой, но старик и Максутов не притронулись к ней.

Лохвицкий, пригнувшись, подкрался еще ближе к избушке и залег в густой траве.

Из сарайчика вышел еще один человек — с русой бородой, с вещевым мешком в руках.

Лохвицкий вытянул шею и едва не вскрикнул от изумления: в каких-нибудь десяти шагах от него стоял самозванный путешественник мистер Пимм!

— Я готов, Дмитрий! — глухо сказал Сергей.

— Вот и ладно! — Максутов окинул его взглядом. — Присядем. Дорога предстоит дальняя.

Сергей опустился на деревянную плаху, рядом присела. Маша. Посидев в молчании минуты две, все поднялись.

— Теперь в дорогу, время не ждет, — сказал Максутов. — И помните: китобой выйдет рано утром. Смотрите не пропустите его!

— Уж будьте покойны, все понимаем, — отозвался Гордеев, принимая от Маши узелок с едой.

“Эге, — подумал Лохвицкий, лежа в траве, — а у беглого каторжника, как видно, друзья нашлись! И в том числе капитан Максутов. Совсем преинтересная история!”

— И вообще, будьте осторожны. Не нарвитесь на Лохвицкого, — напомнил Максутов.

— Да, Дмитрий, — спросил Сергей, — почему этот чиновник Лохвицкий так усердно охотится за мной? Неужели только из-за награды? А встретил он меня вначале очень сердечно, правда когда я был в личине мистера Пимма. Просил даже выполнить его просьбу.

— О чем он просил?

— Письмо передать друзьям в Америке.

— Не знал, что есть у него иноземные друзья… Это странно! Разве для этого нет обычной почты? Мы ведь всю переписку ведем через торговые суда. Покажи-ка письмо.

Сергей развязал мешок, достал письмо и протянул Максутову:

— Господин Лохвицкий жаловался, что обычная почта не очень надежна.

Максутов повертел письмо в руках и вдруг надорвал конверт.

— Что ты делаешь? — опешил Сергей.

Максутов отвел протянутую руку Сергея и быстро пробежал письмо:

— Что такое?! Смотри, Сергей: план расположения береговых батарей, сообщение о числе орудий, солдат… А вот и указание, где лучше всего высадить десант… Ты понимаешь, что это такое? Ведь это же шпионское донесение!

— Мистер Пимм и Лохвицкий, очевидно, связаны какими-то узами, — побледнев, догадался Сергей. — И я едва не стал невольным пособником шпионов!