Голдмен оказался толстым коротышкой с глазами на выкате.

— Верно, он хромал. Я даже поговорил с ним об этом. Он шел от Белвью, точняк.

Барни вынул из досье фотографию подозреваемого, и шофер опознал Переса. Голдмен с явным интересом разглядывал сгрудившихся в кухне людей, пока рассказывал, какая была долгая ездка и какая спешка, почему и запомнились некоторые детали.

— А куда вы ездили? — спросил Дарелл.

— Через Бруклинский мост. Потом вдоль набережной.

— В котором часу?

Голдмен пожал плечами.

— Посадил примерно в четверть двенадцатого, а высадил минут через сорок.

Дарелл взглянул на часы. Пять минут третьего ночи.

— Где именно высадили?

— У бара в районе Вильямсберга. Неподходящее местечко для такого парня. Ему повезет, если не грохнут сзади по башке.

— Как называется бар?

Голдмен призадумался.

— Мэнни или Мануэль — что-то вроде того.

— Не можете сказать точно?

— Нет. Но я записал адрес.

— Великолепно, — обрадовался Дарелл. — Давайте его сюда.

Барни Келз по телефону связался с местной полицией и попросил, чтобы выслали машину к бару. Дарелл воспользовался кодированной линией, гарантирующей от подслушивания, и переговорил с находящимся в Джерси Фричем. Там было все по-прежнему. Береговая охрана патрулировала Нэрроуз. Надвигался туман, но яхту под названием "Эль Триунфо" еще не обнаружили. Отель «Уэр», где держали в заточении Дарелла, внешне выглядел как обычно. Кортесы все еще оставались в номерах. Фрич горел нетерпением напасть на них и захватить силой наличный бомбы.

Виттингтон энергично затряс головой, напрочь отвергая подобное мероприятие.

Дарелл выпил еще чашку кофе, выкурил две сигареты, встал, отошел к окну, вернулся обратно. Казалось, натянутые до предела нервы вот-вот сдадут. Он понимал, что следует лечь в постель и проспать не менее суток. Но не мог себе позволить так долго пребывать в бездействии. Нужно чем-то заняться, только не торчать здесь неприкаянно, прислушиваясь к телефонным звонкам. Вот бы самому оказаться в Бруклине, сесть на хвост Пересу. Желание похвальное, но неосуществимое. Профессор еще надо найти, и люди Барни справятся с этим быстрее, а вероятно, и лучше.

Его внимание привлекла Плежер. Она и Пабло сидели рядышком, держа друг друга за руки.

Зазвонил телефон.

Мануэль Сильва, владелец одноименного бара, задержан детективами местной полиции. Сильва вспомнил Переса, потому что тот вел себя как-то необычно. Искал человека по имени Харвей Шейн. Шейн управляет небольшой частной компанией по прокату грузовиков. Он сидел в баре, когда появился Перес. Они быстро о чем-то поговорили и вместе ушли.

— Вы знаете, куда они отправились? — спросил Дарелл.

Ответ детектива подробностями не изобиловал.

— Один из грузовиков Шейна стоял около бара. Мануэль видел, как они сели в него и уехали. Куда — не знает.

Опять тупик.

Дарелл положил трубку на место. Перес разъезжает по городу на грузовике с единственной целью — забрать где-то две недостающие бомбы. Где?

Барни распорядился о введении всеобщего положения «тревога» останавливать на дорогах все грузовики Шейна и досматривать их. Еще одна полицейская машина отправлась туда, где находились гараж и офис Шейна. Через пятнадцать минут пришло сообщение, что в окнах офиса света нет, а двери заперты. Гараж со множеством грузовиков был тоже на запоре, но охранялся дежурным. Один грузовик отсутствовал. Тут же по всему Бруклину был передан приказ искать грузовик по номеру и описанию, данному сторожем.

Наступило три часа ночи.

Дарелл вдруг подозвал Барни Келза.

— Склады на товарных станциях! Ночью никто не работает. Если Пересу с Шейном нужно взять бомбы, им придется пойти на взлом. А ведь об этом сразу же станет известно в Уголовке…

Барни Келз опять сел на телефон.

Дарелл вытащил очередную сигарету. Виттингтон снова названивал в Вашингтон, а Дарелл, снедаемый нетерпением, прошел к фасадным окнам и, стоя в потемках, уставился на улицу. Туман, окутавший гавань Нью-Йорка, добрался и сюда. Фонари тускло светили сквозь цветные ореолы. Было такое чувство, будто и в голове сплошной туман. Противно ныли кости, нудил каждый мускул — память о Хустино.

Сзади подошел Виттингтон. В полутьме лицо старика смахивало на маску мертвеца.

— Ругался с Вашингтоном, — устало сказал он. — Не понимаю, тчо там творится. Какое-то сборище идиотов.

— А я считал, что вашему Особому отделу предоставлена свобода действий и максимум полномочий.

— Не совсем так. Только до определенного предела, Сэм. — Старик, казалось, уже ни на что не надеялся. — Правда, этот предел мы можем порядочно растянуть. Но тут, откуда ни возьмись, появляются болваны, которые ставят на все гриф "совершенно секретно" и трясутся от страха над своими же запретами, будто так повелел сам Господь Бог. Вашингтон сам себя терроризирует, боясь сказать или сделать что-то не то. А на безопасность страны наплевать! Вот уже в течение трех часов, с тех самых пор, как ты благополучно вернулся, я пытаюсь убедить болванов, что промедление смерти подобно. Необходимо изъять у Кортесов наличные бомбы.

— А я-то грешным делом подумал, будто вы приняли решение выжидать.

— Разумеется. Пока ты был там. Они бы прикончили тебя.

— Спасибо!

— Я тут ни при чем. Как только ты выбрался, я связался с Комиссией по атомной энергии. И они сразу же наложили табу на любые наши действия. Вы, видите ли, не имеете допуска! Можешь себе представить такое? — Лицо Виттингтона подергивалось от гнева.

— Н-да… — медленно произнес Дарелл.

— Потом стали настаивать, чтобы к бомбам не прикасался никто кроме людей из их команды. И я получил категорический приказ — ничего не предпринимать, пока те не прибудут.

— Ну и где же они?

— Сидят в Филадельфии из-за тумана. — Виттингтон совсем помрачнел. Его руки находились в постоянном движении — щелкали суставами пальцев.

— Но нельзя же, чтобы так продолжалось! — воскликнул Дарелл.

— Нельзя. Поэтому придется взять всю ответственность на себя. И за это они перережут мне глотку.

Дарелл задумался.

— А что если Вашингтон прав? Вдруг у нас произойдет осечка?

Виттингтон смотрел на него как загнанный зверь?

— Ты имеешь в виду, будто Кортесы знают, как задействовать бомбы?

— Да.

— Ты подслушал разговор?

— Это не обсуждалось.

— Тогда придется уповать на то, что они так же беспомощны без Переса, как и мы.

— А если нет?

— Тогда взлетит на воздух порт, — безжизенным голосом произнес Виттингтон.

— И заодно сотни тысяч людей, а несколько миллионов пострадают от радиации, — добавил Дарелл.

— Неужто думаешь, мне это не приходило в голову? — зарычал Виттингтон. — Я от этих мыслей скоро с ума сойду. Вполне вероятно, ублюдки в Вашингтоне правы и кое-что знают лучше нас. Мне только остается отойти в сторонку и не возникать. И все же я каждой клеточкой чувствую, что мы обязаны забрать эти бомбы у Кортесов сейчас, без промедления, не дожидаясь прибытия спецкоманды. — Виттингтон замолчал и тяжко вздохнул. И вдруг решительно заявил: — Я вызову Фрича и отдам приказ начать операцию по захвату.

В этот самый момент в кухне одновременно зазвонили два телефона. Барни Келз схватил трубку одного из них. Уголовная полиция. Час назад на небольшой товарной станции центрального железнодорожного узгла Нью-Йорка побывали взломщики. Сработала сигнализация, но когда туда прибыли полицейские, было уже поздно. Похитили маленький деревянный ящик на имя Хуана Переса.

Пока Барни Келз говорил, второй телефон продолжал без умолку трезвонить. Дарелл подошел к нему.

Голос в трубке произнес:

— Это профессор Перес.