Летние отпуска Андрей проводил в поиске по вымирающим глухим сибирским деревням старинных киржацких книг. Проводя много времени в библиотеках ГПНТБ всех крупных городов страны, куда его забрасывала судьба, он иногда воровал книги из фондов, не востребованные читателями десятилетиями, но которые ценились его средой, выносил их под рубахой, заткнув за ремень. Не доверяя книгам, изданным в советский период, - и не зря, - он самостоятельно изучил немецкий, чтобы читать Ф. Ницше в подлинниках, староитальянский - чтобы читать Данте и Вергилия.
Стремясь остаться после аспирантуры в МГУ, он рассорился со своими сибирскими руководителями. Но в Москву его не отпустили. С кафедры "философии" ему пришлось перейти на "научный коммунизм", да еще и отслужить в войсках ВВ, при замполите "зоны", - "там подлецы сторожили подлецов". А потом долго бродил по стране.
Вернувшись из странствий, - депрессия давала знать, - он женился на рыжей, конопатой дочери работяги, отца его друга по Университету. Получили они отдельную квартиру в панельной многоэтажке, на каких-то глинистых оврагах окраины Новосибирска. Андрея приняли вновь на родную кафедру, разрешив преподавать "научный коммунизм" на курсе повышения квалификации для учителей, партийных и руководящих работников области, он выглядел ужасно, но все также подтянуто и недоступно. Раньше он "умел пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабами".
Его работа по философии "Возрождения" лежала дома в аккуратненькой папочке на аккуратной полочке югославской "стенки" до поры до времени. А сам Андрей в пустынном дворе, где ветер гонял рыжую пыль среди безликих корпусов многоэтажек, выгуливал на железных качелях маленькую и колченогую, молчаливую рыжую конопатую дочь.
После буржуазного переворота, Андрей, оставив жену и кафедру "научного коммунизма", вернулся в родной город, где стал консультантом при губернаторе, считая себя призванным по рождению и по воспитанию. Андрей не собирался соревноваться в перетягивании каната со старой номенклатурой и курении фимиама "коллективному бессознательному", но его все чаще влекло стремление управлять умами. Жить предпочитал не в родовом гнезде, а снимал квартирку на Выборгской стороне. Он давал жесткие советы, разделявшие рвавшуюся к власти публику на "управляющих" и "быдло".
При новом президенте Андрей стал невостребованным, вернувшись на Таврическую, он занялся переводами стихов Эзры Паунда. А также развил заказанную ему политическими кукловодами теорию "гиперфашизма". Россия всегда была беременна фашизмом. Несколько небольших статеек, вывешенных Андреем в И-нете, обошлись заказчикам по десять тысяч долляров - каждая. Фашистские тенденции в этосе элиты страны всегда были сильны, особенно в среде прокуратуры и МВД. И это неспроста. Когда СССР победил "Третий Рейх", вместе с трофейными заводами и ценностями были вывезены и архивы погибшего фашистского государства, методики, разработанные специалистами по праву и пропаганде, удивительно жизнеспособные и тщательно продуманные, - не зря "рейх" дал такой пример сплоченности государства и нации. В СССР военные применили в построении армии современного типа уставы вермахта, а юристы страны победившего "социализма" - правовые основы фашистского государства. Элита прокуратуры и преподаватели системы МВД негласно строили обучение и ротацию на основе права "бывшего противника". Фашизм присутствовал в среде элиты, вспомним хотя бы вылазки фашиствующей "золотой молодежи" на Пушкинской площади в Брежневские времена!
Прецедентное юридическое право англосаксов противоположно превентивному праву Германии, которое в России всегда копировали, как наиболее способствующее стабильности полицейско-бюрократического государства, и власти его случайной элиты. Американцы активно использовали неработающую правовую систему страны, навязывая свои "передовые политтехнологии", и, в условиях паралича правовой структуры, активно выкачивали из России сырьевые ресурсы и золотовалютные запасы, да еще с такой наглостью, что, если бы они проворачивали такие делишки у себя в "либерти", не пришлось бы еще лет на двадцать закрывать "Алькотрас".
Андрей редко выходил из кабинета отца, казавшегося маленьким из-за темных книжных шкапов, до потолка закрывавших стены. У просторного окна стояла его конторка для работы над бумагами и книгами с лампой на гибком стержне, как в библиотеках. И это вовсе не из-за того, что улицы города были скудно освещены, а из подъездов вываливались юные наркоманы и проститутки, плотоядно облизывая губы, смотря на вас тухлыми глазами, а окна первых этажей и лестничные клетки отгорожены решетками и железными сейфовыми дверями. Там ночная сырость и мерзость запустения серых коробок кварталов чередуется с освещенными фасадами казино и ресторанов, свежевыкрашенными и гламурными. Окраины, кипящие дневной жизнью среди пустырей и высоток микрорайонов, с их бандитами и пришлыми, живущими своей пришлой жизнью, не имеющей ничего общего с историей города на Неве, его тоже мало интересовали. Андрей выходил из дома изредка, и пройдя несколько кварталов, проводил ночь у рулетки, где знакомый ему крупье холодно и надменно здоровался с ним. Андрей много проигрывал, но и срывал временами куш, заставляющий нервничать хозяев казино "Атланта-клуб". Особенно молодого круглолицего с пухленькими губами управляющего, всегда появлявшегося в зале с деланно-безразличным видом, когда постоянный посетитель в глухо застегнутом английском сюртуке раскладывал за отдельным столом сигареты, зажигалку и портмоне, а стюард приносил "капучинно", и молча ставил передним ним.
Оказавшись вне рамок привычной оппозиции привычному мировоззрению, в условиях "буржуазной вседозволенности", толпа кричит о попрании "свободы", которую система любовно пестовала для внутреннего потребления и опоры! КГБ обязана своим всевластием и внушает страх - исключительно своим правом на провокаторство, создававшее фантомную "оппозиционность" режиму. КПСС была сильна, пока оставалась полутайной организацией "меченосцев", когда пряталась за фасадом государства, а, выйдя на свет, была придушена народившейся генерацией "политологов", выражающих волю комформистской публики. Совковая интеллигенция жила, как раки в Москве-реке, пятилась вроде задом, а находила уютные норки под корягами. Далеко же забросило их это желание "уютности"! Если бы они не варились в "русской традиции", которая долгое время была "коммунистической", не возник бы образ "исключительности" русского "пути".
Субкультуре "гиперфашизма" присуща "положительная" пассионарность, в силу того, что она - действие в реальном мире. Или вы считаете, что мысли о добром, о вечном, о лучезарном - изменяют мир, или являются элементом этого мира?
А желание оторваться от реальности, стать сыном "света" или, ... воплощением "тьмы", но... тоже - "абсолютной", принимать за истину вербализованный мир - будет востребовано реальным миром? Но мир не имеет отношения к "добру и злу", и наказывает за отказ от реальности и "тех и других" - не дает им свершиться в будущем. Подменяя борьбу - вымышленным миром, пусть даже противостоящим социуму, погрязшему в скверне жизни, - "играющие" в "другую" жизнь отказываются от реализации своего будущего.
Андрею нравилось оптимистическое мировоззрение Ницше, уничтожающее противоречие между двумя вечными векторами человека: Быть Мостом к Сверхчеловеку, т.е. стремиться к личному Становлению Бытия, и Вечному Возвращению к Проклятию Бытия - Року. Когда несовместимые векторы личности приходят через страх НЕсознания к синтезу удовлеТворения, личность становится Творцом.
"...Я и сценарист, выдумавший пьесу, и режиссер, поставивший ее, и актер на сцене, поставленной режиссером, написанной сценаристом...и зритель". Не вижу противоречия между чувством и разумом. Ведь, сказал же Бог, создавая мир, давая-Уду-волю - "Хорошо!", - застегивая ширинку. Андрей говорил: "А вот идеоЛогия, якобы преобразующая мир, унифицирующая мир, задающая изВне цель, - меня, любимого, по настоящему страшит. ИдеоЛогия - опора, могучие плечи... недосягаемых мудрецов на высоких шестках, - но это неЯ. В религии страшит - одиночество среди рабов Божьих. Страшит Единобожие Слова над этикой личности. Экспансия Социума в мире требует большего обмена между вне-и-внутри, больше информации, а значит большей власти над окружающим. Информация унифицирует знания индивидуума, низводит личность до НИчто. А поэтому, личность, со своей правдой вне-Социума, не признает окружающих равными его соЗнания. "Когда человек приходит к ОдинОтчеству сознательно - ему не нужна идеоЛогия". "Социум - сборище НИЧТОжеств, и если их Бог - коллективное бессознательное, - то Он воняет скотным двором".