– Интересно, она всегда опаздывает? – недовольно произнес Серджио, помешивая маленькой ложечкой сахар в двойном эспрессо. Я никогда не понимал этой его привычки – пить кофе с сахаром. Для меня это было равноценно зажиманию носа, когда нюхаешь розы.

– Она ведь женщина, – улыбнулся я, выдохнув облачко ароматного дыма. Пачка заканчивалась. Чёртовы сигареты.

– Ну да, ты же спец по ним, – с нескрываемым отвращением сказал напарник.

– А с тобой что? За всё время, что я тебя знаю, ни разу не видел тебя с подругой.

– Во-первых, – Серджио с громким стуком поставил чашку на стол, – если ты не видел, и я тебе не рассказываю о ней, это не значит, что её нет. А во-вторых, – он замялся, – ты ведь знаешь, я не совсем обычный человек.

– И что?

– Скажем так, дать нам размножаться не входило в планы наших создателей.

– Да ну? – удивился я. – Совсем ничего не приделали?

Кулак Серджио пролетел в дюйме от моего лица, благо, я успел увернуться.

– Ещё одно слово об этом, и я сверну твою проклятую шею, – прорычал он. Потом отхлебнул кофе и немного успокоился. – Всё намного проще. У таких, как я, всё, что нужно, есть, только не работает. Так задумано.

– Мда, – покачал я головой. – Я представляю, каково тебе. Так вот для чего бои? Выпускаешь агрессию?

– Если бы я этого не делал, давно бы вышел на улицу и пристрелил парочку добродушных идиотов, – мрачно произнес Серджио.

– С тобою страшно работать, – улыбнулся я, и в сей же момент увидел, как в ресторан вошла Николь. На ней было элегантное платье с очень эротичным вырезом на груди. Она заметила нас и неторопливо, виляя своими сочными бедрами, подошла к нашему столику. Я вскочил и отодвинул для нее стул. – Доброго дня, мисс Вэнс. Вы что-нибудь будете?

– Только чашку капучино, – тихо сказала Николь. Она вела себя так, будто изнутри её терзали ржавые когти страха. Но кого она боялась?

– У нас для вас хорошие новости, мисс Вэнс, – начал Серджио. Он почувствовал, что если я буду разговаривать с нашей клиенткой, то слишком далеко заплыву по волнам вожделения.

– Он… он мертв? – дрожащим голосом спросила девушка.

– Необратимо мертв, – кивнул Серджио. – Если ходите, можем проехать в морг и посмотреть.

По тому, как Николь побледнела, я понял, что ей было не до шуток, и поспешно вставил:

– Не обращайте внимания, мисс Вэнс, это мой напарник пытается доказать вам, что у него есть чувство юмора.

Принесли капучино, официантка с завистью посмотрела на точно рвавшиеся на волю из-под тугого платья большие груди Николь. Я тоже не мог оторвать от них глаз, и от этого у меня, как у подростка, покраснели уши. Николь натянуто улыбнулась и достала из сумочки деньги.

– Вот оставшаяся сумма, – она протянула их мне. Я пересчитал банкноты.

– Мы не берем чаевых, – сказал я, положив на стол перед женщиной лишнюю сотню. – Если договорились на восемьсот, значит, восемьсот.

– Это за то, что справились так быстро. Молва не врет, вы и правда творите чудеса, мистер Гомес.

– Отдайте эти сто кредитов семьям тех полицейских, которые ценой своих жизней пытались задержать этого скота, – мрачно произнес Серджио, уши которого не выносили дифирамбов.

– Он что, убил полицейских? – спросила Николь. Терзавший её страх, похоже, усиливался.

– Одного убил, другого ранил, не переживайте на этот счет, – ответил я, затушив окурок сигареты в черной фарфоровой пепельнице. – Этот тип – конченая мразь, и он получил по заслугам. Можете спать спокойно. А если вам ещё что-нибудь понадобится, у вас есть мой номер телефона.

Николь кивнула и наклонилась ко мне через столик:

– Могу я поговорить с вами наедине?

– У меня нет секретов от напарника, – покачал я головой.

– Мне кажется, за мной следят, – прошептала Николь. – Я заметила возле своего дома бирюзовый фургон. Он простоял с утра и до того момента, как я поехала на встречу с вами, – мисс Вэнс вытащила из кармана сумочки бумажку, на которой был записан номер упомянутой машины. Немного поколебавшись, она дала её мне. – Когда я вышла из дома, он завелся и уехал.

– Ну, может, вы сгущаете краски, – улыбнулся я. – Это могла быть служба по ремонту или ещё кто-то в этом роде.

– Нет, мистер Гомес, из фургона за шесть часов никто не выходил и никто не садился в него. Мне страшно, – Николь и правда дрожала. Я пересел поближе к ней и обнял её за плечи.

– Вы что, всё это время наблюдали за ним? – раздраженно спросил Серджио. Он терпеть не мог женские истерики. А у Николь, похоже, она сейчас будет.

– Вы думаете, я сошла с ума? – женщина посмотрела мне в глаза взглядом, в котором я прочитал мольбу о помощи. Я не мог оставить её вот так, в тесной клетке кошмара, в который превратилась её жизнь.

– Вы не сошли с ума, – сказал я Николь. – Мы проверим фургон, это я вам обещаю, – я свернул бумажку и положил её в нагрудный карман плаща. – А теперь разрешите вас проводить до автомобиля?

И в этот момент Серджио схватил со стола банкноту, которую Николь так и не убрала в сумочку, и спрятал в свой бумажник.

Несмотря на то, что выкидышами криминального мира в Городе можно было застелить дорогу от мэрии до самой преисподней, полицейский участок здесь был всего один. Губернатор считал, что и этого много, ведь у него на бумаге все мы жили в чёртовой утопии. Тебе не всадят нож в спину в темном переулке за пару сотен кредитов. У твоей дамы не украдут сумочку. Твоему другу не вышибут мозги лишь потому, что он не понравился какой-то сволочи с раздутым чувством собственного величия. Иногда я думал – а может, это губернатор живет в реальном мире, а мы все спим и видим один нескончаемый долбаный кошмар?

Покосившаяся дверь, мерило щедрости чинуш, издала жуткий вопль. Я вошел. Вошел – и будто бы попал в мир какой-то мрачной сказки, созданной больным воображением. Огромный зал, заставленный тяжелыми письменными столами, был забит людьми. Теми, кто заявлял, и теми, на кого заявляли. Словно недалекий повар бросил в чан с клубникой пригоршню грязи и всё это перемешал, в надежде получить аппетитное блюдо. Но это могло вызвать лишь отвращение.

Я кое-как протолкался через этот клокочущий бедлам и толкнул хлипкий кусок фанеры, отделяющий от зала жалкие семьдесят два квадрата отдела убийств. Детективы отдела не сразу меня заметили. Но когда все же поняли, кто их посетил, в унисон зааплодировали, словно я был для них героем вроде Грязного Гарри. Это меня не на шутку смутило. Ведь сегодня не я был героем. Слегка поклонившись каждому, я направился к кабинету Кастелло.

– Майк? – удивленно воскликнул Фрэнки, едва я пересек порог его нерушимой крепости. Он всегда так называл эту тесную комнатку с единственным окном, под потолком которой вяло вращался желтый от дыма дерьмовых сигарет вентилятор. – Какого чёрта ты сюда заявился? Ты что, забыл, что у некоторых наших руки чешутся посадить тебя на электрический стул?

– Сегодня я этого не заметил, – улыбнулся я, усевшись на шатком деревянном стуле.

– Ну да, сегодня ты для них чёртов кумир, – усмехнулся Фрэнки. – Если бы ты знал, сколько засранцев стреляют в копов, а потом спокойно выходят под залог.

– Ты всегда знаешь, где меня найти, – ответил я, сунув в рот кривую сигарету. – И услуги мои стоят недорого.

– Всё шутишь, – отмахнулся Фрэнки. – Ты что-то хотел?

– Ты ведь обещал держать меня в курсе. Вот я и пришёл за новостями.

– Новостей пока нет, – покачал головой Кастелло. – Я отправил запрос по «Плимуту» в Управление, они обещали дать ответ до завтрашнего утра.

– А водитель? – я немного пожевал сигарету и прикурил, наконец.

– Документов при нем не нашли, мордашка тоже нигде не числится. Доктор Франкенштейн сделает вскрытие и расскажет о своих впечатлениях. Думаю, завтра я смогу передать тебе его слова.

– Опять завтра, – хмыкнул я.

– Ну да, мы вообще-то полицейские, а не одержимые мстители-одиночки, которым закон не писан. И мы подчиняемся системе.