– Это суп, милая, а не ядерные отходы. – Определенно, у ее подруги склонность к преувеличениям. Это иногда злило Глед, но и нравилось в Энн.

– Я сама позвоню Кристоферу Деппу, – внезапно заявила Энни.

– Что? Что ты сделаешь? – Глед с трудом усидела на стуле.

– Ты слышала что.

– Ни в коем случае! Нет! Я запрещаю тебе говорить обо мне с Крисом. Если бы такое сделала я, позвонила Майклу, что бы ты почувствовала?

Энн нахмурилась еще сильнее.

– Я бы взбесилась.

– Я тоже буду в бешенстве, если ты хоть слово скажешь Крису Деппу обо мне.

Энни задумалась, и в глазах у нее появилось озабоченное выражение.

– Но я боюсь, что ты все испортишь.

– Нечего бояться. – Гледис тяжело вздохнула, подумав, что она уже все испортила. – Обещай мне, что не будешь вмешиваться, – взмолилась девушка. – Пожалуйста, – добавила она для большей убедительности.

– Хорошо, – пробормотала Энни. – Только не глупи.

– Какой приятный сюрприз, – воскликнула мать Гледис, когда открыла входную дверь. Бэт, сохранившей стройность и привлекательность, было за пятьдесят.

– Я подумала, что пора бы принести тебе мой подарок с Гавайев, – сообщила Гледис, проходя за матерью на кухню, где Бэт сразу же налила им охлажденный чай в высокие бокалы. Гледис положила на стойку коробку орешков в шоколаде.

– Я рада, что твой отпуск прошел так хорошо.

Девушка придвинула высокий табурет и уселась за стойкой, пытаясь выглядеть спокойной, хотя это было далеко не так.

– Когда я была на Гавайях, я познакомилась кое с кем.

Ее мать немного помолчала, потом улыбнулась.

– Я как раз об этом подумала.

– Почему ты это говоришь?

– О, у тебя такое выражение лица. Ну, расскажи, как вы познакомились, как он выглядит, откуда он и кем работает.

От града вопросов Глед невольно рассмеялась.

Бэт добавила в чай ломтики лимона и живо направилась через кухню. Наконец-то через пятнадцать лет ее мать начинает преодолевать ту горечь и чувство утраты, которые появились из-за одержимости мужа бизнесом. Горе, причиненное его невниманием, а потом кончиной, начинает наконец отступать.

С облегчением и радостью Гледис увидела признаки, что мать приходит в себя. Но, предвидя огорчение Бэт, сказала:

– Мам, честно говоря, не думаю, что он тебе понравится.

Мать удивилась:

– А почему?

Глед ни минуты не колебалась и тут же добавила:

– Потому что он напоминает мне папу.

Глаза матери округлились, и на них навернулись слезы.

– Нет, доченька. Нет. Ради всего святого, нет.

– Я думала над твоими словами о наших отношениях, – говорила Гледис Барту несколько часов спустя. Мрачные предостережения матери сильно расстроили девушку. Нервы у нее расшалились.

Барт не отличался высоким ростом и мужским шармом, как Крис, но зато был очень спокойным человеком. С ним всем было легко. На самом деле после напряженных, хотя и немногих часов, проведенных ею с Кристофером, общение с Бартом приносило настоящее облегчение.

Это были абсолютно разные люди.

За то время, которое потребовалось бы Барту, чтобы утром принять душ, Крис мог пробить сделку на строительство жилого комплекса. Весело провести вечерок, в представлении Барта, значило решать кроссворд в газете.

В Кристофере все было сложным; в Барте – все ясным и простым. Это прямой и честный человек, из которого выйдет хороший муж и любящий отец.

– Продолжай, дорогая Глед. Я тебя слушаю, – напомнил Барт, когда Гледис замолчала.

Она задумчиво постучала пальцами по столу.

– Не так давно ты говорил, что мы оба должны серьезно подумать, чтобы наши отношения… Я хотела, чтобы ты знал, что я… в последнее время сама об этом думала.

Барт не проявил никаких эмоций. Он положил гамбургер, посмотрел в ее сторону и небрежно спросил:

– Почему теперь?

– Гм… мне скоро будет двадцать шесть. – Внешне Глед сохраняла спокойствие, но сердце у нее стучало, как кузнечный молот.

Она необыкновенная трусиха. Но что еще она может сделать? У матери чуть не началась истерика, когда дочь рассказала ей о Кристофере. Гледис переполняла тревога. С одной стороны, Энни, такая уверенная, что именно Кристофер предназначен для Глед. С другой – мать, которая убеждала, что дочь горько пожалеет, если свяжет свою жизнь с фанатиком, отдающим все время работе.

Напуганная и неуверенная в себе. Глед чувствовала себя между двух огней.

Барт уселся поудобнее на красном пластмассовом стуле. Эта закусочная была его любимым местечком, и он приводил сюда девушку всякий раз, когда они встречались.

– Так ты думаешь, что нам нужно серьезно подумать о женитьбе?

Гледис подводила к этому весь вечер, но теперь, когда Барт прямо поставил вопрос, она заколебалась. Если бы только Крис не целовал ее. Если бы только он не держал ее в своих объятиях. И если бы только она не поговорила со своей матерью.

– Я скучал по тебе, когда ты уезжала, – сказал Барт, глядя ей в глаза.

Гледис знала, это предел эмоциональных возможностей Барта. Большего добиться от него невозможно. Романтические отношения были его слабой стороной, а надежность и уравновешенность – сильной. Он всегда будет рядом с женой. Из него выйдет отец, который станет играть с сыном в прятки во дворе. Отец, который на Пасху будет дарить жене и дочери красивые розовые букетики к корсажу. Он – утес, крепость постоянства. Если бы только она могла его полюбить…

Возможно, у Кристофера талант наживать миллионы, но никакие деньги не смогут купить счастья.

– Я тоже по тебе скучала, – тихо проговорила Глед. Она думала о Барте, размышляла о нем. Во всяком случае, несколько раз. Разве она не отправила ему открытку? Разве она не привезла ему в подарок книгу о вулканах?

– Рад это слышать, – сказал Барт и, откашлявшись, добавил: – Гледис Филд, окажи мне честь и стань моей женой.

Настало время ей отвечать на предложение. Теперь, когда Барт его сделал, Гледис не была уверена в своих чувствах. Наступило ли облегчение? Ее состояние было далеко от этого. Удовольствие? Да, в какой-то степени. Но и не такая радость, когда хочется широко распахнуть окно и крикнуть об этом на весь белый свет.

Радость. Это слово как будто неожиданно ударило ее в лицо. Радость – вот что она почувствовала, когда Кристофер обнял ее в первый раз. Бесконечная радость и предвкушение еще большего счастья.

Женское счастье, которое она отвергает из страха. Барт, может быть, и не окажется ее самой большой любовью, но он будет о ней заботиться и посвятит ей всю свою жизнь. Этого достаточно. Она станет жить этим.

– Гледис? – напомнил Барт.

Девушка попыталась улыбнуться, выглядеть счастливой и возбужденной. Он заслуживал этого.

– Да, – прошептала она, протягивая ему через стол свою руку. – Да, я выйду за тебя.

– Что это значит, – помолвлена с Бартом? – возмутилась Энни. Она так повысила голос, что Глед отвела телефонную трубку от уха.

– Сегодня вечером он сделал мне предложение, и я согласилась.

– Но ты не можешь этого сделать! – пронзительно закричала подруга.

Гледис не обращала внимания на ее вопли.

– Конечно, могу.

– А как же Кристофер? – тут же спросила Энн.

– Я решила больше с ним не видеться. – Гледис сохраняла самообладание, хотя это было нелегко.

– Если согласие на брак с Бартом – одно из твоих твердых решений, я думаю, тебе нужно поговорить с психиатром.

Гледис невольно рассмеялась. Ее решение как раз и имело целью сохранить в порядке психику, а не разрушать ее.

– Не знаю, что тут смешного. Просто не могу поверить, что ты сделаешь что-то вроде этого! А как же быть с подвенечным платьем тетушки Эммы? Разве оно ничего для тебя не значит? Тебе безразлично, что Майкл, тетушка Эм и я – все мы считаем, что теперь платье должно перейти к тебе? Ты не можешь от этого отмахнуться. Может случиться что-то ужасное.

– Не будь смешной.