Незадолго до рассвета я забылась сном и не слышала, как ранним утром возвратился Керк. Первым подтверждением этому был его жесткий голос, доносившийся со стороны веранды. Он явно с кем-то спорил. Я быстренько оделась и вышла посмотреть на происходящее, почти уверенная, что возмутитель спокойствия — Нордж.

Нордж в самом деле находился там, но впервые спорщиком оказался Джи Ди. Он стоял, уперев руки в бока, и воинственно смотрел на Керка, а Дэн озабоченно бегал вокруг них, напоминая рефери на ринге, готового встать между боксерами.

— Но почему? — настаивал Джи Ди. — Приведите хотя бы одну вескую причину. Это единственное, что я хочу слышать.

— Я привел уже достаточно причин, — ответил Керк, — и вам остается только поверить, что все они серьезны.

В этот момент зазвонил телефон, и он пошел ответить, бросив мне на ходу: «Доброе утро». Вероятно, после его возвращения уже прошло некоторое время, так как на нем опять была рабочая одежда, и он был вооружен, как обычно. Я услышала его сдержанный ответ: «Луэлин Керк слушает».

— Что происходит? — спросила я, не обращаясь к кому-то конкретно. Ответил Джи Ди:

— В основном то же самое. Керк живет в условиях так называемого чрезвычайного положения столь долго, что оно его допекло. Он узнал, что вчера я проводил съемки за пределами поместья, и рассвирепел, как бык.

— Он настаивает, чтобы мы не покидали территорию плантации, — добавил Дэн. — Но ты же знаешь, Рокси, это невозможно.

Я подумала, что они должны знать об агенте повстанцев в нашей среде, и рассказала им о листовке и о подозрениях Керка в отношении визита Се Лоука. В присутствии Норджа я не стала упоминать Сити. На Джи Ди моя информация не произвела никакого впечатления.

— Я согласен, — сказал он, — идет война. Сам был на войне помасштабнее чем эта. Знаете, что говорит Хуссейн? Что во всей Малайе предположительно насчитывается три-четыре тысячи партизан, а по тому, как ведет себя Керк, можно подумать, что все они собрались только вокруг этой чертовой плантации.

Если рассматривать ситуацию под таким углом, предосторожности Керка действительно могли показаться излишними.

— В конце концов, мы уже два дня здесь, и ничего не произошло, если не считать того шального выстрела в Рокси, — резюмировал Дэн.

— Спасибо, Дэн.

— Добавлю, что это произошло ночью, — уточнил Джи Ди. — А сейчас в полном разгаре день. Вчера я провел на съемках целый день и не видел ни одной живой души.

— Предлагаю посоветовать Керку утопиться в озере, — вступил в разговор Нордж, видимо настроенный так в большей мере из враждебности к Керку, нежели из солидарности с Джи Ди.

— Я все улажу, — заявил Дэн.

И когда через несколько минут появился Керк, он со знанием дела принялся за тонкую работу превращения черного в белое.

Дэн был хорошим бизнесменом, потому что обладал бесценным талантом «искренности», сочетавшимся с врожденным чувством наилучшего подхода к своим оппонентам. Вероятно, именно эти качества позволили ему стать таким хорошим теннисистом. Во всяком случае, и в этот раз он перевел все на коммерческую основу: раз мы приехали сюда отснять определенный материал, то запрет делать это будет означать провал нашей миссии. В отличие от Джи Ди он не высказывался презрительно о дурных предчувствиях Керка, а счел их лишь резонными опасениями. Конечно же, было бы безопаснее находиться вблизи от бунгало, но это принесло бы такие же плоды в нашей работе, как и Керку в его делах, поступай он подобным образом. И далее в том же духе.

— Хорошо, — согласился он устало, — у меня нет никакого желания мешать вам в вашей работе. Вы многим рискуете, покидая территорию поместья, намного большим, чем предполагаете, но вас все-таки трое, а с шофером четверо, кроме того, я попытаюсь выделить вам какую-то охрану.

— Прошу прощения, — вставила я, — но вы ошибаетесь: нас пятеро.

Керк с удивлением посмотрел на меня.

— Ну, уж вы-то, надеюсь, не собираетесь с ними?

То, что он как само собой разумеющееся отнес меня к разряду слабых маленьких женщин, завело меня мгновенно:

— Боюсь, что буду вынуждена делать это, так как, уезжая из дома, забыла взять с собой свое вязанье, — елейным голоском пропела я.

Керк сжал губы.

— Конечно, — пробормотал он и своей негнущейся походкой удалился в сторону завода. А мы отправились к столу. После завтрака я переоделась в наряд, который был на мне в прошлую съемку.

Появившаяся наконец охрана состояла из Че Муды, двух вооруженных аборигенов и самого Керка. Он не объяснил, почему сам решил сопровождать нас, но мне показалось, из-за меня. Конечно, после инцидента в его спальне он имел все основания сомневаться в том, что у меня хватит ума даже на то, чтобы укрыться в доме от дождя, но мне не нравилась такая оценка моей персоны.

Впереди шел грузовик с киноаппаратурой, в задней части которого расположились Керк и его люди. Следом, в джипе с Хуссейном за рулем, ехали Дэн и я. Хуссейн пропал из вида со дня нашего приезда на плантацию и был по-детски рад видеть меня снова. По тому, как он вскочил, чтобы помочь мне сесть в автомобиль, протер сиденье и поднес огонь к сигарете, можно было подумать, что он задолжал мне кучу денег. И все это он сопровождал улыбкой, обнажавшей его желтые зубы, как у дурачка на празднике Хэллоуин.[6] Я не противилась такому проявлению чувств, так как нуждалась хотя бы в чьем-то искреннем восхищении.

Проехав около мили по извилистой дороге, Керк подал сигнал остановиться. Он вылез из грузовика и сказал:

— Здесь кончается дорога, по которой можно проехать на автомобиле. Джи Ди с удовлетворением потер руки.

— Это уже на что-то похоже, — сказал он и приступил к рекогносцировке.

По кивку Керка Че Муда и два охранника последовали за ним. Они скрылись в зарослях папоротника высотой около шести футов. Пока все ожидали возвращения Джи Ди, я вышла из джипа и осмотрелась.

Мы забрались в дальний угол поместья, но необитаемым он мне не показался. В роще трудились сборщики латекса. Я уже знала, что работы на плантации начинаются в пять утра и еще до восхода солнца подсечка гевей обычно заканчивается. У основания ствола снимался в виде змейки тонкий слой коры, и латекс стекал в специальную чашу, прикрепленную у нижней части надреза. Для заполнения чаши требовалось около четырех часов. Сборщики выливали собранную жидкость в большие ведра, а затем на коромыслах полушагом-полубегом переносили их на пункт сбора у дороги, ярдах в ста от места нашей остановки.

Деревья, стоявшие у самого ограждения, не использовались. Рассмотрев их стволы вблизи, я обнаружила, что они варварски изрублены в нескольких местах.

— Дело рук бандитов, — раздался у меня за спиной голос Керка, заставивший меня вздрогнуть. Я, и не заметила, что он шел за мной. — Как видите, они действительно существуют в природе, мисс Пауэлл.

— А я и не сомневалась, — ответила я. — Но если это единственное зло, которое они причиняют, то я не очень потрясена. Тут испорчено всего несколько ваших деревьев.

— Им вполне по силам изрезать все мои деревья. — Голос Керка звучал спокойно. — Но у них есть весьма резонная причина… ограничивать себя. Если они лишат сборщиков работы, им не у кого будет вымогать деньги и продовольствие. Их цель — искалечить плантацию, не убивая ее, и таким путем выжить меня отсюда. А эти деревья, — он кивнул на искалеченные стволы, — будет невозможно использовать в течение нескольких лет. — Слабая улыбка промелькнула на его лице. — Ваш друг мистер Нордж, вероятно, назовет это борьбой за овладение экономикой.

— А почему, собственно, и нет? — сказала я. — Согласитесь: зачем мириться с такой жизнью, если не из-за денег?

Он задумчиво посмотрел на меня, и снова мне показалось, что он оценивает меня с какой-то отстраненностью.

— Действительно: зачем? — пробормотал он. — Давайте лучше посмотрим, как идут дела у остальных.