Полагаем, мы довольно убедительно доказали, почему вред, производимый евреями, присущ им не как личное свойство каждого из них в отдельности, происходящее из личной испорченности, а как национальная особенность, имеющая историческое происхождение, основанная на религиозно-национальном их самосознании. Этого большей частью не понимает наш невежественный псевдолиберализм или гуманизм, почему между адептами последнего и евреями возникают постоянные, подчас даже забавные недоразумения. «Уничтожить всякое законодательное различие между евреями и христианами, да рушится все, что разделяет их и мешает тесному, сердечному братскому слитию воедино! – так восклицают „прогрессисты“, защитники иудеев. Последние очень рады приобрести равноправность с христианами, но о братском сближении и тем менее „слитии“ нисколько не помышляют и вовсе его не желают. Недавно „Вестник Европы“ выступил с речью: как было бы хорошо допущением свободных брачных союзов с инородцами (читай: евреями) содействовать „слитию последних с православным господствующим населением России“. (Он даже прибавляет, что это могло бы „улучшить наш народный тип“ на основании закона о перекрещивании рас). Но еврейская газета „Русский еврей“ с нахальной откровенностью, характеризующей русскую еврейскую прессу (очевидно, что она уже начинает сознавать себя силой), прямо заявляет, что „евреи таковых браков не желают“, что для них это „вопрос национального существования“, так как браки привели бы к „исчезновению их национальной особи“, и они нисколько не расположены „наложить на себя руку“… Вот вам и „слитие“!… Но, не желая слития с господствующим населением страны, упорно сохраняя себя в отдельности, в положении особой национальности, они тем не менее, повторяем, требуют себе полного уравнения с ним в правах и даже не признают за ним прав преимущественных, как – хозяина. Когда мы однажды, во время оно, допуская в принципе необходимость дать евреям свободу религиозной, внутренней и гражданской жизни, заметили при этом, однако, что хозяева земли (русский народ) могут принять и уважить гостей, даже и непрошеных, но не могут быть обязаны сажать их на свое хозяйское место и давать власть хозяйскую тем, которые не способны сочувствовать сохранению хозяйского порядка, в хозяйском духе и смысле, – евреям такое сохранение за русским народом господствующего значения не понравилось. Такое различение вовсе не уместно, отвечали они. „Как разобрать тут (в России-то!), где хозяева, где гости?!“ – возразил нам орган просвещенных евреев „Сион“. Если, пояснял он, хозяева те, которые многочисленнее и сильнее, так ведь это грубое право сильного; если те, которые прежде поселились, так евреи-де поселились тут раньше славян! „Так или иначе, – продолжает „Сион“, – но судьба определила нам жить не особняком, а сообща с вами, с другими народами, и так как политические общества существуют ради благосостояния всех и каждого, то от евреев можно лишь требовать, чтоб они взяли на себя соответствующую часть общих трудов на общее дело, с предоставлением им, разумеется, и соответствующей части в заведывании этим общим делом“. Другими словами, евреи отрицают права тех, чьим трудом и духом сложилось государство, не хотят и знать, почему Россия – Россия, а не какое-то безличное и безразличное сочленение, почему Англия – Англия, Франция – Франция, и т. д. То есть, ревнуя о сохранении своей национальности паче всего, не признают прав национальности того народа, среди которого явились пришлецами, и требуют себе, как и отвечал им „День“, не только прав человеческих и общегражданских, но и полноты прав политических!… И добро бы еврейская национальность вся целиком вмещалась в пределы данного государства; но она расплескалась по всему миру; стало быть, она предъявляет право на соучастие в управлении в каждой стране, где она благоволила водвориться. Другими словами, евреи требуют для себя уравнения в правах с господствующим населением – без уравнения в обязанностях, ибо исполнение обязанностей заключается не только в отправлении повинностей (евреи же и повинности отправляют систематически дурно, а от воинской всеми мерами уклоняются), но и в искреннем охранении политического и нравственного строя господствующей народности, т. е. того, что составляет историческую индивидуальность страны… Особенность евреев заключается именно в космополитической форме их исключительной национальности, а между тем именно теперь пущено в ход странное предположение, будто еврейская национальность способна стать повсюду и местной национальностью! Хотят уверить, что евреи, оставаясь членами единой нации, которой бытие и призвание обусловливается отрицанием христианства, должны в то же время признаваться всюду в христианских странах, в каждой отдельно, „патриотами своего отечества!…“

Прежде у этой единой и в то же время космополитической нации не было единого внешнего центра, около которого она могла бы теснее сплотиться, – но в последние два десятка лет, одновременно с распространением фикции о еврейских местных патриотизмах, возник и по крайней мере слагается, укрепляясь год от году сильнее, и этот центр, не только с административным, но и политическим значением, Мы разумеем «Всемирный Израильский Союз (Alliance Israelite Universelle)" в Париже с его эмблемой, изображающей земной шар, над которым возносятся Моисеевы скрижали (не христианский крест!) и с его девизом: „все израильтяне солидарны между собою (tous les Israelites sont solidaires les und des autres)"… Как эта солидарность вяжется с местным патриотизмом и „с правом иметь часть в управлении страною“! „Всемирный Союз“ является как бы верховным еврейским правительством и – благодаря смертной охоте многих европейских государственных мужей прослыть людьми „прогресса“, свободными от предрассудков, а может быть, и благодаря иудейскому могуществу – чуть не признается в этом качестве самими правительствами. Поставив себе задачей защиту еврейских интересов везде и всюду, он посылает своих уполномоченных к державам, где эти интересы почему-либо утеснены, требуя объяснений и покровительства своим единоверцам то от султана, то от румынских, или сербских, или испанских властей, то от русского министра внутренних дел, генерала Тимашева. „Союз“ зорко следит за всем, что происходит в мире, и в своем „Центральном Комитете“ постановляет решение: как действовать, какое направление дать общееврейской национальной политике при таких-то новых обстоятельствах. Нельзя сказать, чтоб все это совершилось очень секретно: Центральный Комитет издает бюллетени, которые при краткости своей довольно красноречивы; но некоторые распоряжения не вносятся даже и в бюллетени. С 1873 г. Центральный Комитет обратил особенное внимание на наше отечество, где проживает большинство еврейского народа, и успел учредить в пограничных с Россией областях, в сорока пунктах от Мемеля до Брод, до сорока местных комитетов (список пунктов доставлен нам частным образом из Парижа – в бюллетенях о них ни слова). Эти пункты образуют два пояса – левый, с главной квартирой в Кенигсберге, под управлением д-ра Бамбергера; правый, с главной квартирой в Лигнице, под управлением д-ра раввина Зандеберга; оба управляющие – члены Центрального Парижского Комитета… Главным образом облегают эти 40 еврейских комитетов царство Польское и северо-западную нашу границу… Впрочем, о характере деятельности „Израильского Всемирного Союза“ были сообщены в высшей степени интересные данные, все еще тщетно ожидающие внимания людей серьезных, в «Руси“ 1882 года…

Но учреждение «Израильского Всемирного Союза» очень недавнее. Почти двухтысячелетним сохранением своей исключительной национальности, не только в течение долгих веков гонения, но и в новейшие века соблазнов европейской культуры и цивилизации, обязаны евреи прежде всего Талмуду, в котором вся ограниченность фарисейского мировоззрения с его грубым поклонением букв и форм, весь «квас фарисейский», противоположный по самой сущности духа учению Христову, нашел себе, в своем дальнейшем развитии, полное выражение. Хотя «Всемирный Союз» поместил в своей эмблеме Моисеевы скрижали или десять синайских заповедей, но дело вовсе не в этих заповедях, принятых и христианством и лишь превзойденных им, а дело в еврейском религиозно-национальном законодательстве, комментированном и продолженном Талмудом. Справедливее было бы поставить в эмблему Талмуд: им определяется общий современный национальный тип еврея с присущей ему вредоносностью. К последователям Моисея и его скрижалей принадлежат и евреи-караимы, но они отвергают Талмуд, – и ни к ним не имеет христианское население, ни сами они не питают к нему никакой ненависти. Вредоносны собственно талмудисты: они-то отождествили с талмудическим мировоззрением свое религиозно-национальное самосознание; на Талмуде зиждется еврейская отчужденность от презираемого ими внутренно христианского населения; Талмудом внушается эта деятельная, хотя бы большею частью и маскированная, к христианам враждебность. Без отречения от Талмуда и талмудизма и без искреннего возвращения к тем скрижалям, которыми прикрывается «Израильский Союз», нет разрешения еврейскому вопросу, утруждающему теперь умы во всем мире.