Но в тот вечер, Каверин по наивной юности не понял: глаза, что устроили у него внутри пожар, были не просто так. Тогда он, утомлённый тренажёром, просто потерял бдительность и был элементарно отловлен женскими чарами. Да и откуда ему с казарменным лексиконом упрощённо-грубых чувств было знать, что существует на свете самое неотразимое оружие – женские чары? Откуда ему, в своей самоуверенности, было знать, что любовь и смерть – сёстры-близнецы в своей беспощадности, что у них одинаково нет ни жалости, ни сострадания к своим жертвам. И если смерть иногда приносит мучения, телесные и обычно недолгие, то любовь коварна, беспощадна и обманчива беспредельно. Ослеплённую и уловленную в свои сети добычу она с садистским наслаждением мучает всю оставшуюся жизнь, оставляя жертве только воспоминания того сладостного мига, когда отнимала её разум. Ведь только лишённый разума человек может увидеть в земной женщине идеал!

В тот вечер ему даже на секунду не пришло в голову, что любовь к женщине – подарок в земной жизни – всего лишь подсказка. Подсказка в стремлении к самопожертвованию. Именно к САМО-жертвованию, себя, а не чего-то или кого-то.

Именно в этом, непередаваемо-чарующем состоянии нисходящей Божественной благодати, любовь, не спрашивая разрешения, творит в сердце безграничный произвол: любовь готова подменить реальность любимой женщины совершенно иной реальностью. Любовь создана, чтоб реализовать звездой своё духовное дитя в далёком бездонном Космосе. Любовь лучом вырывается из созревшего мужского сердца в безвременную бесконечность Творца. Из сердца, Творцом же и посеянного. Именно сердце любящего мужа и есть то звено, что замыкает в круг вечность Бытия и Духа Вселенной. Именно в миг сопряжения с безвременной бесконечностью, в соитии с ней, ураган буйного оргазма, дикого сладострастия и чувственных переживаний неизмеримо сильнее, чем то, что способна вызвать в мужчине-Творце земная женщина. Но насколько же тяжела эта вневременная мучительно-сладострастная боль: сжигая себя, сеять Семя!

"Бог есть любовь", "Ищи Бога в себе". Когда, у какого любящего мужчины хватит дерзновения помыслить эти слова буквально: он, земной человек, в своей всепроникновенной любви и есть Бог, Бог-Творец?

Но в тот вечер Каверину было не до осмысления и объяснений себе, что с ним случилось. В тот вечер Каверин просто попался. Многие мужья думают, что в свое время они сами выбрали себе жену. Чепуха полнейшая!

И стопарик в тот вечер – такой был гадостью, тьфу!

"Где потерял, там и ищи", – азбучную истину из курса тактики поисковых операций решил применить на деле. Но разве думал он, промеряющий взад-вперёд автобусную остановку на своих самоназначенных дежурствах, что вовсе не его зоркий взгляд выхватил из толпы яркую девушку? Да нет же! Это она высмотрела симпатичного стройного курсанта, поглощённого какими-то заботами (значит самостоятельный!). Это она собрала и залпом бросила в него все свои женские чары. И попала. После, даже спустя годы, она, руководимая своей женской мудростью, не расскажет ему правды: "А зачем? Пусть думает, что он меня сам нашёл и победил".

После нескольких недель вечерних бдений на остановке подкараулил, наконец. В этот раз она была с подружкой. Возбуждённо-весёлые, прерывая себя смехом, оживлённо обсуждали что-то, по-видимому, недавно происшедшее.

"Ну, уж здесь-то я не промахнусь…" – Позвольте представиться: курсант Каверин Павел Матвеевич, – глядя на свою избранницу, поднёс ладонь к виску.

– Соня, – подала ему руку в зелёной, с узорами, рукавичке.

– Наташа, – кокетливо, со смехом шевельнула плечами подружка.

– Сонечка, только очень серьёзно, сколько у нас будет детей? – не выпуская её руки, настороженно-ожидающе, как перед первым прыжком с парашютом смотрел в её бездонные глаза.

В своём волнении, за подготовленной заранее фразой, он не заметил, какая восторженная буря прокатилась у неё в груди: "Он мой! Сладостный, сладостный миг!"

Долго, как ему показалось, бесконечно долго, она держала паузу.

– Двое. Мальчик и девочка, – тоже, как перед прыжком, ответила, набрав в грудь воздуха.

Каверин успел только отметить боковым зрением, как потускневшая Наташа заскочила в подошедший автобус. Поняла, что им сейчас не до неё.

"Мальчик и девочка…" Девочки, Вера и Надя, с разницей в два года, ну, с кем не бывает… Зато в третий раз всё происходило согласно научным расчётам и астрологическим таблицам. Но, наперекор всем научным суевериям, получилась дочь Люба.

Даже много после, когда подросли дети, Каверин не понимал, – ему и в голову не могло такое прийти, – что его Соня, милая доброжелательная жена, считала его самого своей собственностью. Она была убеждена, причём безоговорочно, что её муж – это её раб. Она, правда, делила мужа ещё с одной собственницей – со службой, но полагала это злом неотвратимым и мирилась с ним… Зато в остальное время!.. Но откуда Каверин мог такое знать, если ему об этом никто не рассказывал? Превосходство, с которым Соня его опекала, было мягким и беспрекословным, матерински-покровительственным и обтекаемо-ненавязчивым. Он был её собственностью, четвёртым ребёнком. Вся её любовь проявилась именно в материнстве.

Особенно Каверина изумляло, что и дочери относились к нему так же, по-матерински. Воодушевлённые примером матери, они и себя также готовили к материнству. Для Софьи и дочерей цель продол- жения рода была очевидно главной и непререкаемой. При этом они не желали ни знать, ни думать, что мужчина по сути своей совершенно иное существо: что он вектор, изошедший из её, женщины, лона, энергетический луч, что его главная задача – безошибочно выбрать направление, чтоб не промахнуться в Ничто и Никуда, а попасть именно в точку, где своей жертвой он продолжит Вселенную.

Магия Бытия и Духа… Мужская неразборчивость часто не в состоянии понять, что привлекает в женщине: неодолимая сила похоти, исходящая жаром половой чакры или излучаемый из её глаз неизреченный свет чистоты, целомудрия и непорочности. Мужчина не знает, что его тянет к женщине. Не знает, а часто и знать не желает!

В каждой молодой девушке есть зачаток великой матери и великой любовницы. Каждая девушка, сознательно или нет, мечтает принадлежать мужчине, быть чьей-то женщиной. По той лишь причине, что она является частью Вселенной. Важной, необходимой, но частью. Женщина – неактивное начало. Она не способна творить, она способна лишь сохранить и воспроизвести собой через многие поколения то, что было вложено в неё до её рождения. Причём обязательно: ведь чей ребёнок будет выношен и выкормлен, для женщины не вопрос. Она в слепоте своей материнской любви будет защищать своего ребенка любой ценой, даже если зачала его от самого дьявола. Не каждая девушка становится матерью, не каждая девушка становится любовницей. И уж совсем немного тех счастливых, с многочисленным потомством, женщин, которые, одаряя ласками своего мужчину, получали ещё и своё сладострастное любовное счастье.

Софья оказалась умной, расчетливой, с холодным рассудком и прекрасно развитым чутьем женой. Каверину порой казалось, что она, беспредельная собственница, использует его по жизни не просто как инструмент для решения своих женских задач, но её поступками руководит ещё что-то настолько бездонно-древнее, чему и она сама никогда не даст разумного объяснения. Но и это, глядя по сторонам, он принимал как должное: у других дела обстояли почти также. Софья так и не стала ему любовницей. Все его уговоры к тому, чтобы она с ним вела себя свободнее и раскованнее, натыкались на её убийственную женскую логику: