нежили.

Вам не взлететь!

Ваше место в болотах,

проквашенных квакшами,

Если хоть капелька крови землян –

на руках ваших.

Ждёт корабля,

поводя романически бёдрами,

Крашенная "ассоль",

просмолённая кнастером,

Ждёт – не дождётся:

пиратские снасти оборваны,

Выломан грот неизвестным,

но истовым мастером...

Тянет краса и себя в небеса,

как Мюнхаузен за косу, –

Даже глаза косы!

Но не приходит корабль,

разудалую сватая:

Девья ухватка вертепная –

вещь не крылатая.

Тянут себя в небеса...

(Так Мюнхаузен сказочный – за косу Пудреную –

сам себя в эмпиреи подтягивал!)

Но раздаётся из Космоса загодя: – На-ко-ся!

Ваша канава не есть

Байконур и Канаверелл!

Злостно вы Землю ослабили,

Космосу – сил не прибавили,

Дивную общую шапку Земли –

продырявили!

Вам не взлететь...

ОСЕННЕЕ

А я не привыкну жить,

Живу на земле впервые…

Хочется

Мне говорить

Всем людям

Слова простые.

Своё хочу сказать земле,

Клёну,

Чей лист догорает...

Поют петухи

На селе.

В сердце

И в небе –

Светает.

***

Ах, вот он, комочек Отчизны –

Поющая в зелени птаха!

Я знаю: умру не на плахе,

Умру – от любви к этой жизни!

С рожденья дано нам так много!

Я чувствую сердцем такое,

Что нету мне в жизни покоя,

Во мне постоянно – тревога.

За всё, что живёт и ликует,

За всё, что страдает и плачет.

Не знаю, как жить мне иначе,

Как выдержу ношу такую!..

ОДИНОЧЕСТВО

Осенний лес и холоден, и пуст.

Ноябрь настал.

Какая тишь кругом!

И только гулко раздаётся хруст

Валежника под мокрым сапогом.

Один лишь дуб хранит свою листву,

Как лета дар

И как о нём печаль.

Глаза мои всё ищут синеву,

Но нет её, есть лишь седая даль.

Я не могу не думать о тебе.

И что мне делать с этаким собой?

...В моей такой изменчивой судьбе

Ты словно летний лучик золотой.

сны мои

Валерию Ерицеву

Знаешь, мой друг,

мне часто так снятся

Наши поля, перелески, жнивьё.

Надо бы, что ли,

почаще встречаться,

Как-то не так

мы, наверно, живём.

То нас потоком несёт на стремнину

Мимо отеческих тёмных ворот,

То попадаем в богемную тину,

То суета нас берёт в оборот.

Я ведь о чём загрустил ненароком,

Тихо травинку в зубах теребя:

Наше ли это и будет ли впрок нам,

Что забываем порой про себя?

Спой мне про степь

да про Волгу про нашу,

Много ль осталось нам

радостных дней!

Я ж – помолчу, я послушаю,

ставший

С песней твоей и мудрей, и светлей.

Знаю, мой друг,

нам с тобою нечасто

Тихо попеть удаётся вдвоём.