— Ради Бога, не стреляйте! Мы уходим!

Браун схватил Белла за руку.

— Послушай!

Вдалеке они услышали крик погонщика, затем стук копыт о камни и громыхание фургонов.

— Уходят, — сказал Браун. Он тихо и с чувством выругался. — Я-то думал, у нас будет драка.

Заговорил Билл Коффин. В его голосе звучало раздумье.

— Как я помню, Девитт купил этих лошадей у Уилера. Они были сильно норовистые.

Все тут же принялись обсуждать этих лошадей.

— Сильно норовистые, — согласился Джексон, и неожиданно в его голосе послышалась надежда.

— Он всегда утверждал, — серьезно сказал Монтана Браун, — что это самые быстрые лошади во всей округе. Думаешь, он был прав?

— Может, узнаем, ради интереса, — сказал Коффин.

— Давайте, — предложил им Руни. — Я посмотрю, в каком состоянии те парни на перевале.

С криками трое ковбоев побежали к лошадям и растворились в ночи.

Руни рассмеялся.

— Человек молод лишь однажды, — сказал он Клэю и затянулся сигарой. — Босс, похоже их лошади этой ночью будут самыми быстрыми в округе.

Хэнк Руни и Белл подошли к лежавшим на земле людям.

— Если хотите, чтобы о вас позаботились, не затевайте ничего, — посоветовал им Руни.

Один был мертв, — тот которого снял со скалы Коффин. Одному прострелили ногу, другому — дважды плечо. Когда их уложили в бараке, их осмотрел Руни и они получили кофе от Махафи, Клэй Белл вышел к кораллю.

— Возьму вороного, — сказал он Хэнку. — Поеду в город. Шорти там один.

Через час после его отъезда трое усталых и вымотанных ковбоев возвратились на ранчо. За кофе они с ликованием рассказывали о своих гонках с фургонами.

— Да, эти лошади бегают хорошо, — сказал Джексон. — Монтана оцарапал одну из револьвера, та сразу вспомнила кого-то из родственников в Техасе и быстро смоталась.

— Они все же могли бы доехать, — согласился Коффин, — только вот фургон перевернулся.

— Те лошади, наверное, еще бегут.

Молодой лесоруб с раненой ногой повернулся к ним.

— Что с нашими?

— Идут, — сказал Коффин.

Монтана глотнул кофе.

— Сколько вы, ребята, дадите нам за двадцать две пары высоких ботинок на шнурках?

— Вы заставили их идти пешком? Босыми? Черт побери, лучше пусть я проваляюсь с раненой ногой!

— Они направились к Тусону, — сказал Коффин. — Мы решили, что у них нет причин возвращаться в Тинкерсвилл.

На ранчо стало «покойно. Джексон охранял ворота, его сменил Коффин. Монтана Браун, перекинувшись несколькими словами с Руни, оседлал коня и направился в город. Было еще темно — оставался примерно час до того, как первые лучи рассвета окрасят небо.

Клэй Белл поехал по Эмигрант-Гэп, но затем повернул и срезал дорогу на Тинкерсвилл через пустыню. Вороной беспокоился и хотел скакать, но Клэй сдерживал его. Неизвестно, что ждало его впереди, и надежды, что случится что-то хорошее, не считая этого нового поражения Девитта, было мало.

Стэг Харви и Килберн все еще были в города. Случайно ли все это?

Следует быть осторожным, потому что Девитту ничего не стоит нанять их. Стычка со стрельбой уже случилась, поэтому никто не удивится, если будет новая стрельба. Пока Девитт проигрывал, но встань Харви с Килберном на его сторону, проблемы обострятся. Это были опасные люди, привыкшие убивать без раздумий, обращавшиеся с револьверами, как другие с лассо или кузнечным молотом.

Берт Гарри умер, а Шорти в городе. Могло случится многое, но его первейшая обязанность — это ранчо. Он не волновался за Шорти. Это был рассудительный, осторожный и очень опасный в драке человек. Не ганфайтер, но участвовал в нескольких спорах за пастбище, дрался с индейцами и перегонял стада. Он был крутой, битый, но думающий человек. Он не мог сравниться в скорости стрельбы со Стэгом или Килберном, однако был опасен для обоих. Это был человек, которого, чтобы остановить, нужно убить. Факт оставался фактом: несколько часов Шорти оставался в городе один, и этот город был заполнен врагами.

Клэй Белл увидел четкие очертания крыш города на фоне светлеющего неба. В этот час светилось немного огней, и все было спокойно. Где-то прокричал петух… погасло еще одно окно. Клэй Белл слышал только один звук — стук копыт своего коня по пыльной дороге.

Когда Клэй Белл выехал из города на ранчо, именно Сэм Тинкер поднял вопрос о правах на пастбище.

— Права пасти скот на той земле вместе с правом улучшать и обустраивать эту землю принадлежат Клэю, — сказал Тиббот. — Чейз всячески старался помешать мне, пока я не встретил человека, которого зовут О'Коннел — партийный активист и знает многих влиятельных людей. То, что Клэй первым воспользовался этой землей, защищал ее от пожаров, продавал мясо армии — все это помогло. О'Коннел оказался квартирмейстером. Он убедил сенатскую комиссию, что мясо, поставляемое Беллом, требовалось именно в нужный момент, что при новом восстании апачей это был бы единственный источник снабжения в том районе. Мы, правда, немного приврали, но убедили их.

В ресторане воцарилось молчание. Громко звякнула ложка Тинкера.

— Это не оставляет Девитту ни единого шанса, — сказал Миллер.

Большие часы отсчитывали секунды, и они ждали, прислушиваясь. Никто не говорил о ситуации, но все понимали: где-то в городе был Шорти Джонс, и где-то в городе был Благочестивый Пит Симмонс.

Было темно, в любую секунду в городе мог умереть человек.

Миллер подошел к двери и некоторое время постоял возле нее.

— На перевале стреляют, — сказал он.

— Они не прорвутся.

Боб Трипп до смерти устал, но не мог заснуть. Он наблюдал за тем, как нагружали фургоны, направляющиеся к Эмигрант-Гэп, а потом вошел в дом. Он не хотел участвовать в этой авантюре. Некоторые лесорубы охотились, некоторые служили в армии, но многие никогда не участвовали в перестрелках, и, судя по разговорам в городе, их противники были крутой командой, умевшей обращаться со всеми видами оружия.

Боб Трипп был не трус, но он был не дурак. Во всяком случае, он имел приказ оставаться в городе.

Джад Девитт потерял голову. Было чистым безумием посылать эту группу против горных волков, которые работали на Белла.

Снаружи под чьими-то шагами заскрипела галька, и раздался легкий стук в дверь.

— Кто там?

— Уильяме. Открой.

Трипп отпер дверь, и Уильяме проскользнул в комнату. Лицо его было напряженным, бледным.

— Боб, этот малыш недавно умер. Джонс начал охоту за Симмонсом!

— Разве Симмонс не у перевала?

— Босс велел ему оставаться здесь. — Уильяме вытер потное лицо и положил платок в карман. — Боб, я уезжаю. Я могу драться, но я не убийца, и мне не нравится метод Дюваля или Симмонса. Или Джада Девитта, если уж на то пошло.

Боб Трипп сел на койку и начал натягивать башмаки. Завязав шнурки, он уставился на серый прямоугольник окна. Вся комната была в полной темноте. Неожиданно он залез под койку, вытащил заплечный мешок и начал засовывать в него вещи.

— Днем здесь проходит поезд, Уат. Я еду с тобой.

— Мы можем подождать в кустах напротив дороги, — сказал Уильямс.

О смерти Гарри Питу Симмонсу сказал Джим Нерроуз.

Огромного Симмонса можно было назвать скорее головорезом, чем лесорубом. Он решил поиздеваться над Нерроузом и с удовольствием изобретал все новые способы расправиться со стариком. Джим Нерроуз не был мстительным человеком, но он не забывал обиды. Когда Нерроуз услышал, что Берт Гарри умер, он специально подошел к хижине, где жили Симмонс и Дюваль. Дюваль возглавлял в это время атаку на перевале, и Симмонс был один.

Когда показался Нерроуз, Благочестивый Пит курил на крыльце.

— Привет, Симмонс.

— Кто это?

— Нерроуз. Только что из «Тинкер-Хауса».

— В чем дело? Вокруг много шума.

— Ты мертвец, Пит.

Джим Нерроуз сказал это спокойно, без эмоций. Он почти жалел этого человека, однако помнил, как тот прыгнул на Берта Гарри. Он видел, как могут изуродовать лицо человека подковы лесоруба.