Слышались глухие раскаты орудий, ставший обычным гул самолетов, треск радиоприемника, перед которым сидел Федосов.

На рассвете Ульяна разбудила Тиграна. Вскочив, он натянул сапоги, надел шинель, туго подпоясался, нащупал оружие, взял плащ-палатку, еще сырую со вчерашнего дня. Начальник политотдела был уже на ногах. Он обратился к Аршакяну.

— Итак, пойдете снова в свой полк. Надо побывать в окопах, поговорить с бойцами, если потребуется — показать и личный пример. С психологической точки зрения первые бои имеют для солдата решающее значение, сами знаете! Ну, желаю успеха.

Тигран вышел на улицу, накинул за порогом плащ-палатку и, достав из карманов по гранате, заткнул их за пояс.

В предрассветных сумерках навис густой туман, моросил реденький дождь. Стояли последние дни сентября. В Армении сейчас солнечно-золотая осень…

Бойцы рассказали, как пройти к оперативному отделу штаба, где должны были находиться связные из полка Дементьева. На каждом шагу из тумана проступали конусообразные, крытые соломой кровли. В оперативном отделе Тигран нашел связного и отправился с ним в полк. Лицо связного показалось Тиграну знакомым.

— Кажется, вы были в нашем вагоне? — спросил Аршакян.

Боец объяснил, что он напарник Хачикяна, вместе с ним состоит в комендантском взводе, зовут его Игорем Славиным.

— А что за книжка у тебя? Разве остается время на чтение?

— Это повесть «Без языка» Короленко, — объяснил Славин. — Очень интересная книга. Русский попадает в Америку, не знает языка, там его чуть с ума не сводят. Свернем-ка с дороги! — вдруг прервал он свой рассказ. — Бьет, проклятый, минометным огнем!

Тигран молча следовал за бойцом. Постепенно светало. Молочно-белый туман рассеивался, стали видны холмы и ямы. Вокруг широких и глубоких воронок лежал свежий чернозем — следы воздушной бомбежки. Слышались выстрелы и взрывы. Кругом валялись трупы коней с застывшими, точно покрытыми инеем глазами. Когда дошли до второго эшелона, Славин показал на большую круглую воронку.

— Здесь начпрод полка и командир транспортной роты.

— Спустимся! — распорядился Аршакян.

Тиграна встретили Меликян и Сархошев. Меликян был в веселом настроении и так вытянулся перед Аршакяном, что его сильная сутулость стала почти незаметной.

— Как это вы заглянули в наши края, товарищ старший политрук? — радостно воскликнул он, подходя к Аршакяну. — Добро пожаловать к нам, тысячу раз добро пожаловать! Будем чаще видеться — и смерть нас не возьмет.

Аршакян поздоровался со стариком.

— Как дела вашей роты? — повернулся он к Сархошеву.

Сархошев отрапортовал, что все доставляется своевременно и командир полка доволен работой транспортной роты.

— Вот и хорошо! — кивнул Аршакян. — А теперь мне надо к майору Дементьеву. До свиданья.

— Берегитесь, товарищ старший политрук! — предупредил его Меликян. — Здорово стреляют, гады.

— Пусть себе стреляют, — в тон ему ответил Тигран, выбираясь из воронки.

Меликян и Сархошев смотрели ему вслед.

— Ишь, размяк! — ухмыльнулся Сархошев.

— Что ты хочешь этим сказать? — с раздражением спросил Меликян.

— Говорю — размяк.

— И ничего не размяк! Не видишь, каким молодцом отправился он на передовую линию?

— Отправился-то молодцом, а вот посмотрим, каким вернется, — съязвил Сархошев.

— Каким пошел, таким и вернется! Ты бы лучше о себе подумал…

Усилился огонь неприятеля. Вокруг с воем рвались мины. Игорь Славин припал к земле. Аршакян остался стоять и оглядывался, желая узнать, откуда стреляют.

Кто-то поблизости крикнул:

— Эй, ложись, чего столбом торчишь!

Это, повидимому, относилось к Тиграну.

— Ложитесь, товарищ старший политрук! — воскликнул Славин.

Аршакян неловко лег на живот.

— Как кончится артиллерийский налет, мы пойдем дальше. Это недолго, — успокоил Славин.

Немного погодя он поднялся:

— Бежим, завернем за этот холм.

Поднялись на холм, сбежали вниз. Перед ними открылась продолговатая узкая долина, в которой то и дело рвались снаряды и мины. По полю ехал боец в повозке. Испуганный грохотом взрывов, конь мчался галопом, а вокруг черным фонтаном взлетала кверху земля. Вот разорвался еще снаряд, засыпав грязью и землей повозку, коня и бойца, но спустя мгновение вновь показалась повозка с ездовым, который непрерывно потряхивал вожжами.

Трое бойцов, протягивая за собой черный провод, торопливо пробирались вперед. Во время разрывов они на минуту прижимались к земле, потом вскакивали и снова бежали вперед. Долина была полна дыма, изрыта, словно беспорядочно вспаханное поле. У повозки разорвался еще один снаряд, засыпав землей и закрыв дымом ездового, коня и повозку. В следующее мгновение по долине с диким ржанием проскакал конь… Сквозь рассеивающийся дым виднелась разбитая повозка.

Ездового не было видно.

Конь промчался мимо Аршакяна и связного. Вместо головы у него была окровавленная масса, из-за оскаленного ряда крупных белых зубов вырывалось безумное ржание, от которого мороз подирал по коже.

— Вот она, война! — проговорил Славин.

Война… Тигран еще ничего не видел, кроме пропавшего ездового и раненого коня, бегущих с катушками связных и маленькой долины, окутанной дымом. Не было видно впереди ни врага, ни наших. Но и в этих маленьких сценах он уже чувствовал весь ужас предстоящих боев.

— Пересечем долину! — крикнул Славин и кинулся бежать.

Тигран и на этот раз послушно бросился вслед за ним. Какой толковый этот боец, и как он спокоен…

Они добрались до середины долины и были уже у разбитой повозки, когда снаряд, казалось, разорвался прямо над ними. Оба кинулись наземь. После страшного грохота на мгновение все утихло. Припав головой к земле, Тигран видел перед собой спину Славина, каблуки его сапог, изогнутые железные подковки на них. Связной лежал спокойно. Когда он поднимется, Тигран последует за ним.

— Пошли, товарищ старший политрук! — вдруг издалека донесся голос Славина.

Тигран приподнял голову. По долине бежал настоящий Славин, а этот лежал и не двигался… Сообразив, что он оказался рядом с убитым солдатом, Тигран вскочил и у подножия холма нагнал своего связного.

— Здесь безопасно, по окопам пойдем, — заявил Игорь, спускаясь в траншею. — Вот только книгу я обронил, жаль! Возвращаться буду, может, и подберу. Не передохнуть ли немного, товарищ старший политрук?

Грохот доносился и с той стороны, откуда они пришли, и с более близкого расстояния.

— Наши стреляют, — объяснил Славин. — Издали семидесятишестимиллиметровые и стодвадцатидвухмиллиметровые бьют, а на этих склонах вот, взгляните, наши батареи.

Взглянув поверх холма в сторону оврага, Тигран только теперь заметил замаскированные артиллерийские огневые позиции. Вспыхивало белое пламя, и спустя минуту в той стороне, куда летели снаряды, слышались глухие взрывы.

Прислонившись спиной к стене окопа, Тигран глядел то на батареи, то на связного, искренне восхищаясь им и так же искренне завидуя ему.

— Который раз пересекаешь эту долину? — спросил он.

— Второй. Ночью в штаб посылали из полка. Ракетами освещал, проклятый, стрелял еще сильней, чем теперь.

— Где ты жил до войны?

— Я из Тулы. Старика отца в прошлом году похоронил. Он у меня оружейником был.

— Ну, а ты?

— А я, как техникум окончил, в армию пошел. Если жив буду, в институт поступлю.

Тигран смотрел на этого спокойного русского парня, который с первого же дня сумел освоиться с необычной обстановкой. Тиграну казалось, что куда бы он ни пошел, с ним рядом всегда будет этот храбрый юноша.

— А хорошо мы проскочили, товарищ старший политрук! — оглянувшись на долину, весело заметил Славин. — Когда вы отстали, я уж испугался.

Тигран дружески улыбнулся.

— Рано умирать, поживем еще, дорогой!

Славин покраснел и не смог ничего ответить.

Оба дышали уже ровней.

— Пойдем, что ли, Игорь? — спросил Тигран, в последний раз оглядываясь на долину, в которой снова начали разрываться мины и снаряды.