Дальше за Брахой сидел Иссур Мечник, поглаживая багровые ножны силового меча, как он всегда поступал, оказываясь пристёгнутым внутри десантно-штурмового корабля. Текстура ножен напоминала повторяющиеся цепи крестоносца, и Танна заметил, как голова Иссура дёрнулась, а пальцы резко стиснули меч. Иссур раздражённо сжал кулак и откинул голову назад, ударив шлемом по корпусу «Громового ястреба».

Как и Браха Иссур получил ранение в бою с киборками, его тело испытало сильный шок, а он сам едва не погиб от электромагнитного разряда. Мечнику повезло остаться в живых, но он вырвался из лап смерти с повреждёнными синапсами и нервной системой, которая могла подвести в любой момент. Его карьера дуэлянта подошла к концу, и Танна не мог не заметить завистливые взгляды, брошенные Иссуром в сторону Аттика Варды.

Чемпион Императора сидел неподвижно, положив чёрный меч на колени. Оружие оставалось в ножнах из небьющихся марсианских сплавов, виднелись только обёрнутая кожей рукоять и навершие в форме креста крестоносца. Клинок был полуночной бритвой, украшенной изящным готическим шрифтом.

Иссур не сомневался, что должен владеть чёрным мечом, потому что лучше братьев обращался с клинком. Но Храмовник призывался на службу чемпионом Императора не из-за простого умения сражаться, и военные видения пришли не к нему. Повелитель Человечества избрал Аттика Варду Своим чемпионом и ни один Чёрный Храмовник не помыслит о том, чтобы оспорить Его волю.

Варда сидел напротив Танны, он был облачён в доспехи цвета тёмной ночи, выкованные вручную в кузницах «Вечного Крестоносца» технодесантником Лексне и армией трэллов почти три тысячи лет назад. Очертания брони выполнили в форме идеального телосложения, на нагруднике гордо сиял золотой орёл. Символ ордена создали из перламутрового камня, добытого на тёмной стороне Луны. Даже просто находиться рядом с ней было честью.

За века службы Танна видел много великолепных доспехов, но не встречал произведения искусства прекрасней, чем это. Элий носил её хорошо, но на Варде она сидела, как вторая кожа.

Чемпион Императора являлся сердцем крестового похода и Варда был сломлен смертью Кул Гилада, храброго воина, принявшего смерть без братьев рядом. Он поднял голову, почувствовав взгляд Танны, и красные, как тлеющие угольки, линзы их шлемов встретились между сильно дрожащим корпусом.

— О чём думаешь, Танна? — спросил Варда.

Слова прозвучали по закрытой частоте, никто из братьев не слышал их разговор.

— Чемпион укрепляет наши души, — ответил сержант. — Так говорил Кул Гилад.

— Повторяя его слова ты не станешь им, — произнёс Варда, крепко сжав чёрный меч.

— Не стану, — согласился Танна. — Но я и не собираюсь становиться им.

— Тогда зачем говоришь как он?

— Чтобы показать, что я тоже скорблю по нему.

— Недостаточно, — резко прошептал Варда. — Его кровь на твоих руках.

Танна поддался гневу. — Если бы мы пошли к нему, то все погибли бы.

— Лучше пасть в битве, чем бежать от неё.

— Кул Гилад приказал покинуть корабль. Ты слышал его. Все мы слышали его.

— Мы должны были сражаться рядом с нашим реклюзиархом.

Танна кивнул. — Да, и мы погибли бы во славе.

Варда сжал кулак на ножнах чёрного меча. — Тогда почему ты не отдал приказ?

— Потому что я следовал последнему приказу реклюзиарха, — резко ответил Танна, подняв правую руку, показывая металлические цепи, соединяющие болтер с запястьем. — Наша структура командования существует не просто так, Варда, и в момент, когда мы начнём привередливо выбирать, каким приказам повиноваться, мы также можем сорвать символ ордена с наплечников и отправиться в Мальстрём. Мы — Чёрные Храмовники и мы охотно связываем себя цепями долга, чести и смерти. Ты — чемпион Императора, Варда. И ты знаешь это лучше, чем кто-либо.

Варда опустил голову и Танна видел, что огонь его гнева померк. Сержант понимал, что на самом деле не гнев подпитывал слова чемпиона, а вина.

Вина, которую разделяли они все, была она заслужена или нет.

Танна услышал искренний усталый вздох Варды по воксу. — Я знаю, что ты прав, Танна, но Кул Гилад помазал меня, — сказал он, посмотрев на сержанта. — И ты навсегда останешься тем, кто не дал мне умереть рядом с ним.

— Я тот, кто сохранил тебе жизнь, — ответил Танна.

Пять часов назад участок поверхности, выбранный для посадочных площадок Механикус, представлял собой всего лишь относительно плоское плато отступающего ледникового льда и десяток медленно испаряющихся озёр редких смертоносных химикатов. После того как «Сперанца» встала на высокий якорь выпустили множество управляемых сервиторами дронов, передававших трёхмерные пикты глобальной топографии, а орбитальные ауспики глубокого зондирования над северным полушарием Катен Вениа позволили архимагосу Котову выбрать именно это место для высадки.

Характерная однородность основных коренных пород плато и его относительная геологическая стабильность хорошо подходили для терраформирования геоформирующими машинами фабрикатуса Тарентека. Три колоссальных судна отделились от нижней части «Сперанцы», падая, словно обломки после катастрофических повреждений. Каждое представляло собой десятикилометровую квадратную плиту с почти непостижимым оборудованием: огромными заводами по переработке атмосферы, мелтами промышленного масштаба и загадочными технологиями геологической манипуляции. Когда геоформирующие машины, напоминавшие сброшенные из космоса готические мануфактуры, вошли в атмосферу, их тепло-экранированные нижние участки раскалились до вишнёво-красного цвета, минуя неистовые штормы улетучивающихся газов.

Они остановились в ста метрах над землёй и радиолокационные картографические ауспики приступили к сканированию поверхности. Системы маневрирования произвели корректирующие выбросы, одновременно раздалась канонада установленных в нижней части корпуса вращающихся орудийных комплексов, способных расколоть поверхность планеты. Пока открывались широкие круговые двери мелта-печей, меткие выстрелы оглушительными залпами разбили лёд на куски приемлемого размера.

От нестерпимого жара появилась слегка колеблющаяся дымка, напоминая дыхание мифических драконов, и невероятно яркий свет вырвался из мелт, залив плато огнём с фиолетовыми языками пламени. Ураганы перегретого пара визжали и шипели, пока поверхностный лёд испарялся или вытекал по дренажным каналам, взорванным меняющими ландшафт гаубицами.

Химические мортиры выпустили тысячи взрывавшихся в воздухе специальных снарядов, насыщая атмосферу медленно распадающейся поглощающей материей, которая спровоцировала поток алхимических реакций, отфильтровывая самые токсичные и коррозийные элементы. На геоформирующих судах распахнулись просторные ангары, и множество тяжёлых землеройных левиафанов опустились на поверхность планеты в противоударных колыбелях.

В тщательно организованном балете землеройные машины стремительно разграничили площадь посадочных полей и приступили к работе с эффективностью армии железнокожих и полосатых рабочих муравьёв. Тарентек создавал сотни посадочных площадок на мирах намного более враждебных к жизни и машинам, чем Катен Вениа, а жрецы под его началом хорошо знали своё дело.

Последние глыбы льда неохотно уступили, и началась прокладка тысяч километров кабелей для получения телеметрии, необходимой, чтобы направлять приземлявшиеся суда к отведённым им посадочным площадкам. После создания инфраструктуры и защищённой системы укреплённых трубопроводов обнажённая порода была сокрушена и выровнена сфокусированными конверсионными проекторами. Затем установили теплозащиту и десять тысяч устойчивых к атмосфере Катен Вениа техножрецов с внедрёнными точными мелтами и шлифовальными конечностями приступили к завершающему выравниванию посадочных площадок до ансгремной точности. Приспособленные к вакууму сервиторы следовали за техножрецами, вытравливая кислотой в скале имперских орлов, окружённые шестерёнками машинные черепа и закодированные последовательности чисел.