– Что предлагаешь?

– Сначала осмотреть груз. Дальше решим.

– Годится, – Никита поддел щит саперной лопаткой и сунул голову в темноту. – Посвети...

Рокотов направил вглубь земляного убежища луч фонаря.

– Ящики какие то, – прогудел Никита. – Канистры... Мешок.

– Боеприпасы?

– Не похоже... Вон, ковер свернутый. Влад поставил под обрез щита свою лопатку, зафиксировав его в поднятом положении, отложил «Грозу» и протиснулся внутрь схрона.

– Это не ящики, – – через полминуты сказал Йиолог.

– А что?

– Коробки с видиками... В канистрах – самогонка, – Рокотов завинтил жестяную крышку емкости.

Филонов втянул ноздрями воздух.

– Точно. Но оружейным маслицем тоже попахивает...

– Чувствую. Может, перевалочный пункт?

– Вернее – передаточный, – зло сказал экс браконьер. – Наши им оружие, чичики – самогонку и аппаратуру.

– Даже так? – эта простая мысль в голову Влада почему то не пришла.

– Таких вариантов – сколько хошь...

– Я ясно, – биолог посветил на земляные стены и похлопал себя по карману. – Что ж, будем учить. Никитой, у тебя леска есть?

– Ну...

– Давай сюда.

Профессор Дитман зашелестел газетой, разыскивая указанную ассистентом статью, и по прочтении ее удивленно поднял брови.

– Они что, серьезно?

Ассистент нацедил себе полчашки кофе без кофеина, бросил пару таблеток заменителя сахара и уместился на самом краешке стула напротив профессорского кресла.

– Это официальная позиция их правительства...

– Русские – дикари, – констатировал Дитман. – Только они могут обвинять иностранное государство в таране собственной лодки и не предъявлять никаких доказательств. Я все больше и больше склоняюсь к мнению, что лишение их права голоса в Парламентской Ассамблее Совета Европы было правильным. Хотя, как вы знаете, полгода назад я не был столь категоричен...

Ассистент пожал плечами.

– Я работал с русскими. Нормальные люди... Энтузиасты, можно сказать. Деньги им почти не платят, но они не сдаются.

– Это неправильно, – наставительно сказал Дитман. – Каждый специалист должен получать достойную оплату за свой труд. Если русские готовы работать за гроши, то тем самым они стимулируют свое правительство к бездействию.

Ассистент вздохнул.

– А мы не могли ошибиться с оценкой данных?

– Ошибиться? – фыркнул профессор. – Нет, дорогой мой, не могли. Я сравнил записи самописцев с библиотекой эталонов. Это не взрывы и не столкновение двух субмарин...

– Тогда что?

– Мне сие неведомо. Может быть, русская подлодка налетела на камни. Первый удар – зацепили скальный пик, а второй – уже проехали всем корпусом по дну. Судя по карте, там глубина совсем небольшая. Ошибка штурмана вполне возможна...

– Но зачем эти дикие обвинения в адрес НАТО?

– Я же говорю – дикари, – уверенно ответил Дитман.

Через три часа, когда солнце было почти в зените, отряд сконцентрировался возле покрытой меловыми потеками скалы, поднимающейся вверх под углом в девяносто градусов.

Никита вытащил из ножен широкий тесак и несколькими ударами срубил куст белой малины, усыпанный сморщенными высохшими ягодами. За кустом обнаружилась нора диаметром около метра.

– Прошу, – проводник ткнул пальцем в темное отверстие. – Через двадцать метров будет пошире и повыше.

– А там никто не живет? – опасливо спросил Игорь Рудометов.

– А оружие тебе на что? – хохотнул Янут и погладил ствол гранатомета. – Может, пальнуть для острастки?

– Я те пальну! – отрезал Филонов. – Проход завалишь. Никого там нет...

– Точно? – недоверчиво скривился Лукашевич.

– Все, хорош пререкаться, – Рокотов забросил «Грозу» за спину: – Я пошел...

– Ползи до расширения прохода и там остановись, – посоветовал Никита. – Места всем хватит.

– А дальше? – Лукашевич повернулся к браконьеру.

– Цепочка пещер, – Филонов протянул Владу маленький фонарик. – Не боись, не застрянешь.

– Хотелось бы, – протянул двухметровый Лукашевич, своими габаритами напоминавший штангиста.

– Подсолнечного масла надо было с собой захватить, – серьезно посетовал весельчак Гречко. – Канистру, а лучше – две... Или вазелина побольше.

– Зачем это? – в голосе Лукашевича появились нотки подозрения.

– Тебя смазывать, чтоб в узкие отверстия пролезал, – хмыкнул снайпер.

– У нас что тут, – вмешался Рокотов, – концерт доморощенных юмористов? Тоже мне, Карцев с Ильченко...

Данила Лукашевич бросил испепеляющий взгляд на безмятежного Гречко.

Влад спрятал улыбку и на четвереньках полез в нору, подсвечивая себе фонариком.

Президент России быстро вошел в конференц зал, поочередно пожал руки собравшимся на совещание Секретарю Совбеза Иванцову, Главе Администрации, его помощнику Хомячкову, которого все без исключения называли просто Славой, вице премьеру Илье Кацнельсону, Главкому ВМФ Самохвалову, и уместился в кресле во главе небольшого стола из светлого полированного дерева.

«Штази» неожиданно вспомнил анекдот, рассказанный десять минут назад бывшим премьер министром по прозвищу «разведчик Максимыч», и чуть заметно улыбнулся.

Тут же спохватился и грозно уставился на притихших чиновников.

– Что с лодкой?

Кацнельсон и Самохвалов переглянулись. Илья Иосифович был назначен председателем Госкомиссии по расследованию причин катастрофы, а Главком ВМФ отвечал за спасательную операцию. Вопрос относился к ним обоим, и теперь каждый старался отвести удар от себя, подставив другого.

Помощник Главы Администрации Слава Хомячков искоса бросил взгляд на невозмутимого Стальевича, почесывающего свою жиденькую бороденку и оттого похожего на переевшего бананов ручного бабуина с местного пляжа.

– Кто первый докладывает? – осторожно спросил Кацнельсон

– Главком...

Адмирал флота Владимир Сергеевич Самохвалов откашлялся.

– Ситуация пока, как это ни прискорбно, остается без изменений. Попытки стыковки проваливаются... Есть мнение, что в результате удара о грунт аварийный люк и переходная камера девятого отсека «Мцеиска» треснули. И аппараты, закрепляющиеся на комингс площадке, качают воду из моря в море.

– Что вы намерены предпринимать дальше?

Главком ВМФ пожал плечами. Сказать было нечего.

– Другие возможности спасения экипажа есть?

Самохвалов опустил голову.

– Я ясно, – тихо протянул Президент. – Значит, все кончено?

– Владимир Владимирович, – вмешался Кацнельсон, отвечающий в правительстве за военно промышленный комплекс, – мы проанализировали акустические сигналы и можем почти со стопроцентной уверенностью сказать, что экипаж погиб в течение нескольких минут после взрыва. Даже если бы водолазы вошли в лодку, то живых там уже не обнаружили бы... Те шумы, что слышны изнутри корпуса, это не сигналы, а треск разрушающихся конструкций.

– Почему раньше вы этого не говорили? – набычился Штази.

– На подробный анализ требуется время...

– Но мизерные шансы все же есть?

– Увы... Давление и температура внутри «Мценска» таковы, что человек не выдержит больше пары часов. Придется признать, что наши попытки изначально были обречены на неудачу, – Илья Иосифович изобразил на своем лице вселенскую скорбь, свойственную представителям весьма определенной нации, шмыгнул носом и полуприкрыл выпученные глазки.

Президент побарабанил пальцами по столешнице.

Его опять подставили.

Сначала уверяли в том, что справятся собственными силами, потом искали мифическую «субмарину НАТО», якобы протаранившую «Мценск», затем воззвали о помощи к норвежцам и англичанам, а теперь разводят руками. Глава Государства потерял почти пять суток. «Мценск» утонул в субботу, пятого августа. А сейчас уже четверг. И за все эти дни, ожидая благих вестей с места аварии, Президент не давал интервью и не встречался с журналистами, намереваясь дать подробную и аргументированную фактами, а не домыслами пресс конференцию уже после вскрытия аварийного люка и извлечения хотя бы одного спасшегося моряка.