Миндальные ядра застучали тукану по голове, тот от неожиданности захлопал крыльями, заорал и метнулся в сторону, разметав по пути занятых своими делами самочек и устроив в вольере настоящий переполох.
– Вот, блин! – огорчился Глюк, глядя на мечущихся за стеклом птиц. – Ща, погоди, они успокоятся...
– А кто там орет? – Телепуз повернулся к полуоткрытой двери, ведущей из секции пернатых на улицу, и прислушался.
– Они давно орут, – спокойно сообщил хорошо воспитанный Клюгенштейн-младший, вытирая перепачканные мороженым пальцы белоснежным платочком с вышитыми по краям монограммами, составленными из букв на иврите.
– Пошли, посмотрим? – предложил Штукеншнайдер.
– Пошли, дядя Гриша, – кивнуло чадо Глюка. – Пап, ты как?
– Щас, щас, Давидик, – Аркадий махнул рукой, не отрывая взгляда от принявшего боевую стойку вожака туканов. – Идите, я вас догоню...
Телепуз с детьми направились к выходу.
Клюгенштейн достал второй пакетик с орехами, надорвал упаковку и принялся по одному забрасывать миндаль в отверстие, внимательно наблюдая за реакцией птиц и изредка приговаривая «Цыпа-цыпа...».
Но довести свой эксперимент до конца и подружиться-таки с туканами ему не удалось.
Грохнула входная дверь, и с улицы в птичью секцию влетели Телепуз с отпрысками. Штукеншнайдер в два прыжка оказался возле пожарного щита, сорвал с него покрытый толстыми слоем алой масляной краски лом и быстро продел его сквозь ручки двойной двери, заблокировав тем самым створки. Тем временем мелкие добежали до конца прохода между вольерами и остановились, тяжело дыша.
– Блин, да что это с вами? – недовольно изрек Глюк, которому в очередной раз помешали наладить взаимопонимание с туканами.
– Там тигры! – выдохнул коллега.
– Естественно, – нисколько не удивился Аркадий. – И не только тигры. Там еще львы, леопарды, жирафы и медведи есть... И страусы с павлинами. Это ж, блин, зоопарк, а не рюмочная. Ты чо детей-то пугаешь? Тигры, тигры...
– А ты жало высуни и сам посмотри! – обиделся Телепуз. – Они, блин, из клетки вырвались!
– В натуре?! – поразился Глюк.
– Отвечаю.
Клюгенштейн почесал пятерней в затылке.
– И много их вырвалось?
– Не считал, – недовольно пробурчал Телепуз. – Мне, блин, не до того было... Два или три, наверное...
– Три, – вставил словечко наблюдательный сынишка Аркадия. – Их там трое в клетке было, когда мы в прошлый раз здесь были...
– Блин, вот бардак в стране! – Глюк сплюнул на пол. – Уже клетки с тиграми не запирают! И что, блин, теперь делать?
– Братве звонить надо, – Григорий начал быстро нажимать кнопки на мобильном телефоне. – Я – Ортопеду и Садисту, а ты Диню вызвони... И Кабаныча...
– Дини сейчас в городе нет, – Клюгенштейн насупился, набирая номер на своей трубке. – Они ж, блин, с Гугуцэ в Германию уехали...
– Точно! – вспомнил Телепуз. – Ну, тогда, хоть Комбижирика... Алё! Миша! ... Миша, у нас проблемы! ...
В конце восьмидесятых годов двадцатого века Аркадий Клюгенштейн шесть месяцев работал санитаром в Военно-Медицинской Академии, на хирургическом отделении.
Как-то раз в его дежурство привезли какого-то палестинского партизана, подстреленного, как тогда говорили, «подлым израильским агрессором» в момент закладки партизаном мины под школьный автобус, всего в заскорузлых от высохшей крови бинтах и в глубочайшей коме. Военно-медицинские светила бились с ним часов двадцать с гаком, вынимая из загорелого жилистого тела осколки с пулями, и молясь, чтобы сей достойный представитель народно-освободительного движения не отбросил коньки на операционном столе. Ибо в те времена жизнь ближневосточного партизана ценилась весьма высоко, а летальный исход был крайне нежелателен и сильно помешал бы карьерному росту хирургов и анестезиологов, каждый из которых был в чине не ниже подполковника.
Короче, битва за ценную жизнь была не на шутку, а за «картавого» [11] как минимум.
Сверхсложная операция завершилась удачно, партизана заштопали и отправили в спецпалату, где подсоединили к аппарату искусственного дыхания и поставили аж три капельницы.
Ну, а Аркадий в этой самой палате мыл пол.
Просто мыл пол и все. Ему на Ближний и Дальний восток вкупе со всеми Азией и Африкой было наплевать, потому как до аванса оставалось времени как до Китая на четвереньках, а до зарплаты столько же, только пешком.
Мыл Аркаша пол, как вдруг агрегат, где пульс, температура, кардиограмма и всё прочее высвечивается, и который к больным присоединен, как-то странно запищал, забулькал и захрюкал.
Боец освобождения Незалежной Палестины зашевелился.
Ожил, короче.
Клюгенштейну интересно стало, он со шваброй ближе подошел, типа линолеум трет, ну и посматривает – что там мигает, и чего там «арафат» в коечке дергается. И тут боец открыл глаза и уставился на Аркашу вполне осмысленным взглядом, хотя и немного затуманенным от анестезии.
Глюк, не долго думая, и брякнул, типа для поддержки:
– Шалом! – и широко улыбнулся...
Что привиделось бойцу, когда он узрел перед собой носатую ухмыляющуюся харю, словно сошедшую с плаката о прелестях жизни в кибуцах, – Шин-бет [12], пытки, публичное повешение, прогулка на катере в одну сторону, в финале которой его бы сбросили в пасть к вечно голодным акулам, – уже никто никогда не узнает.
Палестинец издал крик падающего со скалы горного козла и испустил дух.
Усилия по возвращения партизана в этот мир успехом не увенчались, а Глюк серьезно призадумался над бренностью бытия и над тем, как жить дальше...
Примерно те же мысли посетили Аркадия и тогда, когда он приник к небольшому прямоугольному оконцу на входной двери птичьей секции, и увидел вальяжно бредущего по аллее взрослого амурского тигра.
Полосатый обитатель тайги, чей вес на глаз определялся в три с лишним центнера, помахивал длинным хвостом и со стороны смотрелся вполне безобидно.
– Серьезная, блин, киса, – пробормотал Телепуз, выглядывавший из-за плеча Клюгенштейна.
– Зря ты пушки ментовские в пруд выкинул, – посетовал Глюк. – Ща бы пошли на прорыв...
Штукеншнайдер вздохнул, признавая правоту друга.
– Пап, а мы долго здесь сидеть будем? – осведомился Глюк-младший, для большей безопасности помещенный вместе с сыном Штукеншнайдера в огромный железный ящик, откуда братаны вытряхнули полтонны песка, предназначенного для противопожарных целей. Песок огромной кучей возвышался посреди прохода между вольерами.
– Сколько надо – столько и будете, – отрезал Аркадий. – И вообще – закрой, блин, за собой крышку и веди себя прилично...
Младший Клюгенштейн дисциплинированно скрылся в ящике.
По аллее вслед за первым тигром прошел второй, не менее солидных габаритов.
– Куда это они? – забеспокоился Телепуз.
– Обедать, блин, – Глюк подергал дверь, проверяя прочность блокировки. Лом засел намертво. – Тут им раздолье. Жри – не хочу... Одних зебр штук десять. Плюс остальные травоядные... Да и мусор недалеко валяется. Хотя, я думаю, его-то они не тронут. Они, блин, в пище разборчивы...
Штукеншнайдер наморщил лоб.
– Выберемся – первым делом рожу бывшему директору этого заведения набью...
– За что это? – поинтересовался Аркадий.
– Да, блин, развел бардак, понимаешь... Губер наш давно ж предлагал зоопарк в другое место перенести, с современными, блин, условиями содержания животины. А этот, сучок недоделанный, устроил тёрки: хочу-не хочу, политический заказ... Вот, блин, и дотёрли до того, что тигры удирают. А сделали бы дело толком – всё б нормально было.
– Это да, – кивнул Глюк, неоднократно видевший по телевизору выступления уволенного директора зоопарка, обвинявшего главу городского правительства во всех смертных грехах и поддержанного толпой мутноглазых псевдодемократов из местного отделения «фруктовой» партии. – Года два уже эта бодяга длится... Или три.
11
Картавый – орден Ленина (жарг.).
12
Шин-бет (Шабак) – Контрразведывательная служба и служба внутренней безопасности Израиля. Известна также как Шабак («Шерут бетахон клали»). Шин-Бет относится к системе спецслужб Израиля и несет ответственность за контрразведывательную деятельность и за внутреннюю безопасность. Служба в основном ориентирована на деятельность внутри Израиля. Основные задачи Шин-Бет: сбор информации об иностранных разведках, как вражеских, так и дружественных, охрана израильских официальных лиц и учреждений за рубежом, расследование всех форм подрывной деятельности, направляемой внутренними или внешними силами, включая саботаж и терроризм в Израиле и за его пределами. Шабак существует в рамках министерства внутренних дел и выполняет функции контрразведки и обеспечения внутренней безопасности на территории страны. Ее руководитель непосредственно подчиняется министру внутренних дел Израиля, хотя в рамках своей компетенции самостоятельно осуществляет руководство подчиненной ему службой. Организационно Шин-бет, которая располагает сетью своих филиалов на местах, состоит из ряда функциональных и региональных служб: службы контрразведки против арабских стран, службы контрразведки против неарабских стран, службы контрразведки по работе в Израиле (и на оккупированных территориях), службы безопасности и охраны, управления координации и планирования, управления расследований и правового совета, службы оперативной поддержки, административного управления, технической службы. До 1991 г. Шин-Бет вела борьбу против двух главных противников: арабов и спецслужб Советского Союза и восточноевропейских стран, после 1991 г. – против России и ряда других стран (Ирак, Иран, Китай и пр.). Одно из управлений Шин-Бет, Управление по делам неарабов, осуществляет проникновение в экстремистские политические партии, такие, как МАКИ (Коммунистическая партия Израиля), РАКАХ (Новый коммунистический список), отколовшаяся от МАКИ группа, большинство членов которой поддерживает арабов, СИАХ (Левые нового Израиля), антисионистские и крайне правые организации. Управление также отвечает за прослушивание линий и перехват внутренних и международных телефонных переговоров. В этом управлении проводятся допросы эмигрантов. Операции Шин-Бет внутри Израиля могут быть разделены на следующие четыре категории: против иностранцев в целом, против арабов, против антисионистов и против самих израильтян. В технике деятельности по отношению к этим категориям нет большой разницы, но налицо различная степень интенсивности, основные усилия, естественно, направлены против арабов. Руководители Шин-бет: Карми Гилон (1994-1995), Ами Аялон (1995-2000), Ави Дихтер (назначен в 2000 г.).