Пока Борька плескался в море, произошло одно весьма памятное событие. Впервые за всю историю космической эры произошло столкновение ракеты с метеоритом.

Это случилось на трассе Земля - Луна. Маленький кусочек железа пробил обшивку грузового космического корабля "Генрих Гейне". К счастью, никто не пострадал, так как пробоина вывела из строя только один отсек, отделенный от остальных помещений переборками высшей космической защиты. В этом отсеке находился интересный груз - почва, насыщенная анаэробными бактериями.

Груз предназначался для огородов лунного города в кратере Птоломея. Но на Луне выяснилось, что вакуум совершенно испортил почву. Микробы погибли, они распались на отдельные молекулы и были высосаны в пространство. Когда я прочитал об этом в газете, то сейчас же подумал, что гипотезе о переселении жизни с планеты на планету микробами нанесен последний удар. Я до сих пор не понимаю, почему я подумал тогда именно об этом. Может быть, это была лишь прелюдия, первый аккорд неожиданного озарения, которое заставило меня отшвырнуть газету и выскочить на улицу.

Я бежал, не обращая внимания на лужи, которые вскипали под дождем крупными, как мыльные пузыри, бульбами. Весь промокший и забрызганный грязью, я ворвался на почту. Мысли мои расплывались, как льдины весной. Я испортил три бланка, пока сочинил текст телеграммы. Тогда он мне казался понятным:

"КАВКАЗ ПИЦУНДА ВОСТРЕБОВАНИЯ ЛУКОВУ, ВСТРЕЧА МЕТЕОРИТОМ ПРАВДА ШЕСТНАДЦАТОГО АВГУСТА ТЧК РАКЕТЕ НУЖНО ЗАЧЕРПНУТЬ ВАКУУМ ПРИВЕЗТИ ЗЕМЛЮ ВЫЛЕТАЙ СРОЧНО ЛЕВ".

Борис, черный от загара и пыли, ввалился ко мне на квартиру прямо с чемоданом. Сняв белую в дырочках шляпу и пригладив короткий ежик волос, он, не говоря, ни слова, прошел в ванную. Минут пять он фыркал и отплевывался под струей холодной воды. За время, которое прошло с момента отправки телеграммы, я привел свои мысли в порядок и без особого нетерпения ждал, пока Боря кончит умываться. Он вошел в комнату с полотенцем в руках. Включил вентилятор и, устроившись в тени, попросил пива. Я принес замороженную бутылку легкого венгерского вина и стаканы. Борька выпил свой сразу в три глотка.

- Идея у тебя великолепная и гениально простая. Это то, что нужно, без всякого предисловия начал Борис, - но взволновал ты меня, надо сказать, здорово. К чему было писать всякую галиматью? Это же форменное "Грузите апельсины бочки. Братья Карамазовы". Неужели и в таком серьезном деле нельзя было обойтись без шуток?

Борис с осуждением смотрел на меня. Так смотрит учитель на шалуна, осмелившегося пустить голубя в присутствии инспектора РОНО. Я же совершенно не понимал, о чем идет речь. Вероятно, вид у меня тогда был довольно красноречивый. Во всяком случае Борька убедился в моей искренности и достал телеграмму.

- На читай! Ну что это такое?

- Как что такое? Моя телеграмма. Ты же сам говоришь, что идея гениальная.

- А это что такое? Вот - это: "Встреча метеоритом правда шестнадцатого августа". Я понял это так: встречаю лети метеоритом. Вылетай сегодня же шестнадцатого августа. Только при чем тут "правда".

Я расхохотался.

Борис угрюмо смотрел, как я катался в конвульсиях смеха на диване.

Немного отдышавшись, я подошел к нему и, все еще улыбаясь, спросил:

- Ты хоть газеты там читал?

- Нет. А что? - Боря сконфуженно смотрел мне в глаза. - Некогда было, я думал.

- Ах, вы еще и думаете, - я мстил ему за братьев Карамазовых, - вы мыслитель? Наполеон? Магомет? Лев Толстой?

Борька молчал. Я же медленно и спокойно достал вчерашнюю "Правду" и обвел красным карандашом меленькое сообщение на четвертой полосе.

- На, читай! Тех, кто не читает газеты, надо морально убивать.

Борька остался у меня ночевать. Мы еще в студенческие годы часто ночевали вместе. Приятно было лежать в темноте, курить и философствовать. О чем только мы ни говорили с ним в такие минуты. Но в этот раз беседы не получилось. Борька заснул сразу же, как только лег. Зато уже в семь часов утра он был на ногах и безжалостно стаскивал с меня одеяло.

Мы быстро позавтракали и поехали к нему в институт. Старое здание почти опустело. Из Бориного полуподвальчика уже вывезли все оборудование. В неприкосновенности оставался только личный стол Бориса. Все знали, что он очень не любил, когда к этому столу подходили посторонние. Боря с трудом нашел для меня стул. Сам он уселся на столе.

- Давай набросаем эскизный проект, - Борис достал стопку бумаги и разделил ее пополам - себе и мне.

- Чего там набрасывать, - спокойно и самоуверенно ответил я, - у меня уже все продумано и готово.

- Ну...

- Все очень просто. В одном из отсеков ракеты помещают пустотелый шар. Когда ракета выходит в космос, отсек автоматически открывается. Затем открывается пустотелый шар, внутренняя поверхность которого покрыта твоим космическим сплавом, не испаряющимся в вакууме. Космос высасывает из него все содержимое и через некоторое время шар закрывается. Что будет в таком шаре?

- Вакуум.

- Молодец, Боренька. В таком шаре будет космический вакуум. Вопросы есть? Дополнения есть?

- По существу дела нет. В деталях есть, - Борис слез со стола и начал ходить по комнате. - Прежде всего шар изготовляется жесткий и прочный, чтобы его не раздавило атмосферное давление на Земле. Во-вторых, чтобы сохранить вакуум от всяких посторонних влияний, и в первую очередь от диффузии, шар концентрически входит еще в одну вакуумную сферу.

- А вся эта система помещается в жидкий гелий, - закончил я мысль Бориса.

- И все это осуществляется там, в космосе, автоматически! - сказали мы оба вместе.

Борис радостно потер руки и сел писать проектное задание.

Наконец, наступил этот день. Сразу же после приземления космической ракеты "Диспрозий" ее разгрузили. Нашу "ловушку" поместили в специальный жидкостный контейнер и отправили в Москву. Не знаю, что пережил Борис за то время, пока "ловушку" доставили в лабораторию, я же просто сгорал от нетерпения. Но все, имеющее начало, имеет и конец.

"Ловушку" установили в заранее подготовленном гнезде. Присоединили к клеммам провода, тщательно все проверили. Борька заявил, что включить рубильник должен я. Мне же казалось, что это право целиком принадлежит ему.