Илан полез в сумку и достал особую боевую сбрую с проводками, клипсами и крохотными коробочками. Вот здорово! Это означало, что очередь Чифа действительно настала. Пес даже подпрыгнул от радости и лизнул хозяина в лицо. Лицо было почему-то мокрым, но какое это имело значение? Он засуетился в нетерпении, наступая Илану на ноги, подставляя шею и неловко посовываясь боком. Собственное, самостоятельное задание! Наконец-то! Видимо, Илан тоже волновался; руки у него странно подрагивали, а лицо снова намокло, хотя Чиф точно помнил, что вылизал его насухо всего минуту назад. Он тесно прижался головой к колену хозяина — мол, не волнуйся, все будет в порядке… я смогу… смотри, какой я сильный! Илан машинально опустил руку, погладил пса по щеке, привычным движением почесал за ухом.

«Слышишь, Чифуля, как он плачет? Слышишь? Но мы его вытащим, правда? Ты уж извини, но я тебя слушать не буду… ты меня будешь, а я тебя — нет. Мне нужно Оскара слушать, иначе нам его не найти. Смотри, как он тяжело дышит.»

Он снял с головы наушники и приблизил их к Чифу. Пес недоуменно принюхался. Наушники пахли Иланом, резиной и пластмассой. Из них слышался треск помех, отдаленный рев бульдозера и больше ничего.

«Слышал? — сказал Илан, снова надевая наушники. — Дышит хорошо, ровно. Значит, ранен не сильно.»

Бульдозер тем временем уже подполз к ярко освещенному зданию, повозился, прилаживаясь поудобнее, и, скрежеща, принялся медленно задирать вверх огромную глыбу ножа. Из окошка второго этажа вылетела граната. С каким-то комариным звоном она стукнулась об железный нож, откатилась в сторону и разорвалась, взметнув невысокий столб пыли. Нож продолжал подниматься в прежнем неуклонном режиме. В окне показалась фигура человека. Он нелепо жестикулировал и кричал что-то не слышное за бульдозерным ревом и скрежетом. Тут же ударили несколько одиночных выстрелов, и человек исчез, взмахнув напоследок руками, как тряпичная кукла, брошенная в ящик для игрушек. Бульдозер завершил свой трудный замах, немного еще потоптался примерился, зарычал и ударил. Дом издал какой-то, неожиданный для каменной постройки, надсадный деревянный треск, крыша лопнула, и густое пыльное облако завихрилось всеми оттенками белого в ослепительном свете прожекторов.

«Вау! — восторженно воскликнул офицер-голанчик. — Потоптал так потоптал!» Мелкая пыль оседала на его каске, как мука на колпаке пекаря. В наступившей тишине слышалось лишь угрожающее рычание невидимого бульдозера, терзающего свою невидимую жертву.

«Дышит! — радостно сказал Илан Чифу, указывая на наушник. — Дышит, как дышал. Он, Оскар, такой, ему все нипочем! Сейчас пойдем, Чифуля. Вместе пойдем. Вот только пыль чуть осядет, и тронем с Божьей помощью…»

Им пришлось ждать долго, но они были терпеливы, ведь умение ждать — это азбука солдатской службы. Сидели там же, прямо на земле — Илан, вытянув ноги и привалившись спиною к колесу БТР, Чиф — рядом, положив длинную лохматую морду на колени хозяина, жмурясь и время от времени чихая от пыли.

Наконец рев бульдозера сменился ленивым урчанием, и тогда стало ясно, что работа закончена, а потом появился и он сам, двигаясь задним ходом, и как-то сразу, одновременно, завиднелись очертания уцелевших домов, как будто пыль решила, что с отъездом главного действующего лица скрывать больше решительно нечего.

«Пойдем, Чиф, пора…» — сказал Илан, поднимаясь.

Лейтенант обернулся и взял его за рукав: «Ты куда это собрался?»

— «Собаке надо… до ветру. Мы тут походим, недалеко.»

«Ладно, — кивнул лейтенант. — Только смотри, без глупостей. И в квартал — ни шагу. Там растяжки на каждом шагу.»

Чиф бежал впереди, тщательно принюхиваясь. Хозяин следовал в нескольких метрах за ним, так что требовалась особенная внимательность и осторожность. Запах взрывчатки был повсюду. Он висел в пыльном дрожащем воздухе, выплескивался из пустых оконных проемов, плотным тяжелым облаком плыл над раздробленным в крошку асфальтом улицы. Давно уже прошли времена, когда Чиф наивно полагал, что этот запах сопутствует хорошим вещам, таким как еда или игры. Теперь он знал, что пахнущие взрывчаткой предметы очень опасны, хотя и не вполне понимал — чем именно. Но ему и не обязательно понимать все на свете. Наше дело лохматое — исполнить приказ, и точка. А приказ ясен и прост: обнаружить взрывчатку, рассказать об этом Илану посредством условного, очень негромкого голосового сигнала, а после сесть рядом и ждать дальнейших распоряжений.

Пока что, несмотря на общий, насыщенный взрывчаткой фон, конкретной опасности не ощущалось, и поэтому Чиф продвигался вперед быстро, возможно даже слишком быстро, потому что хозяин в конце концов приказал ему остановиться и ждать. Чиф послушно притормозил и оглянулся. Пыль осела еще недостаточно, чтобы увидеть Илана глазами, но верхним чутьем пес чувствовал его медленное приближение. Хозяин и в самом деле порядочно отстал, так что, пока он подойдет, можно успеть проверить еще метров десять… тем более, что искомый запах определенно сгущался впереди. Немного поколебавшись, Чиф сделал несколько шагов и увидел мину.

Она лежала в куче строительного мусора, недалеко от стены и, видимо, поэтому не попала под бульдозерные гусеницы. Мина была большая, замаскированная под глыбу песчаника, и Чиф заранее обрадовался тому, как Илан похвалит его за такую хорошую находку. Прежде всего он, конечно, подал сигнал, негромко подтявкнув условленным образом, а затем гордо уселся рядом с опасной кучей, поджидая хозяина. Хозяин молчал, хотя, вообще говоря, должен был бы ответить Чифу, показывая, что слышит его предупреждение. Странно… На всякий случай Чиф подтявкнул еще один разок, не более того. Хозяин и тут не ответил, и пес решил, что хватит уже проявлять инициативу, тем более, что последняя команда была «ждать», и кроме того, судя по запаху, Илан был уже совсем недалеко.

Илан действительно был недалеко, вот только слышать чифовы сигналы он никак не мог. Хотя микрофон его и был настроен на приемник Чифа, но наушники продолжали слушать дыхание Оскара, вернее, то, что казалось ему дыханием Оскара. Эта не укладывающаяся ни в какую инструкцию раздвоенность некоторым образом отражала то странное состояние, в котором находился Илан… точнее, оба Илана. Первый Илан действовал с определенной внешней логикой, например, осторожно продвигался вперед, держась в тени домов, чтобы быть менее заметным и своим, и чужим, подавал понятные и бодрые команды Чифу и изо всех сил старался не замечать Илана второго, что, кстати, тоже представлялось вполне логичным, ибо про этого второго Илана можно было сказать, что лучше бы его не существовало вовсе, но уж коли такое случилось, и он топчется тут, рядом с первым, то по крайней мере, самым разумным в этой ситуации является на него не реагировать.

Лицо второго Илана было залито слезами, а в ушах продолжал звучать оскаров плач. Плач этот удивительным образом сочетался с ровным, совершенно здоровым дыханием собаки, которое второй Илан слышал из настроенных на Оскара наушников. Он хотел одного — как можно скорее добраться до развалин дома и вытащить Оскара из укрытия, куда тот, несомненно, заполз, пережидая бульдозер, и теперь не может выбраться из него самостоятельно. Это желание еще более удивительным образом уживалось во втором Илане с отчетливым пониманием того, что собака мертва, что все его прежние планы на дальнейшую жизнь, в которых Оскар был такой неотъемлемой и важное частью, пошли прахом, да и не только планы — все, все, все пошло прахом, и что теперь делать, так сразу и не скажешь. А еще второй Илан командовал первым, хотя тот и делал вид, что совсем не замечает своего двойника.

Сначала он позволил собаке продвигаться быстро. Во-первых, потому что первая сотня метров не таила особенной опасности, ибо была основательно перепахана маневрировавшим здесь ранее бульдозером. Во-вторых, Илан боялся, что офицер заметит их раньше времени и попытается вернуть. Но опасения оказались напрасны. Занятые разглядыванием разрушенного дома, голанчики даже не смотрели в их сторону. Поэтому Илан приказал Чифу остановиться и ждать. Дальше он намеревался идти, не теряя зрительного контакта. Шаг за шагом он продвигался вдоль стены, а пса все не было видно. По расчетам Илана, через метров тридцать должно было показаться то самое место под оконным проемом, где Оскар сделал свою первую остановку. А оттуда уже рукой подать до развалин. Он сделал еще один шаг и увидел впереди Чифа, с гордым видом сидящего возле большой кучи строительного хлама. Верный пес ждал его, своего хозяина, добросовестно удерживаясь от того, чтобы с радостным лаем броситься навстречу и выдавая свои чувства лишь еле заметным подрагиванием хвоста. Сердце Илана наполнилось нежностью. Они были здесь вдвоем, одни-одинешеньки в этой пыльной враждебной вселенной, пронизанной космическим светом прожекторов и отдаленным плачем погибшего Оскара — он и Чиф, Чифуля, дорогой дружочек.