— Но ведь мы в абсолютной пустоте, — прорычал Рэнфрю.

— Да, но…

— Но мы упали в расщелину, — подвел итог Гримс. — А это, как известно, случается лишь с ненужными вещами.

«Искатель», крохотная скорлупка жизни и света, завис в абсолютном Ничто. Электронный радиоприемник был совершенно бесполезен. Мэйхью, офицер пси-радиосвязи, проводил в своей кабине долгие часы в ожидании хоть какого-либо сигнала. Он даже прибегал к помощи наркотиков, чтобы хоть как-то увеличить чувствительность своего мозга, но ни разу не прозвучал в нем ни один, даже самый слабый сигнал.

Тем временем работа понемногу продвигалась. Компьютеры работали день и ночь, сутками выполняя по специальным программам необходимые вычисления, которых требовалось огромное количество. Офицеры уже не удивлялись, когда, проработав с десяток часов, компьютер высвечивал на экране надпись «Требуются дополнительные данные», и все приходилось начинать сначала.

Гримс, хоть и против воли, старался держаться в стороне от работ. Но он знал, что может вмешаться в любой момент, если в этом будет необходимость. Соня тоже не вмешивалась в расчеты, и он был ей благодарен, что она частенько составляла ему компанию.

Гримсу приходилось больше заниматься административной работой. В экипаже начинались трения характеров. Стала проявляться скрытая враждебность между членами различных подразделений и служб. Гримс хорошо понимал, что даже если и не произойдет ничего на этой почве, то останутся другие заботы.

Их можно было сравнить с пассажирами, потерпевшими кораблекрушение на далекой неизведанной планете. Их было тридцать: восемь офицеров Патрульной Службы и двадцать два офицера Приграничного Военно-Космического Флота. Из тридцати было восемь женщин. В то время, как они летели, продвигались вперед и были заняты своими делами, проблема взаимоотношений полов не возникала. До тех пор пока руки и головы будут заняты математическими расчетами и переделкой системы Мансхенна, эта проблема перед ними не будет стоять. Но если им не удастся попытка выбраться отсюда и корабль будет обречен на вечное пребывание в Абсолютной Пустоте, тогда следует быть готовым к любым неприятностям. В конце концов это же не летающий монастырь!

— Мы должны будем столкнуться с этой проблемой, — обеспокоенно говорил Гримс, когда они с Соней вдвоем осторожно пробовали экспериментальную партию изготовленного Тодхантером пива.

Она ответила:

— Я всегда была готова к этому, Джон. Подобная диспропорция мужчин и женщин никогда не доводила до добра. Конечно, можно быть уверенными в одной или двух девушках — как лейтенант Пэтси Кент из моей службы. Но даже если она не доведет дела до многомужества, нельзя гарантировать, что ее ухажеры не передерутся.

— Мы можем предпринять какие-нибудь шаги, чтобы не доводить дело до ссор. Это ведь одна из обязанностей командира. Похоже, нам придется придумать действующую систему полиандрии, чтобы это всех устраивало.

— Но не включая в эту систему меня, — резко сказала она. — Многие считают, что я далеко отошла от норм морали, но у меня своя собственная мораль, которая меня устраивает. Если на этом корабле цивилизации суждено опуститься до уровня первобытною существа, то я буду принадлежать лишь одному мужчине — вождю племени или старейшине.

Гримс с уважением взглянул на нее. Она сидела свободно и изящно в глубоком кресле, форменные шорты обнажали ее длинные стройные ноги, а под тщательно застегнутой облегающей рубашкой угадывалась красивая грудь.

«Старейшине племени, — подумал он, — вовсе не обязательно быть таким старым. В конце концов, я ведь тоже не слишком стар».

А вслух Гримс сказал:

— Жена старейшины — это, конечно, почетная роль, но если я буду вождем своего племени, то вождем вашего будете, без сомнения, вы.

— Вы мне льстите, Джон.

— В любом случае, это лишь одни разговоры. Мажет, мои ребята сумеют договориться обо всем с вашим мистером Рэнфрю.

— Вряд ли — из-за девушек.

Он пробормотал, обращаясь скорее к самому себе:

— Надеюсь, что это не единственная причина ваших слов… насчет вождя племени…

Она засмеялась и осторожно спросила:

— А вы действительно думаете, что единственная?

— Но я ведь знаю, что было причиной вашего участия в экспедиции. В вашей жизни существовали только два человека, и вы потеряли обоих. Но вы надеялись снова обрести то, что потеряли.

— И может, уже обрела. Мы уже достаточно долго находимся вместе внутри этой летающей консервной банки. Я наблюдала за вами, Джон, и я знаю, как к вам относятся подчиненные. Я видела, как вы реагируете на неожиданность или опасность. Все уважают вас, включая моих собственных людей. И включая меня.

— Одного уважения недостаточно, — с грустью ответил он.

— Но это поможет нам, особенно, если кроме уважения испытываешь к человеку и другие чувства. И еще, если вы взглянете на меня как на женщину, а не как на офицера Патрульной Службы Федерации.

— Все это довольно неожиданно, — сказал он, улыбнувшись.

— Неужели? Ну хорошо. Я не думаю, что мы слишком осложним себе жизнь. Мы ведь можем никогда не вернуться — ни в нашу Вселенную, ни в какую-нибудь другую. Мы все можем умереть, если один из наших ребят выкинет какой-нибудь забавный номер. Ладно, не будем о грустном. Представьте себе лишь, что мы вечно будем висеть в пустоте на полном самообеспечении внутри нашего корабля. Вы ведь знаете о случаях, когда находились старые ракетные корабли с потомками тех, которые считались погибшими еще несколько столетий назад.

Кто знает, какая нас ждет судьба? Вы — вождь вашего племени, а я моего. Будем считать, что у нас заключен политический союз.

— Как это романтично, — сказал он.

— Мы слишком стары для подобной романтики, Джон.

— Ничего подобного!

Он потянулся к ней, а она на сделала попытки уклониться.

Он потянулся к ней, поцеловал ее и удивился сам этому давно забытому ощущению. Целовать женские губы, ощущать их теплоту и ответное стремление — как давно это было с ним в последний раз! Слишком давно, подумал он. Как давно в последний раз он чувствовал прилив страсти под громкий стук двух сердец! И как давно прикасался к женской гладкой коже, ощущая руками ее тепло! Слишком давно…

— Слишком давно, — тихо сказала она, и они снова слились в долгом поцелуе.

А за каютой был корабль, а за кораблем… не было Ничего.

В каюте было тепло и ярко, настолько ярко, что свет казался нестерпимым. И он стал медленно-медленно гаснуть, до приятного полумрака. В каюте было тепло и уютно, и ими овладело чувство спокойствия и безопасности, какой бы ни была она в их положении.

Гримс вспомнил слова медиума, не дававшие ему покоя:

— В ночи и пустоте вы ищите и найдете…

И он, и Соня — они искали и нашли.

Они искали и нашли — но было ли это то, что они искали? Она искала любовника, а он? Приключений? Знаний?

Все самые драгоценные знания были сейчас в его руках. Он знал, что это чувство исчезнет — но исчезнет для того, чтобы появиться снова.

Соня что-то тихо проговорила.

— Что, дорогая?

Она повторила:

— Джон, теперь ты, как честный человек…

— Конечно, — ответил он. — Теперь налогоплательщики Федерации, наверное, разорятся на свадебных подарках.

Она ущипнула его за ухо, и между ними началась борьба, которая могла закончиться только одним.

Они уже довольно далеко продвинулись в этом занятии, когда вдруг резко прозвучала сирена. Гримс вскочил и, на ходу застегивая брюки, бросился к контрольной рубке.

«Что за чертовщина?» — думал он на бегу.

Сирена продолжала вызванивать букву «А» — как и в тот момент, когда был замечен корабль в Альтернативной Вселенной.